§ 39. Городское право средневековой Европы

Становление городского права     Время     Высокого    средневековья    —

XII — XIII вв. — стало началом пери­ода расцвета городского строя в Европе. Явление это было всеоб­щим, и различия касались только степени распространения город­ского уклада, количества и величины новых городов в государстве, их социально-политических взаимоотношений с королевской вла­стью. На протяжении двух-трех столетий города стали не только политическими и культурными, но и экономическими и социальны­ми центрами государств, до известной степени противостоя фео­дальному укладу. Городское население составляло особую сослов­ную категорию, которая только поначалу полностью вписывалась в феодальную иерархию. Средневековый город был совершенно осо-

бым социальным организмом, самостоятельность кото­рого росла тем более, чем значительнее были богатство и социаль­ный вес городской общины жителей.

Особенность статуса средневекового города была продолжением условий его образования в системе феодальных связей. Перво­начальное городское поселение представляло собой общину, на­ходившуюся под феодальной властью сеньора — духовного лица или владетельного герцога. Заинтересованный в укреплении го­рода на его земле, сеньор предоставлял общине некоторые при­вилегии в специальной грамоте, или хартии. С издания та-, ких и началась собственно история городов как самостоятельных социальных единиц. Первые хартии предоставляются городам а конца XI в. во Франции (Камбре — 1076 г., Амьен — 1084 ti и т. д.), в Германии — на рубеже XI — XII вв. Такие акта! обыкновенно были двух разновидностей. В одних даровались ос­вобождение города от феодальных повинностей (воинской, права «мертвой руки») и свободы (выбора местожительства и занятий, право жениться без разрешения сеньора), но устанавливались некие общие феодальные обязанности города как целого. В других к освобождению от феодальных повинностей прибав­лялось право, по сути, правовой автономии (включая собственную уголовную и гражданскую юрисдикцию). Правовое обособление города было неразрывно со становлением городского самоуправления (см. § 33).

Такая правовая отгороженность городов стала основанием для развития собственного городского права, по которому жили члены городской общины и которому подчинялась вся организация город­ской жизни. В силу особенностей феодальной эпохи и городское право было строго сословным, именно через него форми­ровалось сословие горожан. Однако богатство экономиче­ской и социально-культурной жизни города делало городское право более сложной и «открытой» для новых отношений системой, чем земское феодальное право.

Раннее городское право (например, относящееся к концу XII в. право города Страсбурга) сложилось из сеньориальных предписаний и разрешений. И по содержанию оно было посвя­щено главным образом регламентированию статуса сеньориальных официалов в городе, взаимных отношений между официалами и горожанами, а также твердому установлению тех конкретных повинностей, которые обязывались исполнять в пользу своего бывшего сеньора (епископа) горожане: кузнецы — ковать стрелы для войны, но только 300 штук, трактирщики — чистить по понедельникам отхожее место епископа и т. д. Городу даровалось право укрытия бежавших в него преступников. И каждый че­ловек — «как чужой, так и местный уроженец дабы имел в нем мир во всякое время и от всех».

 

Позднее городское право стало принимать все более самостоя­тельный характер. Городские органы самоуправления, обосновав свою независимость, стали сами вырабатывать правила и уставы го­родской юстиции и всей жизни города. Наибольшую известность в Европе в период позднего средневековья получили системы Любек-ского и Магдебургского права.

Любекское право было наиболее чистым в принципах город­ским правом. Начало его формирования совпадает с обособлением Любека (на побережье Балтийского моря) как вольного имперского города (1226). Высший орган городского управления стал регистри­ровать для нужд городской юстиции правовые постановления, а за­тем и систематизировать их. Первая такая систематизация (в 90 ст.) относится к 1263 г. На протяжении следующих столетий свод лю-бекского права разросся: собрание 1586 г. включало уже 418 ст. (в том числе заимствования из права Гамбурга). Неотъемлемой частью любекского права стал Ганзейский устав, посвященный морскому праву и торговле. Печатное собрание (1608) систематизировало го­родское право по шести разделам: общие правила, наследственное, договорное и обязательственное, уголовное, судебное право, регули­рование корабельных дел.

