Глава 7. Латинская Америка
1. Война за независимость и образование
латиноамериканских государств
Испанская и португальская колониальные империи в
Америке. Особенностью становления колониальных систем
Испании и Португалии в Америке является то, что этот
процесс начался еще в конце XV - начале XVI в., т. е. в
эпоху средневековья. Хотя завоевание "Индий" (так офи-
циально именовались испанские колонии) рассматривалось
как цивилизаторская миссия, как обращение в христианс-
тво язычников-индейцев, оно осуществлялось в основном
военно-феодальными методами.
Там, где существовала традиционная индейская госу-
дарственность, она была уничтожена конкистадорами (у
майя, инков, ацтеков и т. д.). Земля в колониях офици-
ально объявлялась собственностью короны, но фактически
с XVI в. она переходит в руки колонизаторов-конкистадо-
ров и католической церкви. Широкое распространение по-
лучила система энкомиенды, своеобразной разновидности
полукрепостнического, полурабского труда индейцев.
Юридически считалось, что индейские общины, находив-
шиеся на захваченных территориях, передавались под
"опеку" латифундистам-энкомендеро. Лишь в XVIII в. под
влиянием зарождающегося капиталистического уклада на
смену энкомиенде приходит пеонаж - долговая кабала,
построенная на полуфеодальных арендных отношениях.
Колониальная администрация в Латинской Америке фор-
мировалась исторически по ходу самой территориальной
экспансии Испании и Португалии. За 300 лет господства
Испании в Америке сложилась самая крупная и прочная по
тем временам колониальная империя с чрезвычайно сложной
социально-этнической структурой, с единой католической
верой и с централизованной системой политического уп-
равления. На вершине этой властной пирамиды стоял
испанский король. Практически же общее руководство по-
литикой Испании в колониях осуществляли Торговая пала-
та, а затем с 1524 г. - созданный при короле Совет по
делам Индий, первый в мировой истории специализирован-
ный центральный орган колониальной администрации. Этот
Совет издавал колониальные законы, назначал высших чи-
новников, был верховной апелляционной инстанцией для
колониальных судов.
Высшую власть в самой Америке осуществляли вицекоро-
ли, которые не просто представляли, но как бы олицетво-
ряли собой испанскую корону. В самих колониях им оказы-
вали все почести, которые причитались самому испанскому
королю.
К концу XVIII в. в Латинской Америке было создано
четыре вице-королевства: Новая Испания (столица Мехи-
ко), Новая Гранада (Богота), Перу (Лима),
Рио-де-ла-Плата (Буэнос-Айрес).
Вице-короли командовали вооруженными силами, издава-
ли местные законы, руководили администрацией, закрепля-
ли земли и индейские общины за испанскими переселенца-
ми, контролировали сбор налогов. Их полномочия действи-
тельно были королевскими, а потому даже в официальной
доктрине Испании вице-королевства рассматривались как
находящиеся в федеративном союзе с Испанским королевс-
твом (королевства Леона и Кастильи).
В колонии, имевшие меньшее значение для испанской
короны, назначались генерал-капитаны, которые номиналь-
но подчинялись вице-королям, но практически пользова-
лись административной самостоятельностью и получали
указания непосредственно от Совета по делам Индий.
К концу XIX в. были образованы генерал-капитанства в
Гватемале, Венесуэле, Чили и на Кубе. Впоследствии эти
искусственно сложившиеся границы между вице-королевс-
твами и генерал-капитанствами станут основой погранич-
ной демаркации для самостоятельных латиноамериканских
государств.
Важную роль в колониальном управлении играли созда-
ваемые при вице-королях или генерал-капитанах особые
судебно-административные органы - аудиенции.
В провинциях, на которые делились колонии, руководс-
тво администрацией, судом, церковью осуществляли губер-
наторы, которым, в свою очередь, были подчинены кор-
рехидоры, старшие алькальды. В XVIII в. при королях из
династии Бурбонов для большей централизации системы уп-
равления в провинции назначались интенданты и субделе-
гаты.
Все высшие должности в колониальной администрации в
Латинской Америке, в том числе и вице-королей, замеща-
лись исключительно выходцами из числа испанской фео-
дальной знати, присылаемой в колонию на ограниченный
срок (обычно на 3-6 лет). Считалось, что длительное
пребывание испанцев в колониях, внебрачные связи ведут
к "порче крови".
Единственным звеном колониальной администрации, дос-
тупным местному дворянству из потомков испанских посе-
ленцев (креолам), уже утратившим "чистоту крови", было
городское управление. Здесь сохранялись некоторые тра-
диции и формы, заимствованные из муниципального самоуп-
равления Испании. Имущая верхушка составляла муници-
пальную корпорацию - кабильдо. Управление городами осу-
ществляли советники - рехидоры и избираемый ими аль-
кальд.
Огромную роль в колониальном управлении Латинской
Америкой играла католическая церковь. Папская булла в
1493 г. дала испанским королям право патронажа над цер-
ковью в колониях, в частности право назначать на цер-
ковные должности. В результате церковь стала органичес-
кой частью колониального аппарата, хотя и использовала
при этом свои специфические духовные средства воздейс-
твия на население колоний. Инквизиционные трибуналы су-
рово карали не только за отход от католической веры, но
и за высказывание крамольных политических идей. При
этом церковь была крупным землевладельцем, сосредото-
чившим в своих руках одну треть всей пахотной земли ко-
лоний.
Экономическая мощь церкви позволяла ей вступать в
конфликты с самой колониальной администрацией, претен-
довать на самостоятельность в политической жизни. В Па-
рагвае, например, орден иезуитов организовал подобие
автономного, закрытого для внешнего мира и для офици-
альных властей государства, основанного на принудитель-
ном труде индейцев в церковных владениях - редукциях.
Это своеобразное политическое образование иезуитов, на-
поминавшее платоновское государство, просуществовало
практически более столетия.
Многоступенчатый и сложный аппарат колониального управ-
ления в Латинской Америке отличался чудовищным бюрокра-
тизмом со свойственной ему неэффективностью и коррупци-
ей. Строжайшая централизация не мешала чиновникам всех
рангов, начиная от вице-королей и кончая городскими ре-
хидорами, пользоваться большой отдаленностью от Испа-
нии, проявлять самовластие, осуществлять правотворчест-
во, допускать любые беззакония.
К концу XVIII в. в связи с ростом противоречий между
метрополией и колониями вице-королевства и генерал-ка-
питанства превратились в своеобразные квазигосударства,
постепенно приобретающие самостоятельное политическое
существование. Чиновники в колониях по отношению к
властям метрополии часто руководствовались правилом:
"повинуюсь, но не выполняю".
