ВВЕДЕНИЕ. УГОЛОВНОЕ ПРАВО В РОССИИ ПЕРЕД ОКТЯБРЕМ 1917 ГОДА
I
Восстание рабочих и солдат в Петрограде в феврале 1917 г. привело к революции. Судьба царского самодержавия была решена. Государственную власть получила буржуазия. Однако буржуазия не добилась безраздельного господства. Наряду с правительством буржуазии, сосредоточившим в своих руках все органы власти, действовала и «другая власть — Совет рабочих и солдатских депутатов. Совет рабочих и солдатских депутатов являлся органом союза рабочих и крестьян против царской власти и вместе с тем — органом их власти, органом диктатуры рабочего класса и крестьянства»[1].
В этом, как неоднократно указывали Ленин и Сталин, состояло своеобразие февральской революции.
Временное правительство, получившее власть руками революционных рабочих и крестьян, провозгласило преемственность своих прав от свергнутой монархии. Оно опиралось на такие «юридические» документы, как отречение от престола Николая II и Михаила, оно всячески подчеркивало незыблемость старых законов до их законодательной обмены в представлявшемся тогда буржуазии отдаленном периоде созыва Учредительного собрания.
«Юридически» это определялось так: Николай II отрекся от престола в пользу Михаила Романова; последний также отрекся от престола в пользу Временного правительства. А Временное правительство возглавлялось князем Львовым, который был назначен председателем совета министров еще не свергнутым Николаем И. Таким путем создавалась юридическая
12
фикция о преемственности новой власти, о ее «законном», а не «революционном» происхождении.
Но, считая себя преемником царской власти, сохраняя в нетронутом виде все органы власти, все законы, буржуазия — в условиях революции, в условиях двоевластия — уже не могла применять старые методы политики. «Всемирный опыт буржуазных и помещичьих правительств выработал два способа удержания народа в угнетении. Первый — насилие. Николай Романов I, — Николай Палкин, и Николай II — Кровавый показали русскому народу максимум возможного и невозможного по части такого, палаческого, способа. Но есть другой способ, лучше всего' разработанный английской и французской буржуазией, «проученных» рядом великих революций и революционных движений масс. Это—способ обмана, лести, фразы, миллиона обещаний, грошовых подачек, уступок неважного, сохранения важного. Своеобразие момента в России — головокружительно быстрый переход от первого способа ко второму, от насилия над народом к лести народу, к обманыванию его обещаниями»[2]
В этих словах Ленина—ключ к пониманию всей политики Временного правительства. Ленин не раз повторяет и развивает этот анализ классовой сущности Временного правительства. Так, через два месяца, на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов, Ленин говорит: «Помещики поняли, что больше господствовать палкой нельзя, это они хорошо поняли, и они переходят к тому способу господства, который для России является новинкой, а в Западной Европе существует давно. Что господствовать палкой больше нельзя, у нас это показали две революции, а в западно-европейских странах это показали десятки революций. Эти революции обучают помещиков, капиталистов, они обучают их, что народом надо править обманом, лестью; надо приспособиться, прицепить к пиджакам красный значок и, хотя бы это были мироеды, говорить: «Мы революционная демократия….»[3]
Старая карательная система, старое уголовное право, старый суд — все это открыто выражало собой палочную систему царизма. Царская полиция, царская каторга, телесные наказания, кандалы, военно-полевые суды с обязательным
13
атрибутом — смертной казнью — должны были быть ликвидированы, так как они недвусмысленно были связаны с царизмом. Этим и объясняется, что Временное правительство уже в первых своих законодательных актах проводит такие меры, как всеобщая амнистия, отмена телесных наказаний и кандалов, отмена (хотя и кратковременная) смертной казни, введение условно досрочного освобождения, создание в ряде городов временных судов и т. д.
Буржуазия, осуществляя эти либеральные реформы, прекрасно понимала, что если не дать реформы «сверху», то они все равно будут взяты массами «снизу». Но, проводя кое-какие реформы, приведя карательную систему в соответствие с существовавшими за границей системами, буржуазия фактически шла на уступки неважного, на сохранение вместе с тем важного. А важным и главным было: «отстоять наиболее существенные учреждения старого» режима, отстоять старые орудия угнетения: полицию, чиновничество, постоянную армию»[4]
Проведя в законодательном порядке некоторые реформы, которые и без того уже широко осуществлялись непосредственными действиями революционных масс, Временное правительство закрепляет в своих руках все органы власти. Что же касается таких крупных и важных мероприятий, как реформа всей судебной системы, реформа всего законодательства, то» они всячески тормозятся: создаются всевозможные комиссии Временного правительства, которые отнюдь не спешат со своими предложениями.