Любекское право получило огромное распространение в Северной Европе. Свыше 100 городов балтийского побережья, особенно члены торгово-политического Ганзейского союза, приняли от г Любека привилегию на использование его норм и правил: Росток, Висмар, Кенигсберг, Ревель, Рига и др. С этим принятием признава­лась и высшая юрисдикция любекского суда для этих городов. Только в конце XV в. голштинский герцог (в землях которого был^ Любек) передал апелляционную юрисдикцию другим земским судам .

Магдебургское право получило большее распространение в Цен­тральной и Восточной Германии, Чехии, Австрии, Польше, Запад­ной России. Свое начало оно вело от епископской конституции 1188 г., признавшей самостоятельность г. Магдебурга. Происхождение его отличалось от любекского. Магдебургское право было приспособле­нием к нуждам городского суда земского германского права — глав­ным образом «Саксонского Зерцала». Формировалось оно не путем уставов или систематизации, а записью решений городского шеф-фенского суда. Частные кодификации этих записей появились в XIII в. К XIV в. Магдебургское право приобрело почти завершенный вид охватив типичными решениями основные области уголовного, вещного, обязательственного, торгового, наследственного и семейно­го права' Тогда же началась массовая рецепция магдебургского пра­ва другими городами Центральной Европы. Собственно городской систематизации права не сохранилось (в начале XVII в. магистрат-

* Любекское право в целом сохранило силу до XVIII в., в отдельных местностях или принципах — до общегерманской кодификации 1896 г. (см. § 70) и даже до 1945 (!) г.

 

ский и судебный архивы Магдебурга уничтожены пожаром). Основ­ным сводом его остался сделанный в одном из дочерних городов Герлицкий кодекс (1304).

Городской строй и статус граждан

Городское право — и это составляло

начальное и отличительное его свойст­

во — устанавливало совершенно осо­

бые отношения между городом и горожанами, населявшими его. Го­

род в городском праве фигурировал как особый политический и

юридический организм, а горожане — как особая корпорация, наде^

ленная отличающими их от остальных жителей (и города, и негора*

да) правами и обязанностями. В этом смысле городское право было

ответвлением именно феодального по своим принци-

памправа.             '

В публично-правовом отношении городское право* исходило и^ принципа господства и верховенства городского Совета. Граждане города в целом не располагали правосубъект-» ностью. Это еще раз показывало феодальные основы городского пра-^ вового строя. Любекский городской совет избирался в составе 24 со-5 ветников пожизненно; каждые 2 года половина мест по жребию вы* свобождалась и как бы переизбиралась. Правом избирать пользовав лись городские собственники и цеховые мастера, гильдии и т. Ш Пассивным избирательным правом, т. е. правом быть избранным^ располагал еще более узкий круг горожан: так, лавочники и ремес­ленники не могли быть членами Совета. С XVI в. при магистрате сформировался профессиональный секретариат — главным образом, из юристов.

В магистрат могли быть избраны только вполне самостоятельные горожане. Оговаривалось, что никто не может быть избранным, если «держит лен или несет службу от города», живя в нем. Запреты каса­лись родственных связей: одновременно не могли быть городскими советниками отец и сын, братья. К своей должности советника следо­вало относиться внимательно, нельзя было самовольно передавать свои полномочия, даже право говорить от своего имени в магистрате.

Магистрат считался высшей и принудительной властью по отно­шению к горожанам, а особенно к городским служащим. Неподчи­нение распоряжениям магистрата считалось должностным проступ­ком и штрафовалось. Дополнительным наказанием могло быть пол­ное отстранение от службы городу.

Исполнением решений Совета занимались двое бургомист­ров, которые за свою службу получали жалованье и, кроме того, обладали некоторыми привилегиями. Магистрат образовывал и вы­сший городской суд (какие-то дела традиционно могли решаться на уровне гильдейского или цехового самоуправления) в составе двух

* В данном параграфе имеется в виду преимущественно любекское право по своду 1608г.