Испанская администрация стремилась тщательно регла-
ментировать все стороны жизни населения в колониях,
разработала для них огромную массу законодательных ак-
тов. В 1680 г. был издан Свод законов королевства Индий
(9 книг и 6377 законов) - первый в истории официальный
сборник колониального права.
Колониальное законодательство закрепляло систему фе-
одальной поземельной собственности (энкомиенды, асьен-
ды, латифундии) и сословное деление общества. Это деле-
ние проявилось не только в предоставлении урожденным
испанцам и креолам типично феодальных привилегий (дво-
рянские титулы), но и в установлении неполноправности
индейцев, негров и лиц смешанного происхождения (мети-
сов, мулатов). Характерным для колониального права было
также то, что креолы, составлявшие основную часть фео-
дальной знати в Латинской Америке (идальго, кабальеро),
по своему правовому положению все же стояли ниже, чем
лица, родившиеся в Испании.
Схожей была и система управления в Бразилии, являв-
шейся колонией Португалии. С XVII в. колониальную адми-
нистрацию возглавил вице-король, при котором были соз-
даны военное и налоговое ведомства. Ему подчинялся
местный аппарат управления. Но колониальная система в
Бразилии была менее централизованной, поскольку порту-
гальской короне не удалось полностью преодолеть местный
сепаратизм, опиравшийся на феодальные права фазендейро
(плантаторов, эксплуатировавших преимущественно труд
негров-рабов).
Освободительная война 1810-1826 гг. и образование неза-
висимых государств. Несмотря на господство латифундизма
и на многочисленные запреты и ограничения со стороны
метрополий, в колониях постепенно зарождались ростки
капиталистических отношений. Именно на этом фоне во
второй половине XVIII в. в Латинской Америке пробуди-
лось национальное самосознание - процесс, ускоренный
революционной борьбой за независимость США.
Политика метрополий порождала недовольство у различ-
ных слоев трудящегося населения (индейцы, метисы, мула-
ты и т. д.). Но основная оппозиция колониальному режиму
проистекала все же со стороны наиболее влиятельной по-
литической силы в колониях - латифундистов-креолов, а
также со стороны усиливающейся местной буржуазии. В си-
лу своего особого положения в колониальном обществе
(богатство, доступ к образованию, навыки военной и по-
литической деятельности) креолы играли ведущую роль в
растущем движении за независимость.
Большое влияние на развитие освободительного движе-
ния в испанских и португальских колониях в Америке ока-
зала также французская революция XVIII в. и ее консти-
туционные документы, которые дали импульс восстанию
негров-рабов и провозглашению в 1806 г. независимого
государства Гаити (бывшей французской части колонии
СанДоминго). В 1806 г. один из видных представителей
освободительного движения - венесуэлец Ф. Миранда,
участник французской революции, предпринял первую,
правда, закончившуюся неудачей, попытку высадиться на
самом континенте и начать вооруженную борьбу за сверже-
ние колониального испанского режима.
Война за независимость в Латинской Америке началась
вскоре после того, как войска императора Наполеона I
вторглись в Испанию и сместили законного короля Ферди-
нанда VII (династии Бурбонов). На престол был посажен
брат Наполеона Жозеф. Создалась благоприятная обстанов-
ка для выступления патриотических сил, поскольку новый
испанский король был воспринят в колониях как узурпа-
тор. Колониальный аппарат на несколько лет фактически
лишился связей с метрополией. В 1810 г. начались анти-
испанские выступления в Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе
и других городах.
Освободительная война в колониях прошла два этапа
(18Ю-1815 гг. и 1816-1826 гг.). К 1815 г. испанской ко-
роне после восстановления власти Фердинанда VII удалось
вновь установить свою власть на всей территории Латинс-
кой Америки, исключая Ла-Плату. С этой целью он исполь-
зовал метод уступок и распространил на колонии либе-
рально-демократическую Кадисскую конституцию 1812 г.,
принятую в Испании, но все-таки основной упор им был
сделан на использование не испанской конституции, а на
военные силы.
Уже на первом этапе освободительной войны создава-
лись правительственные хунты, которые не просто руково-
дили движением патриотов, но и становились ядром новой
зарождающейся государственности. В хунтах выдвинулись
такие талантливые военные предводители и государствен-
ные деятели, как С. Боливар, X. Сан-Мартин, X. Артигас
и др. В ходе борьбы с испанской армией патриоты выраба-
тывали конкретные формы организации политической и го-
сударственной власти, которыми заменяли старую колони-
альную администрацию.
По мере успехов освободительной войны (главным обра-
зом на втором ее этапе) правительственные хунты или
специальные учредительные конгрессы провозглашали неза-
висимость отдельных колоний. Как правило, это происхо-
дило путем принятия специальных деклараций о независи-
мости.
Несмотря на существовавшие внутри антииспанского ла-
геря серьезные противоречия, обусловленные различными
интересами классов и социально-этнических групп, участ-
вовавших в этой войне, патриотические круги добились
определенного общественного согласия и утверждения пер-
вых национальных правовых документов, выступавших иног-
да в виде временных регламентов или статутов.
К концу освободительной войны на месте бывших ис-
панских и португальских колоний возникли 10 независимых
государств: Аргентина, Боливия, Бразилия, Великая Ко-
лумбия, Мексика, Парагвай, Перу, Центрально-Американс-
кая федерация, Чили, Уругвай. Таким образом, все бывшие
испанские колонии (за исключением островных владений -
испанская часть Сан-Доминго, Куба и Пуэрто-Рико) стали
политически самостоятельными государствами.
Война за независимость в Латинской Америке, высту-
пившая в виде антиколониального движения, дала мощный
толчок этнической интеграции и формированию в последую-
щем самих наций (мексиканской, аргентинской, венесу-
эльской и т. д.) и соответствующей им национальной го-
сударственности. Образование самостоятельных государств
и падение колониального режима вызвали и социальные
последствия, в частности ослабление позиций феодальных
сил, национальную интеграцию и создание более благопри-
ятных условий для развития капиталистических отношений.
Еще в ходе войны и в первые годы существования новых
государств пришедшие к власти романтически и радикально
настроенные лидеры патриотов проводили реформы антифео-
дального характера, которые, правда, не всегда имели
под собой реальную социальную почву. Их осуществление
затруднялось в силу низкого уровня политической и пра-
вовой культуры широких масс населения.