Вскрытые Лениным особенности политики Временного правительства — политики либеральных слов и реакционных действий, — особенности, состоявшие в маскировке этой политики, характерны для первого — мирного — периода революции, т. е. до июльских дней, когда «кончился мирный период революции, ибо в порядок дня был поставлен штык»[5]
Ленин и Сталин указывали на переход Временного правительства в июне 1917 г. к новым методам политики — прямое, открытое наступление на революцию, попытки вооруженного подавления революции, массовые аресты, избиения.
«Временное правительство не всегда ограничивалось политикой скрытой борьбы с революционным движением
14
масс, политикой закулисных комбинаций против революции. Оно иногда делало попытки перейти в открытое наступление против демократических свобод, попытки «восстановить дисциплину», особенно среди солдат, попытки «навести порядок», то есть ввести революцию и нужные для буржуазии рамки»[6]
Наиболее ощутительным сделался этот переход Временного правительства к новым методам в политике в июне 1917 года.
Как указывал товарищ Сталин, контрреволюция развернулась еще в июне 1917 г., «когда правительство, перейдя в наступление на фронте, стало проводить политику репрессий»[7]
Первые шаги контрреволюции были ярко охарактеризованы товарищем Сталиным:
«И поднялась со дна жизни чёрная муть, залившая грязью всё честное, благородное.
Обыски и разгромы, аресты и побои, истязания и убийства) закрытие газет и организаций, разоружение рабочих и расформирование полков, роспуск финляндского сейма, стеснение свобод и восстановление смертной казни, разгул громил и контрразведчиков, ложь и грязная клевета, всё это с молчаливого согласия эсеров и меньшевиков, — таковы первые шаги контрреволюции»[8]
Контрреволюционная деятельность Временного правительства нашла свое отражение и в законодательных актах в период июль — октябрь 1917 г.: восстановление смертной казни, возбуждение уголовного преследования против Ленина, возбуждение массового уголовного преследования против участников июльской демонстрации, принятие внесудебных мер к революционным рабочим и крестьянам, введение военной цензуры, усиление наказания в отношении «государственных преступлений», — эти и ряд других законодательных актов «юридически» оформляют контрреволюционную политику буржуазии.
Исчерпывающую характеристику политики Временного правительства дал в октябре 1917 г. товарищ Сталин:
«...Диктатура империалистической буржуазии есть диктатура, опирающаяся на насилие над массами. Никакой другой «верной» опоры, кроме систематического насилия
15
над массами, нет и не может быть у такой диктатуры. Смертная казнь в тылу и на фронте, милитаризация заводов и железных дорог, расстрелы — таков арсенал этой диктатуры. «Демократический» обман, подкрепляемый насилием; насилие, прикрываемое «демократическим» обманом, — • таковы альфа и омега диктатуры империалистической буржуазии»[9]
Из приведенных выше материалов и высказываний видно, что, рассматривая историю государства и права предоктябрьского периода — периода от февраля 1917г. до октября 1917 г., следует различать два этапа, в пределах которых единая по своему классовому содержанию карательная политика Временного правительства приобретала различные формы: март—июнь и июль — октябрь.
II
Временное правительство всегда исходило из положения о строгой преемственности власти «новой» от власти «старой». Сохранение и соблюдение незыблемости старых законов вплоть до осуществления отдаленнейшей перспективы — принятия новых законов Учредительным! собранием — такова была политическая и «теоретическая» платформа Временного правительства BI области законов Российской империи. На этой «платформе» в полном согласии сходились кадеты, эсеры, меньшевики, входившие в различные периоды во Временное правительство. Ни о какой ломке старого права, уничтожении старых законов и замене их новыми, революционными законами не было и речи. И в то время, как это старое царское право уже уничтожалось «снизу», самим революционным народам, «наверху» делались попытки всеми возможными мерами сохранить разваливающееся здание царской ^юстиции, царских законов.
На рубеже XVIII—XIX веков шедшая к власти буржуазия призывала опрокинуть и уничтожить феодальное право; придя к власти, буржуазия уничтожает в прямом и переносном смысле Бастилию как символ феодального права.
Российская буржуазия, придя к власти, не уничтожает старое право, не создает новое право. Она сохраняет в силе все царское наследство, отказываясь лишь от того, что уже в самом ходе революции было опрокинуто, уничтожено революционными массами.
