Способаы производства и распределения общественного богатства.

Я могу предвидеть и другие возражения против некоторых . взглядов, изложенных мною. Быть может, некоторые лица изумлены и задеты отмеченной мною связью между политической экономией и теми политическими основами, из которых образованы правительства и которые сохраняют их. Господа, такие чувства до известной степени простительны, ибо такова была похвальба, подчас невежественная, подчас робкая и боязливая, многих экономистов у нас и за границей, что их предмет не имеет никакой связи с такого рода вещами. Причины этой ограниченной и неуместной робости было бы нетрудно раскрыть, если бы время нам позволило вдаваться в литературную историю нашего предмета; но, хотя у нас и нет на это времени, сам вопрос разрешается легко. Экономист должен прежде всего исследовать явления, представляемые условиями различных народов, чтобы суметь прочно обосновать свои принципы. Такова аналитическая, или исследовательская, часть его работы. Далее он должен уметь показать, как эти принципы могут быть использованы для учета конкретного положения того или иного особенного класса у данного народа. Это входит в практическое применение его предмета к человеческим делам. Если он пренебрегает той или другой частью своей работы, он выполняет свои обязанности несовершенно. Но эти процессы неизбежно приводят его к усмотрению, что взаимные связи и влияния различных групп людей определены различными способами производства и распределения общественного богатства. Никто не может отрицать важность таких знаний для государственного деятеля. Никто не может отрицать, что это составляет часть политической экономии, если не быть склонным отрицать также и то, что политическая экономия представляет собой науку о законах, управляющих производством и распределением богатства. Наш предмет поставлен таким образом в непосредственную связь с философией законодательства, и все же линия, разделяющая их, достаточно ясна. Как бы ни были решительны наши индивидуальные убеждения, мы -в качестве экономистов не судим, мы даже не спорим о достоинствах той или другой конституции или формы правления, рассматриваемой абстрактно; но мы показываем законодателю, какие материалы он найдет у наций, имеющих различную экономическую структуру для построения, сохранения и поддержания в действии той или иной особенной формы правления; каковы те данные, из которых он должен исходить, каковы те инструменты, которыми он может пользоваться, когда он создает системы и устанавливает правила, которые должны вводиться в действие людьми, обладающими политической властью и влиянием. Наш удел не хвалить или порицать те или иные формы правления или кодексы законов, а показывать, в каких случаях возможно установление того или другого; почему учреждения и законы, сохраняющиеся и процве-тающие при одном состоянии экономического строя, блекнут и умирают, будучи пересажены туда, где общество не доставляет . нужных материалов для поддержки их жизни. Наш предмет, таким образом, в значительной мере представляет собой материнскую науку, на которой основывается теория конституционного законодательства и в значительной мере также философия юриспруденции. Законодатель, который будет строить кодексы и учреждения без тех знаний, которые мы доставляем, может быть красноречивым мечтателем, но никогда не может быть практическим государственным деятелем.