Тем не менее в большинстве стран была запрещена ра-
боторговля, ограничено или отменено рабство, упразднена
подушная подать с индейцев, церковная десятина и т. д.
Прогрессивную направленность имели и такие реформы, как
отмена сословного строя, упразднение дворянских титу-
лов, торговых и иных феодальных монополий, отказ от
регламентации производства, утверждение неограниченной
частной собственности, а также свободы предприниматель-
ства и торговли.
С упразднением старого аппарата управления подрыва-
лись многие феодально-колониальные политические порядки
и институты: бюрократическая централизация, откровенная
безответственность чиновников, суды инквизиции и т. д.
В политическую практику молодых государств (по крайней
мере, на первых порах) вводились новые абсолютно неиз-
вестные колониальной эпохе политические и правовые инс-
титуты: выборность государственных органов, процессу-
альные гарантии личности (право на защиту, презумпция
невиновности и т. д.), политические и личные права и
свободы граждан.
Однако эти преобразования, проводившиеся в разной
степени во всех государствах, нигде не привели к корен-
ному изменению основ их социально-экономической, а сле-
довательно, и правовой структуры.
Трудящиеся массы (крестьяне-индейцы, негры-рабы, го-
родские низы и т. д.), втянутые в той или иной степени
в освободительное движение, находились в плену религи-
озных установок и традиционных представлений о незыбле-
мости власти короля, чиновников и местных латифунди-
стов. Они не были готовы к ликвидации самого сложивше-
гося в колониях полуфеодального, полурабского образа
жизни и эксплуатации.
Лишь в отдельных странах антифеодальные требования
крестьян-индейцев наложили свой отпечаток на политичес-
кую программу радикально настроенных лидеров патриоти-
ческого лагеря (например, движение под руководством М.
Идальго и X. М. Морелоса в Мексике). Но эти требования
не могли быть реализованы вследствие решительного соп-
ротивления католической церкви и креольской реакции.
Помещичьи и клерикальные силы, ставшие у власти в
новых государствах, сумели сохранить свои основные тра-
диционные привилегии и прежде всего огромные земельные
латифундии. Буржуазные и разночинные элементы, слишком
слабые, тесно связанные с церковными и помещичьими кру-
гами, не способны были самостоятельно бороться за осу-
ществление на практике демократических преобразований.
Даже многие выдающиеся лидеры освободительного движения
(например, С. Боливар) проявили осторожность и непосле-
довательность при подходе к решению политических и осо-
бенно социальных вопросов.
Первые конституции стран Латинской Америки. Расхож-
дения во взглядах и интересах различных сил, составляв-
ших патриотический лагерь, вызвали острую политическую
борьбу по ряду принципиальных вопросов организации но-
вой государственной власти. Но в целом при наличии этих
серьезных противоречий господствующим было убеждение в
том, что формирующаяся новая государственная власть
должна иметь самостоятельный конституционный базис.
В связи с этим основным политико-идеологическим и
правовым кредо во всех новых государствах Латинской
Америки с самого начала был конституционализм. Уже в
ранних документах латиноамериканского конституционализ-
ма нашли свое отражение передовые политико-правовые
идеи и институты своего времени, закрепленные в консти-
туционной практике Испании, Англии, США и Франции.
Первые конституции латиноамериканских государств,
несмотря на отсталую социально-экономическую базу пос-
ледних, испытали на себе в огромной степени влияние пе-
редовых для своего времени идей республиканизма. Пример
США, где республиканский строй не препятствовал
длительному компромиссу плантаторов-рабовладельцев Юга
и предпринимательских кругов Севера, порождал республи-
канские настроения не только у радикальной интеллиген-
ции и народных масс, чьи симпатии в ходе освободитель-
ного движения оказались на стороне республики, но и у
части латифундистов-креолов. Последние рассчитывали до-
биться решающего влияния на состав государственных ор-
ганов и на политику в новых республиках.
Однако в ряде государств утверждение республиканско-
го строя проходило в острой борьбе. Например, первая
конституция Аргентины (Конституция Объединенных провин-
ций Южной Америки), принятая в 1819 г. Учредительным
собранием, где сильные позиции занимали помещикимонар-
хисты, обошла молчанием вопрос о форме правления. И
только по Конституции 1826 г. в Аргентине окончательно
утвердилась "республиканская представительная форма".
***********************************
В Мексике после провозглашения независимости в 1821
г. консервативно настроенное Учредительное собрание на-
меревалось провозгласить конституционную монархию. Но
инициативу в этом вопросе перехватил политический аван-
тюрист Итурбиде, который в 1822 г. после военного пере-
ворота объявил себя императором Августином I. Лишь по
конституции 1824 г., принятой после нового восстания в
армии и свержения непопулярного режима самозванца Итур-
биде, в Мексике была провозглашена республика.
Монархия как форма правления утвердилась на долгое
время только в Бразилии, где движение за независимость
не вылилось в вооруженную борьбу против португальской
короны. Руководство освободительным движением здесь на-
ходилось в руках консервативных кругов бразильского об-
щества - крупных землевладельцев (фазендейро), стремив-
шихся не допустить военного раскола перед постоянной
угрозой восстаний негров-рабов. Поскольку в Бразилии
складывалась революционная ситуация, португальская ко-
рона сама предприняла конституционные маневры, имевшие
целью провозглашение независимости при сохранении мо-
нархической власти и старой социально-экономической
структуры.
Принц-регент Педру - представитель португальской ко-
роны в колонии - 1 августа 1822 г. издал манифест о не-
зависимости Бразилии, и вскоре был провозглашен консти-
туционным императором страны. После разгона слишком ра-
дикального, с его точки зрения, Учредительного соб-
рания и подавления республиканского движения император
Педру I октроировал в 1824 г. монархическую Конституцию
Бразилии.
Конституция установила своеобразное "разделение
властей", которое должно было замаскировать всесилие
императора. В его руках находилась исполнительная и так
называемая регулятивная власть. Под последней подразу-
мевались: назначение сенаторов, роспуск палаты депута-
тов, право вето в отношении законов, приостановление
действия решений провинциальных советов, назначение и
увольнение министров и т. д.
Законодательная власть осуществлялась Генеральной
ассамблеей, состоявшей из Сената с пожизненно назначае-
мыми членами и Палаты депутатов, избираемой на 4 года
двухстепенными выборами. Благодаря высокому имуществен-
ному и образовательному цензу участвовать в выборах
могли лишь помещики и верхушка буржуазии. Права Гене-
ральной ассамблеи были крайне ограниченны. Конституция
декларировала независимость судей, но в ряде случаев
император мог отстранить их от должности.