16
В самый разгар февральской революции, когда под натиском восставших народных масс самодержавный строй уже фактически переставал существовать, буржуа, помещики и их идеологи прилагали все усилия, чтобы сохранить видимость «законного» перехода власти, «добровольного» отречения и т. д.
Все дальнейшее развитие революции мыслилось ими ограниченными рамками этой «законности». Революция сводилась на нет, торжествовал «новый» порядок со старыми законами.
Всем этим мероприятиям Временного правительства была придана и известная «теоретическая» база. В журналах «Право», «Журнале Министерства юстиции», в «Юридическом вестнике» давалось юридическое обоснование февральской революции. В частности, в «Юридическом вестнике» была помещена статья Б. Кистяковского под характерным заголовком «Непрерывность правового порядка».
Подчеркивая, что Временное правительство в ряде актов специально оговаривало правовую преемственность, автор заключал: «Непрерывность правового порядка, которая до сих пор соблюдалась, должна охраняться и в будущем»[10]. Во всем этом нельзя не видеть одного из своеобразий февральской революции, нашедшего свое отражение в правовой идеологии Временного правительства, этого комитета но заведыванию делами российской буржуазии и обуржуазившихся помещиков.
В соответствии с этой идеологией Временное правительство поставило перед собою в области уголовного законодательства весьма скромную задачу — отменить лишь те нормы, которые явились своеобразным наслоением на судебные уставы 1864 г., «отклонением» и «извращением» этих уставов. В конечном счете лозунгом Временного правительства явилось: «Назад к Судебным Уставам 1864 года». Облекая этот лозунг в псевдореволюционные фразы, прибегая к очень пышному стилю, Временное правительство 23 марта 1917 г. издало постановление «Об образовании Комиссии для восстановления основных положений Судебных Уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве и об учреждении Временного высшего дисциплинарного суда» (77, 438)[11]
17
В Своей вводной части это постановление явилось политической программой Временного правительства в области законодательства, своеобразной «теоретической платформой». На нем поэтому необходимо остановиться подробнее, приведя и самый текст постановления.
«Падение старого государственного строя, явившегося пережитком прошлых времен, могло произойти с такой легкостью, среди такого всеобщего ликования и при таких единодушных выражениях народного гнева и ненависти к прошлой власти и ее агентам, лишь благодаря тому, что прежний порядок пришел в полную ветхость и негодность, перестал совершенно считаться с народными интересами и проникся началами лжи, преступления, разврата. Все отрасли государственного управления пришли в негодность. С чувством глубокого прискорбия надо признать, что порча коснулась и русского суда. Судебные Уставы 1864 года, являвшиеся в своем первоначальном виде прекрасным образцом весьма совершенного для своего времени судебного устройства, были значительно испорчены позднейшими узаконениями, подорвавшими начала правильного судоустройства — гласности, независимости судей и участия в суде общественного элемента. Судебная же практика в деле уклонения от этих начал пошла еще далее: независимость судей стала пустым звуком, гласность исчезала из суда по первому желанию администрации, наиболее важные дела — о государственных и должностных преступлениях, о проступках печати — были изъяты из ведения суда присяжных заседателей. Исключительный военный суд стал обычным явлением. Вновь появилось в населении то недоверие к суду, которое было такой язвой в старой, дореформенной Руси прошлого столетия. Достаточно указать, например, па ставший нередким при производстве предварительного следствия допрос свидетелей с пристрастием и угрозами; па начавшиеся появляться подлоги в актах следствия; на — страшно сказать — пытки, которым иногда подвергались заподозренные при дознаниях, заменявших следствия или производившихся параллельно v ними; на то, что суды; до сведения которых доходила весть об этих пытках или которые убеждались в подложности актов лежавшего на судейском столе следственного производства, считали иногда возможным производить суд при наличности подобных судебных доказательств, а Уголовный кассационный департамент правительствующего Сената, имея по некоторым делам сведения о совершенных на предварительном следствии подлогах, считал в некоторых случаях возможным оставлять в силе постановленные при таких условиях обвинительные приговоры и в то же время не находил нужным возбуждать уголовное преследование против злодеев, вносивших обман и преступление в храм правосудия.