 

советников. Большинство дел разбиралось судьей единолично. Ре­шение высшего городского суда считалось окончательным и пере­смотру не подлежало. С XIV в. стало возможным апеллировать к го­родскому магистрату, который тем самым как бы стал и высшей су­дебной инстанцией. Магистрат «материнского» города (Любек или Магдебург, в других землях — Кельн и т. д.) был высшей судебной инстанцией для городов «своего права», даже если они на деле нахо­дились почти в других государствах.

Городским правом были установлены и особые судебно-нотари-альные полномочия магистрата. Все сделки с недвижимостью (дого­воры, иные передачи, наследование и т. п.) должны были регистри­роваться в магистрате. Там хранили и вели различные город­ские книги, которые были свидетельствами прав на имущест­во и удостоверения самых разных юридических фактов: наследст­венные, долговые, гражданских записей. В кельнском городском праве существовали специальные регистрационные книги хране­ния — сундучные.

Статус горожанина был особо урегулирован в праве. Он отли­чался от жителя города вообще, тем более от приезжего. Только горожанин мог пользоваться городским правом, при наличии соответствующих цензов — иметь право избирать и быть избранным в городские органы управления. Согласно Любекскому праву, посе­ление в городе было свободным. Но также неограниченным и сво­бодным было право полноправных горожан возражать против посе­ления чужака. Чужаку давался как бы испытательный срок — 3 ме­сяца. После этого он считался уже признанным горожанином, поль­зовался покровительством городского права. Феодальное право не только Германии, но и Франции, Италии и других европейских стран признавало укоренение в городе как основание для разрыва феодально-ленных отношений и даже прекращения феодально-кре­постной зависимости: «Городской воздух делает человека свобод­ным».

Свободный статус горожанина вовсе не подразумевал неограни­ченной правовой свободы. Город контролировал своего сочлена и пользовался в его отношении принудительными правами, в изве­стной степени сходными с сеньориальными. Горожанин обязан был защищать свой город, в том числе безвозмездно предоставлять мате­риальные средства для его защиты. Гражданину запрещалось идти в поход куда-либо вне города без разрешения магистрата. На гражда­нина налагались и некоторые имущественные ограничения: нельзя было передавать по наследству чужаку (негорожанину) семейную родовую собственность. Эти нормы в свое время были направлены против наследственных прав бывших феодальных сеньоров город­ских жителей. А позднее превратили самый город в подобие «кол­лективного сеньора» в отношении горожан, наделив правом наследо­вать выморочное имущество.

 

410

 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

 

РАЗДЕЛ III

 

411

 

 

 

На горожан налагались обязанности соблюдать внутригородской! общественный и, до известной степени, строительный и экологиче-< ский порядок. Так, запрещалось застраивать улицы и проезды, вы-* брасывать прямо перед домом отбросы, если не имелось в виду тот-i час их вывезти. Строительство частных домов было подчинено праЧ вилам в отношении «красной линии» фасадов и даже общего их ви­да. В некоторых городах налагались ограничения в этажности (обычно в связи с каким-либо особым ориентиром: ратушей, город­ским собором и т. д.).

Город располагал общегородским имуществом, которое не счита­лось совместной собственностью горожан. Отдельный горожанин не имел даже идеальной долевой собственности в этом имуществе. Рас­поряжался им магистрат, давая периодические отчеты в использова­нии доходов.

Имущественные отношения и коммерческое право

Городской уклад жизни, преимущест­венные занятия в сферах торговли, фи­нансов, ремесленного производства

только частично повлияли на особенности регулирования имущест­венных отношений в городском праве. В своих основах это право было традиционно феодально-сословным. Институтов, гарантиро­вавших бы индивидуальную правовую свободу в сфере предприни­мательства или коммерции, в нем практически не было.

В вещном праве принципиально важным было разделение иму-ществ на родовые (семейные, полученные по наследству) и благоприобретенные. К благоприобретенным в любом случае относились и деньги. Деньгами и благоприобретенным имуществом мог распоряжаться каждый полноправный собственник неограниченно (обычно таковым считался глава семьи). Семейно-родовое имущество, в том числе городской дом, считалось, должно переходить строго по наследству — к детям. Дети горожанина были наиболее законными и полноправными его наследниками во всех от­ношениях. При наличии детей в семье ограничивались взаимные да­рения супругов. Вообще распоряжение родовым имуществом и при­даным, принесенным в дом женой, было обставлено значительными ограничениями. Хотя таких родовых прав, как выкуп и т. п., подо­бных чисто феодальным имущественным отношениям, в городском праве не предусматривалось.

