Установление якобинской диктатуры.

Конституция 1791 года действовала недолго: после нового восстания о Париже 10 августа 1792 г. власть во Франции перешла з руки средних слоев торговой и промышленной буржуазии. Под давлением масс было уничтожено различие между активными и пассивными гражданами и проведены выборы в Национальный конвент.
20 сентября 1792 г. начал работу Национальный конвент. В нем были две значительные политические группировки: жирондисты представляли крупную и среднюю (особенно провинциальную) буржуазию; монтаньяры (якобинцы)—мелкую буржуазию. Вождем монтаньяров был Робеспьер. Но наиболее значительную часть депутатов конвента составляли колеблющиеся, которых насмешливо называли «болотом». Первоначально «болото» поддерживало жирондистов, обеспечивая им большинство. Под давлением масс 21 сентября 1792 г, Франция была провозглашена республикой. В январе 1793 года был казнен на гильотине король Людовик XVI, обвиненный в государственной измене.
Военная опасность, тяжелое экономическое положение масс, нежелание жирондистов принять решительные меры против спекуляции вызывают 31 мая — 2 июня 1/93 г. новое движение народных масс, которые требуют изгнания жирондистов из конвента.
После изгнания жирондистов из Конвента начался в истории французской революции период, который называется якобинской диктатурой (с 2 июня 1793 г. по 27 июля 1794 г.). Именно в этот период Конвент был диктатурой низов, т. е. самых низших слоев городской и сельской бедноты 24 июня 1793 г. Конвент принял новую конституцию, которой предшествовала Декларация прав человека и гражданина.
-Декларация прав человека и гражданина 1793 года. Новая декларация прежде всего провозглашает, что целью общества является общее счастье, а правительство установлено для того, чтобы обеспечить человеку пользование его естественными и неотъемлемыми правами. Декларация дает определение собственности как права каждого гражданина пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, доходами, плодами труда и промысла. Декларация допускает свободу собраний и более определенно говорит о свободе совести, но умалчивает о свободе союзов.