Получившая конституционное оформление монархия в
Бразилии надолго стала антиподом латиноамериканскому
республиканизму. Фактически император правил методами,
близкими к абсолютизму. Правительственный аппарат оста-
вался в руках старых португальских чиновников, в стране
сохранялись рабство, помещичье землевладение, военные и
иные привилегии помещиков-фазендейро.
В процессе создания национальной государственности и
ее конституционного оформления острые разногласия воз-
никали также по вопросам о государственном устройстве и
степени административной централизации, о правовом по-
ложении отдельных частей (провинций). Но в целом в пе-
риод становления латиноамериканских государств здесь
возобладали идеи и практика федерализма (Бразилия, Мек-
сика, Центрально-Американская конфедерация и др.).
Разногласия по вопросам национального единства носи-
ли отнюдь не теоретический или чисто юридический харак-
тер. Они отражали классовые и социальные интересы, а
также этническую неоднородность общества, и проявлялись
не только в стенах конституционных конвентов. Эти раз-
ногласия нередко становились поводом к длительной, а
нередко и кровопролитной вооруженной борьбе.
Еще в ходе войны за независимость наиболее дальновидные
лидеры освободительного движения (Ф. Миранда, X.
Сан-Мартин, С. Боливар и др.), понимавшие необходимость
объединения всех патриотических сил, выступали за соз-
дание крупных централизованных и унитаристски организо-
ванных государств. Они надеялись на то, что сильная
правительственная власть обеспечит в новых республиках
твердый и демократический порядок.
С помощью твердой власти они рассчитывали преодолеть
наметившийся уже к тому времени партикуляризм и даже
открытый сепаратизм провинциальных сил - местных поме-
щиков-латифундистов. Последние имели реальную власть
над крестьянами и боялись радикальных перемен, происте-
кавших от центра.
Объективно позиция унитаристов отражала потребности
капиталистического развития латиноамериканских стран.
Но унитаризм нередко означал восстановление чрезмерной
централизации, бюрократизма и антидемократических по-
рядков.
Латифундистские и клерикальные круги, которые не
смогли создать в силу внутренних междоусобиц прочные
позиции в формирующемся государственном аппарате, отс-
таивали, как правило (исключение - Мексика), сепара-
тизм, партикуляризм, обеспечивающие им всю полноту
власти на местах. Эти политические силы поддерживали
идею конфедеративного или федеративного государственно-
го устройства. Они боялись усиления центрального прави-
тельства, его вмешательства в экономическую жизнь, осо-
бенно реформ, затрагивающих их отношения с крестьянс-
твом.
Крупные латифундисты сами располагали собственными
полуфеодальными вооруженными свитами и, выступая в ка-
честве местных военных предводителей (каудильо), неред-
ко контролировали огромные территории. В конституцион-
ных конвентах каудильо и провинциальные латифундисты
меньшего ранга, как правило, выступали против создания
централизованных государств. В результате многие конс-
титуционные документы той эпохи имели компромис-сный
характер, закрепляли федеративное устройство государс-
тва. Но в ряде случаев сепаратизм был настолько силен,
что единый патриотический лагерь раскалывался, а моло-
дые республики ввергались в состояние анархии.
Особенно острой и длительной была борьба унитаристов и
федералистов в Аргентине, где первые конституционные
документы (1817, 1819) закрепили победу сторонников
сильного централизованного государства, предоставили
национальному правительству важные прерогативы в облас-
ти военной, внутренней и внешней политики. Однако реа-
лизовать эти конституционные положения практически было
невозможно.
Яростное сопротивление централистской политике ока-
зали провинциальные помещичье-клерикальные круги,
ввергнувшие страну в междоусобную борьбу. Хотя в приня-
той в 1826 г. Конституции Аргентины идея унитарной рес-
публики была вновь подтверждена (ст. 7), федералисты
добились в конце концов принятия (1831) так называемого
Федерального пакта, который во многом напоминал Статьи
конфедерации 1781 г. в США.
Сама структура первых латиноамериканских конституций
и организация государственных органов также испытали на
себе заметное влияние европейского и североамериканско-
го конституционализма. Так, практически все, даже самые
ранние конституции, содержали декларации прав человека
и гражданина и иные демократические положения.
Перенесение передовых демократических государствен-
ных институтов на латиноамериканскую почву (выборность
государственных органов, политические права и свободы и
т. д.) носило чисто механический характер, поскольку ни
в одной из латиноамериканских республик война за неза-
висимость не привела к коренным изменениям социальной
структуры и политико-правовых традиций. Поэтому в сво-
еобразных условиях Латинской Америки передовые консти-
туционные идеи претерпели существенные изменения. В них
получили отражение особенности латиноамериканского об-
щества первой четверти XIX в. Эволюция латиноамериканс-
кого конституционализма к концу этого периода все более
выражалась в поисках своих собственных конституционных
образцов.
Первая попытка оформления с помощью конституции но-
вой власти была предпринята патриотическими кругами Ве-
несуэлы. Провозглашенная в 1811 г. Конституция, закре-
пившая федеративное устройство республики, копировала
многие положения конституционных документов США. Фе-
деральные власти получили право заключать договоры,
объявлять войну, содержать армию и флот, обеспечивать
внутренний порядок, взимать налоги и принимать законы
по вопросам, затрагивающим интересы федерации. Консти-
туция гарантировала каждой провинции "суверенитет, сво-
боду и независимость" по всем вопросам, которые не были
прямо делегированы федерации.
Федеральные органы создавались по принципу разделе-
ния властей. Законодательная власть осуществлялась
двухпалатным Конгрессом (Палата и Сенат), исполнитель-
ная - консульской коллегией из 3 лиц (под влиянием
французской Конституции 1799 г.), судебная - Верховным
судом и нижестоящими трибуналами.
Под влиянием французских правовых документов Консти-
туция Венесуэлы 1811 г. (это стало традицией для лати-
ноамериканского конституционализма в целом) содержала
большое количество статей, посвященных общим принципам
организации власти и прирожденным правам человека.
Конституция провозглашала формальное равенство всех
граждан, в том числе метисов и индейцев, и даже предпи-
сывала в общей форме провинциальным властям принимать
меры по улучшению положения "прирожденных граждан" -
индейцев и сближению их с "остальными гражданами", в
частности открывать для них школы и колледжи. В ней
указывалось, что земли, которыми владели индейцы, будут
закреплены за ними на праве собственности.