Ныне этому злу, этим ужасам должен быть раз навсегда положен конец. Не по приказу царскому, а по воле народной правда и законность да воцарится в судах. Последующее законодательство определит во всех подробностях то судебное устройство, которое народом
18
будет признано наилучшим. Но и ныне наиболее вопиющие недостатки нашего правосудия должны быть беззамедлительно устранены. С этой целью с одной стороны — редакция судебных уставов должна быть очищена от тех позднейших новелл, которые так испортили первоначальный текст этого закона, и согласована с происшедшими переменами в государственном устройстве, с другой стороны — среди судей не должны оставаться лица, привыкшие к таким порядкам в суде, которые отныне терпимы быть более не могут. Для исправления редакции судебных уставов Временное Правительство постановило образовать при Министерстве Юстиции «Комиссию для восстановления основных начал судебных уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве», для второй же цели Правительство признает необходимым изменение состава высшего дисциплинарного суда и подчинение этому суду также и сенаторов». В этом документе очень ярко выразилась классовая сущность Временного правительства. Критикуя «старый порядок», идеологи Временного правительства противопоставляли эпоху судебных уставов последующей эпохе Александра III — Николая II. Авторы этого кадетского документа не скупятся на критику судебных порядков николаевского периода, считая, что если IB первую эпоху судебные уставы являли собой прекрасные образцы совершенного судебного устройства, то последующая эпоха приносит с собой искажение «высоких принципов». Однако вся эта критика, естественно, не содержит ничего революционного, а представляет собой образец типично кадетской «учености», сдобренной кое-какими эсеро-меньшевистскими фразами. Основным пороком судебной системы и карательной политики царизма оказывается, по мнению идеологов Временного правительства, ее отступление от принципов судебных уставов. Продажность судей, неправосудные "приговоры, пытка, система военно-полевых судов, внесудебная расправа — все это объясняется как результат отступления от «подлинной» юстиции 60-х годов, а не как результат самой системы классового помещичье-буржуазного «правосудия» российской монархии.
Критика царской судебной системы производилась с позиций либерального буржуа, весьма умеренного и все время оглядывающегося на народные массы с большим опасением, как бы эта критика не привела к революционной ломке старого права.
Провозглашая, что «не по приказу царскому, а по воле народной правда и милость да воцарится в судах», Временное правительство сейчас же «предупреждает, что реформа законодательства будет осуществлена «последующим
19
законодательством», иначе говоря, эта: реформа откладывалась на неопределенное время. Но, так как было бы большой наивностью предполагать, что народные массы спокойно будут ожидать этой реформы, Временное правительство провозгласило необходимость «беззамедлительного устранения» некоторых «наиболее вопиющих» недостатков правосудия. Была намечена и своеобразная программа этой «очистительной» работы. Сюда относилось, во-первых, очищение судебных уставов от наслоений последующих лет, во-вторых, приведение царского законодательства в соответствие с изменениями, обусловленными февральской революцией, и, в-третьих, отстранение от работы, некоторых, наиболее дискредитировавших себя судей. Но и эта, весьма урезанная, смехотворная программа частичных реформ царского «правосудия» должна была осуществиться в исключительно замедленном темпе. Вся работа была поручена специальной правительственной комиссии, результатам деятельности которой так и не удалось увидеть света.
Временное правительство не считало себя правомочным изменить старое законодательство. Поэтому последовательно было бы никаких изменений, никаких «очищений» законодательства не производить. Однако Временное правительство было вынуждено внести в старое право хотя бы некоторые изменения. Тем самым нарушалась «концепция» Временного правительства и терялась грань между количеством и качеством вносимых изменений законодательства. Комиссия разбита была на три подкомиссии:' 1) по судоустройству, 2) по уголовному судопроизводству и 3) по гражданскому судоустройству. Изучение материалов о деятельности этих подкомиссий приводит к неоспоримому выводу о более чем скромной их программе, еще более скромной, чем было предложено постановлением Временного правительства.
Помимо комиссии по пересмотру судебных уставов, при министерстве юстиции работала комиссия по пересмотру и введению в действие Уголовного уложения 1903 года.
Первое заседание этой комиссии состоялось 26 марта. «Комиссия пришла к выводу, что ей надлежит произвести пересмотр всего уголовного уложения на самых широких основаниях, не касаясь стоящего вне обозрения комиссии вопроса о том, будет ли признано возможным ввести новое
20
уложение в действие еще до учредительного собрания или лишь в порядке органической парламентской работы»[12]
«Умыв руки» в вопросах чисто политического свойства, комиссия могла заняться 'вопросами реформы уголовного права в плане чисто академическом. Были созданы 4 подкомиссии.
Первая подкомиссия занялась пересмотром общей части уголовного уложений.
Эта подкомиссия признала необходимым подвергнуть общую часть уголовного уложения коренной переработке, в особенности раздел о карательной системе. Практически же дело не пошло дальше пересмотра некоторых статей в применении положений общей части к религиозным и государственным преступлениям.