Городское право сформировало собственную, до известной степе­ни отличную от правил канонического права, господствовавших в этом отношении в средневековье, традицию завещательных прав. Завещание могло делаться при соблюдении еще более не­формальных процедур, чем то признавалось церковными обновле­ниями (в отход от жестких канонов римского права). Завещательное распоряжение считалось действительным, если было сделано устно и в присутствии всего двух свидетелей. Требовалось только «быть в полном сознании» и «в здравом состоянии». Признавались наследст-

 

венные отказы какой-то вещи или части имущества   (легаты) .

Таким путем могло быть обеспечено выполнение особых, не вписы­

вавшихся в общую традицию завещательных распоряжений умер­

шего горожанина.              '

Договорное право оставалось в основном на уровне рецепиро-ванной традиции римского права, хотя присущих классическому римскому праву жестких ограничений на содержание того или иного контракта не было. Видоизменился договор ссуды — теперь под ним понимался и чисто денежный заем (т. е. исчезли древние различия между займом и ссудой). Более детализированным стал договор найма. Городское право включило точные правила о дополнительных обязанностях нанимателя недвижимости. При этом различались условия найма жилого помещения и, условно, произ­водственного: за первое следовало платить за полгода вперед, за на­нятый «погребок» — только за четверть года. Различным, более вы­годным для продавца было положение сторон при договоре купли-продажи. Объектом продажи признавались самые разнообразные вещи: можно было продавать и наследство, и предпо­лагаемую ренту, даже основанную на феодальных правах.

Суровыми были требования городского права в отношении долж­ников. Обязательства денежного характера должны были по­требоваться абсолютно: не могущий отдать долг подвергался штра­фу, аресту и конфискации имущества. Удовлетворение нескольких кредиторов осуществлялось путем особого конкурсного про­цесса распоряжения имуществом банкрота (беглого должника и т. п.), детально отрегламентированного городским правом. Кредитор сохранял право, подобно древней римской процедуре, посадить дол­жника в «яму», на хлеб и воду, физически принуждая его отдать долг. Однако в отношении обременения наследства долгами и охра­няя права полноправных горожан, было выработано своеобразное правило о том, что сын не отвечает по долгам отца при приеме на­следства, если его «не поставили в известность об этом долге, как то

требуется по закону».

Широкое распространение получил залог как способ обеспе­чения обязательств и, специфически, как гарантия взятых торговых ссуд. Причем в этих целях (что характерно для позднесредневеково-го права) можно было использовать и приданое жены.

Городское право полностью признавало существование коммер­ческих корпораций как самостоятельных субъектов правовых отношений. Однако создавать общества могли лишь привилегиро­ванные лица: по Любекскому праву — члены Ганзейского союза. Торговые корпорации внутри семьи (между братьями и сестрами и т. п.) не должны были нарушать наследственных и других имущест­венных прав родственников.

В отношении возможной ответственности за причинение ущерба городское право сохраняло древние римские правила (даже соответ-

 

412

 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

 

РАЗДЕЛ III

 

413

 

 

 

ствующий раздел кодекса назывался «Закон Аквилия»). Было толь­ко прямо отмечено, что личные оскорбления, нанесенные на площа­ди или в подобном месте, дают право на взыскание максимально возможного штрафа.

Уголовное право                Уголовные постановления отличались,

пожалуй, даже несколько большей же­сткостью, чем то было в средневековом земском германском праве. Практически не признавались различия между умышленно и неу­мышленно совершенным. Оценка преступления производилась в главном по тому, что сделано и какова степень общественной опас­ности — безразлично, в прямом смысле или в переносном (т.е. па­губном для ценностей морали и городского общежития). По-видимо­му, теснота городской жизни, большая взаимозависимость горожан, жизненная необходимость строже придерживаться некоего миниму­ма взаимоотношений и коммерческой честности стали предпосылка­ми своеобразия уголовных санкций в городском праве. От ответст­венности однозначно освобождались только дети в возрасте до 12 лет — их надлежало наказывать родителям.