Важное значение имели также положения Конституции,
предусматривающие отмену дворянских, военных и церков-
ных привилегий. Вместе с тем Конституция объявляла ка-
толическую религию государственной - "единственной и
исключительной религией Венесуэлы". Прогрессивные в це-
лом положения Конституции 1811 г. прекратили свое су-
ществование вместе с падением Первой Венесуэльской рес-
публики.
Первые конституции оказались недолговечными и в дру-
гих латиноамериканских республиках. Это объяснялось уже
не внешними факторами (военные поражения), а отсутстви-
ем политической стабильности, постоянными раздорами
между конкурирующими группами феодально-клерикальной
олигархии, сепаратизмом отдельных провинций, не связан-
ных между собой прочными экономическими уза-
ми. Политическая неустойчивость предопределила уже в
первые годы существования латиноамериканских государств
конституционную нестабильность.
Своеобразную попытку предотвратить внутренние раздо-
ры и слабость новой власти с помощью тщательно разрабо-
танной государственной организации предпринял в середи-
не 20-х гг. С. Боливар. Он в принципе считал необходи-
мым создание в Южной Америке единого централизованного
государства, способного противостоять иностранному вме-
шательству.
Разработанная им в качестве "идеального образца"
Конституция Боливии 1826 г. предусматривала сильную
центральную власть. В ней закреплялся принцип разделе-
ния властей, но наряду с законодательной, исполнитель-
ной и судебной властью она выделяла "избирательную
власть". Последней Боливар, стоявший в целом на демок-
ратических позициях, придавал большое значение. Но
практически "избирательной властью", т. е. правом учас-
тия в выборах, пользовались лишь лица, умеющие читать и
писать. Это исключало из политической жизни Боливии ши-
рокие массы трудящихся, прежде всего индейцев (грамот-
ные составляли менее 10% населения).
Законодательный корпус включал три палаты: Трибунат,
Сенат и Цензорат. К ведению законодательной власти в
целом относились такие вопросы, как избрание президен-
та, предоставление последнему особых полномочий в слу-
чае войны или "чрезвычайной опасности". Кроме того,
каждая палата имела специальную компетенцию. Трибуны
разрабатывали государственный бюджет, предлагали зако-
ны, относящиеся к развитию промышленности, проведению
земельной реформы. Сенаторы подготавливали кодексы,
вносили предложения о судебных реформах. Цензоры обяза-
ны были следить за соблюдением конституции и законов,
избирали на высшие судебные и церковные должности, сос-
тавляли законопроекты о печати, образовании, развитии
наук и искусства.
Конституция установила следующую систему утверждения
законов. Акты, принятые Трибунатом, поступали в Сенат.
Если сенаторы выдвигали возражения, то судьба закона
зависела от цензоров. Цензоры одобряли акты, предложен-
ные сенаторами, и, наоборот, Сенат - акты, исходящие от
цензоров. В случае разногласия этих органов арбитром
выступал уже Трибунат. Президент имел право отлагатель-
ного вето, которое конгресс мог преодолеть лишь боль-
шинством голосов всех палат.
Исполнительная власть вручалась несменяемому прези-
денту, который назначал вице-президента (с согласия па-
лат) и министров. Вице-президент (в отличие от консти-
туции США) являлся главой правительства. В этом качест-
ве он вместе с одним из министров скреплял своей под-
писью акты президента. После смерти президента ви-
це-президент замещал освободившуюся должность и занимал
ее также пожизненно.
Сильная президентская власть, трехпалатный парламент
и другие элементы Конституции, напоминавшие бонапар-
тистские образцы, дали основание противникам Боливара
обвинить его в стремлении к диктаторству. Но Боливар не
предполагал активного вмешательства президента в дела
конгресса и отстаивал идею законности. Ряд демократи-
ческих принципов Конституции, по его мнению, позволял
правительству использовать сильную власть для прогрес-
сивных социально-экономических преобразований, для
обуздания произвола и эгоизма латифундистских кругов.
Однако романтическая надежда Боливара разрешить
сложные противоречия латиноамериканского общества с по-
мощью лишь чисто политических средств и простой центра-
лизацией правительственной власти оказались несбыточны-
ми. Реальная власть в Боливии, как и в других латиноа-
мериканских республиках, находилась в руках крупных
собственников, помещиков и клерикалов. Уже в 1829 г.
после восстания в армии конституция 1826 г. была отме-
нена. В Боливии, как и в других странах Латинской Аме-
рики, началась длительная полоса политической неустой-
чивости.
2. История латиноамериканских государств в XIX в.
Каудилизм и диктаторские режимы. История латиноаме-
риканских республик в XIX в. после завоевания ими неза-
висимости характеризуется острой социально-политической
борьбой, определившей все своеобразие их последующего
конституционного и государственно-правового развития. В
первых конституциях, как отмечалось выше, были воспро-
изведены основные принципы конституционализма
передовых стран того времени. Но в XIX в. лишь немногие
из них действительно соблюдались на практике.
Незавершенность демократических преобразований, сох-
ранение крупных латифундий и полуфеодальных, а в Брази-
лии рабовладельческих форм эксплуатации, социальная и
духовная подавленность большей части населения (особен-
но индейского и негритянского) способствовали застой-
ности общества и длительной консервации политической
власти в руках помещичье-клерикальных кругов.
Уже в 20-30-х гг. XIX в. в большинстве латиноамери-
канских республик в связи с формальным установлением
конституционного строя, а соответственно и с организа-
цией периодических выборов в органы государственной
власти (президент, конгресс и т. д.) с неизбежностью
стали возникать соперничающие группировки. На их базе в
последующие десятилетия сложились две политические пар-
тии, получившие со временем название "исторических".
После завоевания независимости бывшие монархисты,
унитаристы и приверженцы бюрократического управления
получили название консерваторов и объединялись обычно в
консервативную партию. Эта партия в большинстве стран
стала наиболее последовательным защитником интересов
крупных землевладельцев и католической церкви. Консер-
ваторы были открытыми сторонниками сохранения особых
привилегий (фуэрос) армии и церкви.
Те круги латифундистов, которые были заинтересованы
в торгово-промышленном развитии своих стран, верхушка
буржуазии, а также давние противники унитаризма и бю-
рократической централизации (федералисты) составили яд-
ро либеральной партии. Либералы в XIX в. в Латинской
Америке, как правило, не были склонны к радикализму и
не стремились к коренному изменению существующего об-
щества, в котором они были интегрированы так же, как и
консерваторы. У них были разногласия с последними лишь
по отдельным и относительно второстепенным вопросам об-
щественной жизни, причем не всегда принципиальные.