Вторая подкомиссия занялась рассмотрением вопроса о религиозных преступлениях.
Третьей подкомиссии было поручено рассмотрение государственных преступлений.
Наконец, четвертая подкомиссия рассмотрела преступления печати.
А. Ф. Кони в статье «Ближайшие задачи уголовного законодательства»[13], анализируя русское уголовное законодательство, отмечал его неполноту и отсталость от жизни. Спекуляция, незаконная продажа спиртных напитков, половые преступления против несовершеннолетних — беженцев из западных областей России, 'Преступления против нравственности в связи с развитием кино — таковы те недостатки русского уголовного законодательства, которые, по мнению Кони, следовало устранить в новом законодательстве. Как видим, «программа» Кони была более чем умеренной. Она могла уже в марте 1917 г. вызвать лишь недоумение, но своим минимализмом могла способствовать практическим потребностям буржуазного государства в период буржуазно-демократической революции.
Для характеристики комиссии необходимо привести еще один факт. 19 января 1917 г. Николай II утвердил при министерстве юстиции особую комиссию для пересмотра Уложения 1903 года, назначив ее председателем сенатора профессора Трегубова.
21
Эта самая комиссия и начала свою деятельность при Керенском, правда, в обновленном! составе, но все же при участии того же Трегубова. И здесь нашла свое выражение идея преемственности и непрерывности правосудия!
В пленарном заседании комиссии 6 апреля были сформулированы ст.ст. 100 и 101 Уголовного уложения. Комиссия решила отменить ст. ст. 103—107 Уголовного уложения, преследовавшие различные виды оскорбления царя и членов его семьи. Статьи о государственной измене остались в прежней редакции, так как «теперь, во время войны, неудобно изменять законы о государственной измене, ибо это внесло бы расстройство в работу военных судов в действующей армии»[14].
Было признано желательным разработать нормы об охране выборов в Учредительное собрание.
В конце апреля комиссия обсуждает ряд статей о государственных преступлениях. В июне комиссия рассматривает религиозные преступления.
Работа комиссии в ряде случаев получила практическое применение. Так, «в связи с обстоятельствами текущей жизни министерством юстиции возбужден вопрос о срочном введении в действие выработанных комиссией по пересмотру Уголовного уложения двух статей, касающихся преступлений против государственного спокойствия. Вводятся эти статьи в редакции, принятой комиссией»[15]
По поводу этого законопроекта товарищ Сталин писал:
«Но ярче всех отразил новый курс внутренней политики Временного правительства министр Переверзев («тоже» социалист!). Он требует ни более, ни менее, как «срочного введения закона о преступлениях против государственного спокойствия». По этому закону (статья 129)... «Виновный в публичном призыве или в призыве в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображениях: 1) к учинению тяжкого преступления, 2) к учинению насильственных действий одной части населения против другой, 3) к неповиновению или противодействию закону или обязательному постановлению или законному распоряжению власти — наказывается заключением в исправительном доме сроком не свыше трех лет», а
22
«во время войны... срочной каторгой» (см. «Речь», 4 июня). Таково каторжное законодательное творчество этого, с позволения сказать, «социалистического» министра. Очевидно, что Временное правительство неуклонно катится в объятия контрреволюции»[16].
Работа комиссии по -судебным уставам, работа комиссии по Уголовному уложению в полной мере отражала правовую идеологию Временного правительства, всемерно охранявшего старое право, провозглашавшего его незыблемость, и одновременно с этим по мере надобности осуществлявшего необходимые для подавления революции меры. Там, где речь шла о расправе с июльской демонстрацией, там, где нужно было ввести в действие новые нормы, Временное правительство легко отступало от своего принципа незыблемости старого права, об отсутствии юридически оформленных полномочий на изменение законов.
III
4 марта Временное правительство создало «Чрезвычайную Следственную Комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц». Положение об этой комиссии, утвержденное Временным правительством 11 марта, предусматривало, что она состоит при министре юстиции.
В состав следственной комиссии Временного правительства входили прокуроры судебных палат, бывшие и вновь назначенные, общественные деятели и ученые. Комиссия допросила 59 министров, товарищей министров, губернаторов, сенаторов, директоров департаментов, генералов и других «деятелей» царского строя. Бывший царь и члены его семьи допрошены не были. Собранные следственной комиссией материалы тематически распределялись следующим образом[17].
1. Отношение власти к осуществлению манифеста 17 октября и к основным законам 1906 года.
2. Власть и законодательные учреждения.
23
3. Власть и печать.
