В.А. Лапач

доктор юридических наук, доцент Ростовского государственного университета

А.А. Лукьянцев

кандидат юридических наук, профессор Ростовского государственного университета

ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ СУБЪЕКТИВНЫХ

ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ НА ОГРАНИЧЕННЫЕ

НЕТРАДИЦИОННЫЕ РЕСУРСЫ

Отечественное гражданское право, как и континентальное частное право вообще, длительное время при выборе спосо­бов закрепления тех или иных благ за субъектами граждан­ского права пользовалось достаточно ограниченным спек­тром юридических возможностей. Для закрепления товар­ных (вещных) благ избирались вещные права (прежде всего право собственности), для обязательственных притязаний служили имущественные права требования. Эта жесткая и строгая дихотомия была основательно поколеблена лишь в связи с необходимостью закрепления и описания особого правового режима продуктов духовного производства. Как только возникла соответствующая проблема, первая же по­пытка ее разрешения оказалась связанной с использованием мощного гносеологического инструмента — аналогии.

В историческом плане понятие «интеллектуальной собс­твенности» базируется на естественно-правовых воззрени­ях французских просветителей, в соответствии с которыми право творца произведения есть органически присущее ему и неотъемлемое право, существующее независимо от государственного его признания. В таком понимании право интеллектуальной собственности можно рассматривать как своеобразную «смысловую кальку», перевод юридической конструкции права на материальную вещь, возникающего у создателя вещи, в плоскость отношений, имеющих место в сфере нематериального, духовного производства. Именно доктрине естественного права обязаны мы (в генетическом, конечно, плане) появлением проприетарной теории авто­рских и патентных прав, да и самого термина «интеллек­туальная собственность». Однако, несмотря на принятие данного выражения в лексикон отечественного законода­теля, несмотря на участие СССР и России в международных соглашениях и конвенциях по охране промышленной (интеллектуальной) собственности, российская правовая система традиционно дистанцируется от любых попыток унификации вещных прав собственности с правами на продукты творчества. И это верно, поскольку значительно более точно смысл явления выражается в термине «исклю­чительные права».

Мы имеем возможность наблюдать нечто подобное и в новейшую эпоху. Столкнувшись с необходимостью уре­гулировать отношения по энергоснабжению, российский законодатель «подвел» поставку энергетических ресурсов под классическую правовую конструкцию купли-продажи (§ 6 гл. 30 ГК), несмотря на то, что основным правовым результатом продажи является передача вещи (товара) в собственность покупателя (ст. 454 ГК РФ). Конечно, возник­новение права собственности на электрическую энергию как таковую ввиду ее невещественной (но материальной) природы и мгновенной потребляемости невозможно, од­нако законодатель учел эту особенность, указав в качестве важнейшего признака данного обязательства не правовой режим присвоения энергии, а обязанность энергоснабжающей организации подавать энергию абоненту (потребителю) через присоединенную сеть, а также обязанность абонента оплачивать принятую энергию (ст. 539 ГК РФ).

Этот пример убедительно показывает, что потребности оборота могут продиктовать законодателю необходимость некоторого отступления от формально-догматических конс­трукций, с помощью которых оборот товаров в предметно-вещественной форме регулировался в течение предшествующих многих сотен лет и всегда строился на переходе права собственности.

Те же самые соображения привели также к переносу возможностей купли я продажи на оборот имущественных прав (п. 4 ст. 454 ГК РФ), тогда как очевидно, что вещное право собственности на требование распространено быть не может: этого права нет у продавца, не возникает оно, следо­вательно, и у покупателя.

С другой стороны, можно наблюдать весьма интересный процесс «вытеснения» вещного права из сферы, где оно всегда традиционно и безраздельно господствовало: речь вдет о правах на такой природный объект как орбитально-частотный ресурс — исключительно ценное ограниченное и исчерпаемое благо.

Впервые упоминание о таковом ресурсе встречается в Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 24 декабря 1993 г. № 2284. В этом документе данный ресурс упоминается в контексте объектов и предприятий, находящихся в феде­ральной собственности, приватизация которых запрещена, в одном смысловом ряду с недрами, лесным фондом, вод­ными ресурсами, воздушным пространством, ресурсами континентального шельфа, территориальных вод и морской экономической зоны РФ. Следует отметить, что в букваль­ном прочтении речь идет о «частотном и орбитальном ре­сурсе космических систем», т.е. о том, что таковой ресурс существует не в естественном, «природном» виде, а как техническая функция искусственно созданных объектов — космических систем.

Этот вывод находит полное подтверждение в Постановле­нии Правительства РФ от 2 сентября 1998 г. № 1016, кото­рым одобрены «Основные положения использования орби-тально-частотного ресурса для связи и вещания Российской Федерации». Здесь нет даже попытки определения этого ресурса, однако имеется указание на то, что орбитально-частотный ресурс, выделенный Российской Федерации в соответствии с международными планами радиовеща­тельной и фиксированной спутниковых служб, и позиции российских космических аппаратов на геостационарной орбите с соответствующими полосами частот, заявленные в Международном союзе электросвязи (МСЭ), являются национальным достоянием государства. Искусственный характер орбитально-частотного ресурса подтверждается и его структурой.