В целом различия между историческими партиями были
достаточно условными. Но они становились существенными,
когда речь шла о борьбе за государственную власть. Кон-
серваторы и либералы в XIX в. не шли на компромиссы,
отвергали политический центризм, безжалостно расправля-
лись с политическими противниками. Поскольку консер-
ваторы более откровенно выражали интересы господствую-
щей политической элиты, они в XIX в. в целом чаще нахо-
дились у кормила власти.
В XIX веке латиноамериканская двухпартийная система
лишь чисто внешне напоминала свой английский прототип.
И консерваторы, и либералы были в это время партиями
только в условном смысле. Они не имели какой-либо
стройной и прочной организации, а оставались лишь груп-
пировками, полуфеодальными кликами, ведущими между со-
бой междоусобную войну. Их политическое кредо выража-
лось не в программных документах, а в откровенной став-
ке на определенного сильного лидера (каудильо), видяще-
го перед собой одну-единственную цель - захват власти и
создание авторитарного режима.
Нередко и сами каудильо, опираясь на собственные во-
оруженные отряды, делали ставку на одну из двух сопер-
ничающих партий. В том случае, если тот или иной кау-
дильо добивался поста президента республики, он расс-
матривал государственный механизм как свою вотчину и
без всяких стеснений назначал на государственные долж-
ности своих партийных сторонников, расплачиваясь тем
самым за оказанные ему политические услуги. Но и кау-
дильо в борьбе за президентскую власть не полагались
только на партийную поддержку.
Сама по себе оппозиционная партия на выборах заведо-
мо не имела шансов на победу. Действующий президент и
правящая партия использовали любые средства для того,
чтобы не уступить своим политическим противникам госу-
дарственную власть во время выборов. Они использовали
все правовые и неправовые средства, чтобы оказать дав-
ление на избирателей, шли на подкупы, убийства полити-
ческих противников, на фальсификацию итогов выборов и
т. д.
Именно поэтому каудильо делали основную ставку не на
выборы и свою "карманную" партию, а на захват власти
насильственным путем, прежде всего на государственные
перевороты (пронунсиаменто). Трудящиеся массы, низы на-
селения, находящиеся во власти каудильо и лишь поверх-
ностно воспринявшие христианские заповеди, оставались
равнодушными к этим государственным переворотам и к
судьбе демократических институтов в целом.
Таким образом, политические партии в XIX в. в лати-
ноамериканских государствах были не инструментом пар-
ламентаризма и демократии, а частью специфической сис-
темы - каудилизма. Последняя строилась по существу не
на конституционно-правовой основе, а на грубой силе, на
традициях и на харизматическом авторитете предводите-
ля-каудильо.
Практически повсеместно каудилизм стал тем полити-
ческим фактором, который тормозил становление демокра-
тических форм общественной жизни, придавал ей застойный
характер, порождал политическую нестабильность.
Парадокс состоял в том, что большинство диктаторов-
каудильо, несмотря на самые жестокие меры, применяемые
к политическим противникам, как правило, не могли долго
сохранить в своих руках государственную (президентскую)
власть. На насилие со стороны правительства его полити-
ческие оппоненты также отвечали насилием. В результате
лишь сравнительно небольшое число президентов в XIX в.
сохраняли свой пост до истечения срока. Значительная их
часть была не просто свергнута в ходе очередного пере-
ворота, но и убита.
Феномен каудилизма неразрывно связан в Латинской
Америке с теми исключительными привилегиями, которые
сохранила за собой армия еще с эпохи войны за независи-
мость. Авторитарные и диктаторские режимы базировались
на милитаризме, который уходил своими корнями в колони-
альное прошлое.
Уже вскоре после завоевания независимости ряд гене-
ралов и офицеров, опираясь на свой военный авторитет,
на поддержку земельной олигархии и церкви, установили в
своих странах военные диктатуры (Паэс в Венесуэле, Сан-
та-Крус в Перу, Флорес в Эквадоре и т. д.). В последую-
щие десятилетия в условиях внутренних политических раз-
доров и этнических конфликтов власть, как правило, зах-
ватывали каудильо, выходцы из армейской верхушки.
Политическая нестабильность ставила армию в исключи-
тельное положение, делала ее часто арбитром в полити-
ческих конфликтах. Армия не считала себя связанной
конституцией. После окончания войны за независимость в
течение последующих десятилетий XIX в. численность ар-
мии не только не сократилась, но и увеличилась. Так, в
маленьком Эквадоре вопреки ограничениям, установленным
непосредственно в Конституции 1859 г., количество высо-
кооплачиваемых высших военных чинов явно превышало все
национальные потребности (6 маршалов,6 дивизионных и 22
бригадных генерала).
В XIX веке благодаря активному вмешательству армии в
политическую жизнь государственные перевороты стали
обычным явлением в подавляющем большинстве латиноамери-
канских республик. Их число превзошло все известные
предшествующие и последующие в мировой истории показа-
тели. С момента завоевания независимости и до конца XIX
в. более ста переворотов в Латинской Америке закончи-
лись победой мятежников и свержением старых правитель-
ств. Пресловутые латиноамериканские пронунсиаментос бы-
ли не "революциями", как это обычно утверждали сами их
организаторы, а типично военными переворотами, сопро-
вождавшимися простой сменой у власти различных фракций
правящего блока. Новые каудильо мало что меняли в су-
ществующей социальной и политической системе. Если они
в ряде случаев выступали с обещанием реформ, то это бы-
ло лишь грубой демагогией, рассчитанной на завоевание
популярности.
Таким образом, обратной стороной каудилизма, как и
любого авторитаризма, построенного на силе государства
и на умении харизматического лидера использовать в по-
литике свои личные качества, была его неустойчивость.
Президент-каудильо, как правило, быстро растрачивал
свой политический авторитет, социальная база его гос-
подства неумолимо сужалась, а сам он становился жертвой
нового заговора.
Характерные для Латинской Америки в XIX в. огромные
социально-этнические контрасты, нищета трудящихся масс,
их бессилие перед всемогущей государственной властью с
неизбежностью вызывали по мере дальнейшего развития об-
щества все возрастающий социальный и политический про-
тест. Но он в силу низкого политического сознания низов
общества не мог вылиться в организованное движение про-
тив диктаторских режимов и каудилизма как таковых. Этот
протест выступал в то время преимущественно в форме
личностных, чисто локальных конфликтов.