4. Власть и организация народных сил.
5. Власть в последние дни режима.
6. Суд как орудие старого режима в борьбе за существование.
7. Внутренняя политика старой власти.
8. Департамент полиции.
9. Политика правительства по национальному вопросу.
10. Правительство и война.
11. Нарушение неприкосновенности корреспонденции.
12. Крайне правые организации.
Расследуя деятельность царского суда и полиции, следственная комиссия интересовалась следующими вопросами: нарушение принципа несменяемости; вмешательство министерства юстиции в рассмотрение отдельных дел; смягчение наказания погромщикам, членам союза русского народа, должностным лицам, полицейским, совершившим преступления при подавлении революционного движения; взаимоотношения министерства юстиции и военно-полевых судов; применение телесных наказаний к политическим заключенным; политический сыск; провокация; полиция и суд; невозбуждение или прекращение судебных дел в целях сокрытия секретных сотрудников полиции; помилование провокаторов и секретных сотрудников; поддержка правых организаций; злоупотребление секретными денежными средствами; роль полиции в крупных процессах и т.д.[18]
Чрезвычайная следственная комиссия обратилась ко всему населению с просьбой о предоставлении ей необходимых сведений о преступлениях, совершенных при царском строе, в органах юстиции.
Приводим ниже текст этого обращения.
«От Чрезвычайной Следственной Комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, Главноуправляющих и других высших должностных лиц как гражданских, I.IK военных и морских ведомств.
Чрезвычайная Следственная Комиссиия обращается ко всем гражданам Государства Русского, как должностным, так и частным лицам, с просьбою о немедленной присылке ей (Петроград, Зимний Дворец, Комитетский подъезд) сведений обо всех известных случаях, в коих, при Министре Юстиции И. Г. Щегловитове, было:
24
1) оказываемо на судей, следователей и чинов прокуратуры воздействие с целью добиться определенного направления или исхода; а) судебных дел, как уголовных, так и гражданских, и б) дисциплинарных производств о чинах судебного ведомства и присяжных поверенных; 2) налагаемо, в виде увольнения от службы, перемещения на низшую должность, перевода в другую местность и т. п., взыскание на судей, следователей и чинов прокуратуры за политические убеждения и за служебные действия, не одобрявшиеся Министром, как несогласные с общим направлением политики правительства, и 3) испрашиваемо у бывшего царя прекращения до суда уголовных преследований по должностным и общеуголовным преступлениям или помилование кого-либо, возбуждавшее на месте общественное возмущение по тем или иным основаниям.
Сообщения могут быть очень кратки, но было бы желательно, чтобы они содержали точные, по возможности, указания имен, отчеств, фамилий, должностей, дел, дат, а равно и источников, откуда сведения почерпнуты заявителями»[19].
Несмотря на полную возможность для следственной комиссии широко развернуть деятельность по выявлению тягчайших преступлений царизма против широких народных масс, она c самого начала крайне сузила свои задачи. Комиссия сочла возможным расследовать «преступления по должности» лишь самой верхушки чиновничества. Но еще более характерным для деятельности этой комиссии являлся ее формально юридический подход к понятию «преступного». В этом вопросе комиссия сочла необходимым стать на позиции... царского законодательства и расследовать только такие действия царских чиновников, которые были преступны в момент их учинения по царским уголовным законам. Исходя из положения, что должен быть применен закон, действовавший в момент совершения преступления, что закон, отягощающий судьбу обвиняемого, не имеет обратной силы и т. д., комиссия, по сути дела, свела на нет все политическое содержание своей деятельности.
Комиссия не «видела» того, что революция — даже февральская буржуазно-демократическая — уже осудила и самый царский строй, и его «деятелей», не видела того, что! «расследование преступлений царских министров, их подручных и «сподвижников» не могло не быть одновременно и окончательным разоблачением царизма. И царские законы уж никак не могли служить критерием «преступного».
25
Любопытное обоснование принципов деятельности следственной комиссии дал адвокат Муравьев, председатель комиссии, в своем докладе на .Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 г.:
«Оказалось совершенно возможным целиком встать на точку зрения того закона, который существовал в последние дни и месяцы старого режима. Можно сказать: «те законы, которые вы написали, вы же, в лице высших и центральных ваших представителей, их и нарушали»... с этой точки зрения важна и ценна та позиция, на которую нам удалось стать потому, что при иной точке зрения, если бы суд этот положил в свою основу законы какие-нибудь иные, а не существовавшие тогда, их сторонники могли бы перед всем миром сказать: «да это — законы ваши, а не наши, это — законы вашего времени, мы жили при других условиях, как же вы хотите карать и наказывать нас за то, что мы сотворили1, по законам, установленным уже после того, как вы отогнали нас от власти» ...с точки зрения комиссии, которая, мне кажется, совпадает с точкой зрения революционного народа, было в высшей степени важно этих лиц старого режима ударить их же собственным оружием, поставить их в такое положение, чтобы они не могли сказать революционной демократии, что их судят за то, что не было запретным в их времена и что стало запретным только с того момента, как вы вышли на арену мировой истории»[20].