Орбитально-частотный ресурс, используемый для связи и вешания Российской Федерации, включает в себя:

орбитально-частотньтй ресурс заявленных админист­рацией связи Российской Федерации в МСЭ спутниковых сетей (в т.ч. сетей «Экспресс», «Море» и «Волна») в 10 ор­битальных позициях геостационарной орбиты;

орбитально-частотный ресурс сетей непосредственного телевизионного вещания в 5 орбитальных позициях геоста­ционарной орбиты;

орбитально-частотный ресурс сетей фиксированной службы связи в 3 орбитальных позициях геостационарной орбиты.

Заполнение орбитальных позиций, используемых для связи и вещания Российской Федерации, космическими ап­паратами связи осуществляется в рамках Федеральной кос­мической программы России на основе государстве иного заказа в соответствии с планом замены космических аппа­ратов, выработавших свой ресурс, а также по заявкам поль­зователей в соответствии с настоящими основными положе­ниями. Поскольку орбитально-частотный ресурс не может существовать и использоваться без космических систем, в Федеральном законе от 7 июля 2003 г. «О связи» определе­но, что передача права собственности и других вещных прав на космические объекты связи не влечет за собой передачу права на использование орбитально-частотного ресурса (п. 3 ст. 8). Одновременно из этого указания вытекает, что если на космические объекты связи существуют и могут переда­ваться права собственности, то на ороитально-частотныи ресурс никакого вещного права не существует, единственно возможное в отношении него право — это право использо­вания.

Необходимо отметить, что новый Закон «О лицензиро-намии отдельных видов деятельности» от 8 августа 2001 г. в ст. 2 впервые четко зафиксировал, что его действие не распространяется, в частности, на деятельность в области связи; использование орбитально-частотных ресурсов и радиочастот для осуществления телевизионного вешания и радиовещания (в т.ч. вещания дополнительной инфор­мации); использование природных ресурсов, а т.ч. недр, лесного фонда, объектов растительного и животного мира Нетрудно заметить, что и в данном случае Закон лишь технически объединил орбитально-частотные ресурсы и радиочастоты в одну группу с природными ресурсами, но не поставил между ними знака равенства.

Интерес представляет анализ некоторых аспектов «Основных положений государственной политики в об­ласти распределения, использования и защиты орбиталь­но-частотного ресурса», утвержденных Постановлением Правительства РФ от I февраля 2000 г. № 88. Из данного документа следует, что государственная политика в области распределения, использования и защиты орбитально-часто­тного ресурса осуществляется на ряде основных принципов, к числу которых отнесены:

исключительное право государства на распределение, ис­пользование и защиту орбитально-частотного ресурса. При этом орбитально-частотные позиции не подлежат передаче в собственность, приватизации или постоянному бессроч­ному закреплению;

разработка и реализация единой технической политики и процедур в области использования орбитально-частотного ресурса с учетом международных договоров Российской Федерации;

внедрение экономических методов управления орби-тально-частотным ресурсом, реализация в отношении негосударственных пользователей политики внедрения рыночных механизмов в процессы регулирования исполь­зования орбитально-частотного ресурса путем определения его экономической ценности (рыночной стоимости), а также направление прибыли, полученной в процессе рыночного регулирования использования частот, в первую очередь на поддержание и развитие российских систем спутниковой связи и вещания и др.

Первый принцип закрепляет исключительное право го­сударства на распределение, использование и защиту орби­тально-частотного ресурса. Само понятие исключительных прав, как известно, свойственно законодательству об интел­лектуальной (промышленной) собственности и в иных кон­текстах употребляется весьма редко. Следует отметить, что в соответствии с буквальным толкованием ч. I ст. 138 ГК исключительное право может быть признано лишь за граж­данином или юридическим лицом, но никак не за государст­вом (или любым иным публично-правовым образованием). Использование термина «исключительное право» примени­тельно к государству в данном случае можно истолковать только одним образом: конструкция исключительного права предполагает наличие особого его объекта, использование которого третьими лицами может осуществляться только с согласия правообладателя (ч. 2 ст. 138 ГК). Среди назван­ных в ст. 128 ГК объектов гражданских прав нет ничего, что могло бы «вместить» в себя без остатка понятие частотного ресурса: это в чистом виде и не вещь, и не имущественное право, и не объект интеллектуальной собственности. Тем не менее такой объект существует, обладает колоссальной экономической ценностью, допускает государственное управление собой с использованием рыночных механизмов, основанных на товарно-денежных отношениях и законе стоимости. В то же время соответствующая нормативная система тяготеет к применению юридического инструмен­тария, свойственного вещным правам, что вытекает из указания на недопустимость передачи орбитально-частотных позиций в собственность, приватизации их или постоянного бессрочного закрепления.