Лишь в исключительных случаях, например, в 50-х гг.
в Мексике, накопившаяся ненависть к вполне конкретным
угнетателям (местные помещики, торговые посредники,
священники и т. д.), а также к враждебной государствен-
ной администрации толкали широкие массы народа, в том
числе и индейцев, на путь действительно революционной
борь-
бы, готовящей почву для прогрессивных преобразований и
укрепления ростков демократии.
Конституционная нестабильность. Сменяющие друг друга
у власти каудильо и поддерживающие их политические
группировки стремились внедрить своих ставленников в
государственный аппарат и усилить идеологическое воз-
действие на население. В связи с этим, а также в силу
своего собственного честолюбия новый президент-кау-
дильо, как правило, отменял ранее действовавшую консти-
туцию и в спешном порядке организовывал "принятие" но-
вой.
Зависимость конституционного развития от политичес-
ких амбиций очередного диктатора и поддерживающей его
военщины приводила к тому, что государственно-правовая
история многих латиноамериканских стран представляла
собой настоящую чехарду. Так, в Эквадоре в XIX в. сме-
нилось 12 конституций, в Боливии - 9, в Колумбии - 11,
в Доминиканской Республике - 15, в Венесуэле - 11 и т.
д.
Внешне большинство латиноамериканских конституций в
XIX в. сохраняли ставшие по-своему "священными" демок-
ратические формы, но в условиях авторитарного режима
они были не более чем декорацией, непременным условием
"политической игры". Эти конституции неизменно провозг-
лашали принцип разделения властей, выборность государс-
твенных органов, демократические права граждан. Реаль-
ная же действительность в латиноамериканских государс-
твах в XIX в. была далека от конституционной законности
и демократии.
Для отстранения народных масс от участия в полити-
ческой жизни устанавливались прямые избирательные огра-
ничения (имущественные, образовательные и т. д. цензы),
которые лишали большую часть населения возможности
участия в выборах, а следовательно, и какого-либо влия-
ния на деятельность государственных органов. Избира-
тельные кампании превратились в сплошную цепь прямого
насилия со стороны государственной власти, подтасовок
итогов выборов. Практически на выборах всегда "побежда-
ли" правительственные кандидаты, поэтому и парламенты в
латиноамериканских республиках, как правило, были пос-
лушным орудием в руках президентов-диктаторов.
В качестве одного из средств укрепления "конституци-
онного" строя и обеспечения политической стабильности
во многих государствах субконтинента использовался осо-
бый правовой институт-"осадное положение"(estado de si-
tio), который впервые был предусмотрен в Конституции
Чили 1833 г. Эта Конституция, разработанная консервато-
рами, установившая в Чили унитарную и жестко централи-
зованную республику с сильным президентом во главе,
примечательна в том отношении, что в отличие от других
латиноамериканских конституций представляла собой доку-
мент, действовавший около ста лет.
Введение осадного (чрезвычайного) положения являлось
одной из прерогатив президентской власти и означало
приостановку конституционных прав и гарантий граждан.
Это узаконивало открытую расправу правительства со сво-
ими политическими оппонентами.
Конституционную историю латиноамериканских республик
в XIX в. нельзя рассматривать, однако, как зеркальное
отражение интересов и воли лишь реакционных сил. В ней
отразились и все сложности развития этнического и клас-
сового состава общества, противоречия формирования еди-
ной национальной государственности, неизбежное усиление
буржуазных элементов в политической жизни, нарастающая
борьба трудящихся масс против диктаторских режимов. В
результате этой борьбы в некоторых конституциях нашли
свое отражение новые и прогрессивные для своей эпохи
идеи и положения, а сами эти правовые документы стали
важными вехами в истории мирового конституционализма.
Конституционное развитие Аргентины и Мексики в XIX
в. К числу наиболее значительных и действовавших про-
должительное время конституций в Латинской Америке в
XIX в. относятся конституции Аргентины 1853 г. и Мекси-
ки 1857 г.
Первая из них была принята в результате свержения в
1852 г. правившего в Аргентине в течение более 20 лет
одного из самых одиозных и свирепых во всей Латинской
Америке диктаторов - X. Росаса. Конституция, принятая в
следующем году, подвела итог многолетней борьбе унита-
ристов, федералистов и открытых сепаратистов, стремив-
шихся к уничтожению единого Аргентинского государства и
к закреплению власти за местными латифундистами - кау-
дильо.
Авторы Конституции использовали целый ряд идей севе-
роамериканских федералистов конца XVIII в. (А. Гамиль-
тон и др.), а также произведение прогрессивного арген-
тинского политического мыслителя X.Б. Альберди ("Осно-
вы"), доказавшего, что новая аргентинская конституция
не должна быть доктринерским документом. В ней следует
учитывать историю и потребности аргентинской нации.
В Конституции был подведен окончательный итог дли-
тельной борьбе по вопросам государственного устройства,
которое закреплялось в виде федерации. Согласно ст. 1,
Аргентина являла собой "федеративную республиканскую
представительную форму правления".
Федеральное правительство складывалось из законода-
тельной, исполнительной и судебной власти. Законода-
тельным органом был, как и в США, двухпалатный конгресс
(палата представителей и сенат). Исполнительная власть
вручалась президенту, избираемому путем двухстепенных
выборов на 6 лет без права немедленного переизбрания.
Систему федеральных судов возглавлял Верховный суд.
Каждая провинция получала право на создание своей
конституции "республиканского представительного харак-
тера", а федеральное правительство гарантировало каждой
провинции существование и функционирование ее институ-
тов. Конституция в ст. 109 прямо запрещала военные
действия между провинциями. Все конфликты между провин-
циями рассматривались Верховным судом. Враждебные дейс-
твия провинции по Конституции "квалифицируются как
восстание или мятеж, которые федеральное правительство
должно подавить в соответствии с законом". В таком слу-
чае президент с согласия сената или самостоятельно (ес-
ли конгресс находился на каникулах) вводил осадное по-
ложение, приостанавливал действие конституционных га-
рантий.
В преамбуле Конституции особо говорилось о необходи-
мости "создать национальный союз, упрочить справедли-
вость; укрепить мир внутри страны, обеспечить всем за-
щиту, содействовать общему процветанию" и т. д.