Уголовный закон сохранял возможность даже обществен­ной саморасправы с преступником в случае явных и злост­ных преступлений: поджога, открытого убийства (подобно обыкно­вению, принятому в городах Северной Италии). Смертная казнь также применялась широко и в самых разнообразных ви­дах: сожжение, повешение, самым распространенным было отсече­ние головы мечом. Она назначалась за колдовство, убийство, напа­дение на дом, повлекшее смертельный исход у хозяев, изнасилова­ние. Наравне с объективно опасными преступлениями высшей ме­рой наказания охранялся установленный нравственный порядок: за двоеженство также полагалось отсечение головы. Применялись членовредительские наказания — главным образом за тяжкие телесные повреждения. Причем здесь как бы возрождался принцип символического талиона древности: за нанесение ран, увечий полагалось отсечь руку. В менее тяжких преступлениях на­казание налагалось по привычному древнегерманскому праву пра­вилу композиции — штрафа, который выплачивался строго самому потерпевшему.

Особому преследованию подвергалась кража. Охрана любо­го — как движимого, так и недвижимого — имущества составляла очевидную необходимость всего строя городской жизни. В отличие от феодального земского уклада и правовой культуры, городской житель в большей степени был связан со своим движимым добром, с богатством в реальном воплощении. Борьба с любыми посяга­тельствами на имущество стала поэтому особой чертой городского права. В праве различались мелкая (на сумму менее 5 золотых гульденов) кража и значительная. За любую значительную кражу полагалось повесить вора. За мелкую — судья мог назначить нака-

 

зание по своему усмотрению, в зависимости от личности или иных обстоятельств. Безусловно отягчающим обстоятельством считалась кража на пожаре. Борьба с ворами представлялась делом обще­ственного интереса: в законах Любека специально пре­дусматривалось вознаграждение — до 1/3 от стоимости украденно­го — тому, кто схватит вора или грабителя.

К тяжелым последствиям и, соответственно, наказаниям вели разного рода нарушения   правил   торгового   оборота и   коммерции.   Регулирование этой правовой сферы составля­ло еще одну отличительную черту всего городского права. Продажа фальшивых товаров влекла безусловную их конфискацию и сожже­ние.   Преследовались  нарушения   таможенных  правил,   рыночной торговли,  установленных  порядков  пользования  весами,  мерами. Применявшиеся в торговле весы и меры должны были быть зареги­стрированы  в  магистрате  и,  соответственно,  помечены  клеймом. Каждый торговец обязан был иметь строго собственные меру и вес и отвечал за них персонально. Даже временная передача другому сво­их торговых принадлежностей считалась проступком.  Еще более строгим правилам подчинялось монетное дело в городах. Города, как правило, чеканили собственную монету или в качестве приви­легии от сеньора, или как знак собственной самостоятельности. В обоих случаях городские законы содержали строгий перечень обя­занностей денежных мастеров и даже правила о порядке обращения монеты в городах.

При всем сходстве с современным ему феодальным правом го­родское отличалось целым рядом важных особенностей. Оставаясь вполне сословным, городское было почти полностью  светским правом, свободным от влияния канонического. Это в наибольшей степени проявилось в германском городском праве позднего средне­вековья, когда в одном городе зачастую сосуществовали протестант­ские и католические городские общины. Городское право с самого своего возникновения было исключительно   писаным    правом, зафиксированным в записях судебных решений или даже особо сис­тематизированных кодексах. При этом эти кодификации складыва­лись по собственной системе, создавая особую, отличную от рим­ской кодификационную традицию. Взаимосвязь правил городского права с учреждениями городского самоуправления и общим стату­сом города и горожан (причем применительно к каждому отдельно­му городу) придавала этому праву своего рода конституцион­ный   характер — не только охраняя правопорядок и его стабиль­ность, но и формируя в праве главные черты городского юридиче­ского быта.

 

414

 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

 

РАЗДЕЛ III

 

415