Так, идея преемственности и непрерывности правопорядка похоронила деятельность следственной комиссии, созданной буржуазным Временным правительством и составленной из буржуазных юристов, не только практиков, но и теоретиков.
Как отмечается в предисловии к изданию «Падение царского режима», — «в своей деятельности комиссия была связана по рукам и ногам существовавшим сводом законов и отточенным и ухищренным юридическим мышлением почти всех ее членов. Применяя к деятелям старого режима созданные ими же законы, комиссия оказалась стесненной законами об амнистии, изданными Временным правительством, ибо оказалось, что амнистия, которая по смыслу
26
революции должна была освободить от ответственности за преступления, совершенные во имя борьбы за революцию против правительства, покрыла и преступления, совершенные во имя борьбы с революцией за правительство против народа.. . Связывал действия комиссии и закон о давности. Ни одного процесса (кроме сухомлиновского, материал для которого был собран до комиссии) комиссия не поставила, да и жалеть об этом не приходится: как ни доказывал в своей речи на съезде Советов председатель комиссии правильность юридического подхода, процессы, почти все сводившиеся к «превышению и бездействию» власти, были бы в революционное время прямо смешны»[21].
IV
Приказом Керенского 3 марта в Петрограде, а затем и в других местностях были образованы временные суды с тою целью, чтобы «быстро устранить печальные недоразумения, возникающие между солдатами, населением и рабочими». Временные суды действовали в составе 3 членов: мирового судьи, представителя армии и представителя рабочих. § 2 «Инструкции для Временных судов», утвержденной 22 марта, предусматривал следующую подсудность: «преступные деяния, направленные против личной и имущественной безопасности граждан и против общественного порядка и спокойствия, в том числе и посягательства против нового порядка, если они совершены не ранее 27-го февраля с. г. частными лицами, в том числе и военными чинами вне службы».
Временный суд в качестве мер наказания мог применять: 1) выговор, 2) замечание, 3) внушение, 4) денежное взыскание не свыше 10000 рублей, 5) арест, 6) тюремное заключение на срок до 1 ½ лет.
В обязанность временного суда входила проверка правильности содержания под стражей в пределах данного района.
Производство во временном суде производилось устно и -публично. В суде велась книга, куда заносились следующие сведения: а) день заседания, состав судей, б) фамилии и место жительства обвиняемых, в) сущность обвинения,
27
г) содержание приговора, д) отметка об исполнении приговора.
Приговоры выносились именем Временного правительства, приводились в исполнение немедленно и обжалованию не подлежали. Приговоренные к аресту содержались it арестном доме, приговоренные к тюремному заключению — в одиночной тюрьме. Временный суд имел право досрочного освобождения. Какими-либо нормами материального или процессуального права временный суд связан не
Временные суды рассматривали, дела об агитации против нового строя, о продаже спиртных напитков и их суррогатов, о сокрытии торговцами продовольствия, о кражах, хулиганстве и т. д.
Если в первые дни организации временных судов они были встречены, как отмечает М. М. Исаев[22], сочувственно ионе либерально-буржуазной прессой, то в последующие щи и месяцы отношение к ним резко изменилось.
Так, в журнале «Право» в июне 1917 г. некто Равич, отдавая дань вдумчивости, совестливости и житейской опытности членов временных судов — рабочих и солдат, — подчеркивал, что «суд, не связанный законом, — не суд. И в лучшем случае его можно назвать «расправой»[23]. Упразднить временные суды или подчинить их уложениям, уставу о наказаниях, судебным уставам — предлагал автор этой статьи. Другой автор, председатель съезда мировых судей, Меншуткин, также признавая положительную роль этих судов, заключал: «…невозможно, даже только при близко подходящих к нормальным условиям жизни, предоставлять гулу право самому определять, составляет ли действие обвиняемого преступное деяние, не руководствуясь уголовным кодексом, нельзя давать такой широкий простор в выборе наказаний и лишать стороны права обжалования приговоров; но, если и ввести судопроизводство во временных судах в обычные рамки мирового разбирательства, то, на основании пятидесятилетнего опыта, можно заключить, что мировой судья, избранный всем населением, с успехом справится с порученным ему делом и единолично….»[24].