Конституция устанавливала единство национальных та-
можен и тарифов, утверждала необходимые для промышлен-
ного развития принципы свободы предпринимательства,
свободы торговли и судоходства, единство мер и весов,
денежной системы (ст. 9-12). В Конституции подтвержда-
лась неприкосновенность собственности и в связи с этим
запрещались конфискация имущества как мера уголовного
наказания, а также реквизиции, которыми часто злоупот
ребляли власти всех уровней в случаях военных конфлик-
тов и политической анархии.
В ст. 67 говорилось, что федеральный конгресс должен
"содействовать всему, что повышает благосостояние стра-
ны, ведет к прогрессу всех провинций и развивает прос-
вещение". С этой целью он должен был поощрять развитие
промышленности и создание ее новых отраслей, строитель-
ство железных дорог, каналов, заселение пустующих зе-
мель.
В Конституции Аргентины 1853 г. под влиянием "Основ"
X. Альберди впервые в истории конституционализма было
закреплено положение о привлечении иностранцев для
быстрого развития страны. Статья 25 обязывала федерацию
"содействовать европейской иммиграции" и запрещала лю-
бые ограничения для иностранцев, "которые приезжают с
целью обрабатывать землю, содействовать развитию про-
мышленности, распространять науки". В ст. 20 говори-
лось, что иностранцы пользуются всеми гражданскими пра-
вами, могут заниматься любым промыслом, торговлей и
профессиональной деятельностью, обладать недвижимым
имуществом, покупать и продавать его, делать завещания,
плавать на судах по рекам и в прибрежных водах. Консти-
туция 1853 г. дала толчок экономическому и социальному
развитию Аргентины по пути капитализма. На ее основе
либеральные правительства (например, правительства пре-
зидента Д. Соримьенто, 1868-1874 гг.) осуществили ряд
прогрессивных мероприятий (содействие быстрому росту
иммиграции, создание национального банка, привлечение
иностранного капитала).
Принятию мексиканской Конституции 1857 г. предшест-
вовали длительное господство, как и в других странах
Латинской Америки, консерваторов, выражавших интересы
клерикалов и земельной олигархии, а также серия военных
диктатур. Конституция была непосредственным результатом
мексиканской революции 1854-1857 гг., которая стала
первой народной революцией в Латинской Америке, привела
в движение широкие индейские массы, находившиеся под
влиянием радикально настроенного левого крыла либералов
("пурос") во главе с Б. Хуаресом. В учредительном конг-
рессе, принявшем Конституцию, преобладали, однако,
представители правых и умеренных кругов либералов ("мо-
дерадос"), в результате чего она имела ярко выраженный
компромиссный характер.
Конституция запрещала рабство и долговую кабалу (пео-
наж), широко распространенную тогда в Мексике, отменяла
ряд привилегий (фуэрос) католической церкви и военщины,
ограничивала церковное землевладение. В ней содержался
обычный для латиноамериканского конституционализма пе-
речень политических прав и свобод, а также гарантии
неприкосновенности личности.
При всей декларативности этих конституционных поло-
жений само официальное подтверждение гражданских прав
после многих лет господства консерваторов и диктатуры
Санта-Анны имело прогрессивное значение, дало толчок
капиталистическому развитию мексиканского общества.
Так, на основе Конституции были секуляризированы цер-
ковные земли, началось возвращение захваченных латифун-
дистами земель индейских общин и т. д.
Но последовавшее с конца 60-х годов постепенное ос-
лабление революционных сил вновь привело к укреплению
позиций консервативно-помещичьих кругов, к установлению
в 1876 г. самой кровавой в истории латиноамериканских
государств XIX в. диктатуры П. Диаса. Последний, имея
поддержку местных латифундистов и американских нефтяных
компаний, правил Мексикой более 30 лет под лозунгами:
"порядок и прогресс, либерализм, конституционализм", но
фактически лишил конституцию 1857 г. ее изначально де-
мократического содержания.
Свержение монархии и Конституции 1891 г. в Бразилии.
Наиболее значительные перемены в государственном строе
латиноамериканских стран в XIX в. произошли в Бразилии,
где в течение многих десятилетий сохранялись рабство и
застойные формы политической жизни, что обусловило и
длительное существование консервативной разновидности
конституционной монархии.
В конце XIX в. под воздействием неуклонно развиваю-
щегося капитализма в Бразилии развернулось широкое або-
лиционистское движение, которое привело в 1888 г. (т.
е. позже, чем во всех других государствах мира) к отме-
не рабства. Усилившаяся борьба за республику, получив-
шая широкую поддержку населения, закончилась в 1889 г.
падением монархического строя.
Принятие Конституции Бразилии в 1891 г. происходило
в сложной политической обстановке. Плантаторы-фазендей-
ро, имевшие сильные позиции на провинциальном уров-
не и тесно связанные с иностранным капиталом, стреми-
лись к расчленению страны и противились созданию силь-
ной централизованной власти. Конституция, учитывая про-
тивостояние сепаратистов и унитаристов, закрепила феде-
ративное устройство Бразилии.
Федеральные органы получили право вести внешние де-
ла, содержать армию и флот, устанавливать пошлины на
импорт, чеканить монету, осуществлять почтовую службу.
За штатами сохранялись все полномочия, которые не были
прямо отнесены к федеральной компетенции. Каждый штат
имел свою конституцию, поддерживал внутренний порядок,
создавал свою систему государственных органов, сохранял
важные привилегии в экономической области: устанавливал
налоги на экспорт, имел исключительный контроль над
эксплуатацией рудников и государственных земель. За
этими необычайно широкими правами штатов скрывались ин-
тересы фазендейро, местной буржуазии и связанных с ними
иностранных компаний.
По Конституции федеральным властям запрещалось вме-
шательство в дела штатов, за исключением случаев подав-
ления восстания, поддержания республиканской формы
правления, осуществления федеральных законов, восста-
новления порядка (по просьбе самого штата).
Структура федеральных органов (Президент, двухпалат-
ный Конгресс, Верховный суд), типичная для латиноамери-
канских государств и скопированная с Конституции США,
основывалась на разделении властей, действующих "в гар-
монии и независимо друг от друга". Участвовать в феде-
ральных выборах могли лишь грамотные мужчины, достигшие
21 года. Конституция провозглашала свободу слова, печа-
ти, собраний, право на подачу петиций, создавала тем
самым почву для последующей демократизации политической
жизни.
Республиканская Конституция 1891 г., несмотря на ее
умеренность, явилась по сравнению с монархической Конс-
титуцией 1824 г. важной вехой в истории Бразилии, она
способствовала более быстрому развитию капитализма и
становлению гражданского общества в этой стране.
***********************************
Раздел II. История государства в новейшее
время (XX в.)