28
Временные суды, созданные не только в Петрограде, но и в ряде других мест, просуществовали недолго и через несколько месяцев были упразднены. Так закончилась попытка деятелей Временного правительства, заигрывавших первое время с революционными массами, хоть сколько-нибудь «революционизировать» царское право. С ликвидацией временных судов исчезли какие бы то ни было революционные отличия судебной системы Временного правительства от царской судебной системы.
V
В первый период февральской революции — в период ее мирного развития — Временное правительство отменило некоторые уголовные законы, которые стали явно неприемлемыми в условиях буржуазно-демократической революции. Временное правительство не могло пойти на известные уступки революционным массам, требовавшим отмены смертной казни, проведения широкой амнистии политическим осужденным и т. д.
Поэтому в обращении к населению Временное правительство указывает в качестве одного из условий своей программы: «полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т. д.». Это условие Временное правительство приняло под давлением Исполнительного комитета Петроградского Совета, который потребовал от него объявления полной амнистии по всем политическим и религиозным делам.
6 марта был подписан указ Временного правительства об амнистии (55, 346). Общая политическая амнистия была объявлена, как говорилось в самом указе, «во исполнение властных требований народной совести, во ими исторической справедливости и в ознаменование окончательного торжества нового порядка, основанного на праве и свободе». Анализ событий показывает, что массовое освобождение заключенных осуществилось и до издания указа об амнистии самим вооруженным народом, рабочими и солдатами. Указ Временного правительства по сути дела пытался это массовое движение ввести в определенное русло, придать ему законную форму. Указ 6 марта об амнистии и ряд других последовавших за ним актов, по подсчетам
29
П. И. Люблинского[25], освободил из тюрем более 4/5 всех содержавшихся там заключенных.
Помимо указа об общей политической амнистии, 14 марта было издано постановление о воинской амнистии и 17 марта постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления» (68, 386). К этого же рода указам относится по сути дела и указ Временного правительства от 6 марта «О сокращении срока заключения лицам, содержавшимся под стражей по приговорам судебных мест за общеуголовные преступные деяния и находящимся ныне в бегах или освобожденным из мест заключения не по распоряжению подлежащих властей, в случае их добровольного возвращения в места заключения» (55, 347).
Все эти указы и постановления Временного правительства предусматривают амнистию: 1) .по политическим и религиозным преступлениям, 2) по общеуголовным преступлениям, 3) по воинским преступлениям.
Не подлежали амнистии лица осужденные за изменнические преступления. Круг преступлений, предусмотренный актами об амнистии, был весьма широк. Сюда были отнесены, в частности, следующие виды преступлений: «О нарушении ограждающих веру постановлений», «О бунте против верховной власти и о преступных деяниях против священной особы императора и членов императорского дома», участие в скопище, сообществе против государства и его органов, дерзостное неуважение к верховной власти, распространение среди войска учений, призывающих к нарушению воинской службы, самозванство — выдачи себя за императора или члена царского дома, противоправительственная агитация, если она не являлась изменническим действием,, недоносительство о тяжком противогосударственном преступлении, незаконное освобождение арестованного, некоторые виды должностных (служебных) преступлений, преступления печати, цензуры и т. д., стачки, некоторые виды преступлений против семьи, а также некоторые виды проступков, предусмотренные уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
Амнистии подлежали лица, совершившие перечисленные выше преступления в период до 6 марта 1917 г., как осужденные,
30
так и обвиняемые или наказанные во внесудебном порядке.
Амнистия по общеуголовным преступлениям была предусмотрена постановлением Временного правительства от 17 марта.
Это постановление в своей вводной части призывало уголовных преступников «к решительному прекращению каких-либо посягательств на личную и имущественную неприкосновенность граждан». Наиболее существенными чертами этого постановления являлись следующие: замена смертной казни ссылкой в каторжные работы на 15 лет; освобождение от суда и наказания лиц, совершивших преступления, за которые положены наказания не выше заключения в крепости или тюрьме или в исправительном арестантском отделении (кроме лиц, совершивших посягательства против чести, самоуправство и некоторые другие); снятие судимости с лиц, перечисленных выше; снижение наказания наполовину в отношении лиц, приговоренных к каторге, исправительному арестантскому отделению с лишением всех особенных прав и преимуществ, к исправительному дому; замена бессрочной каторги срочной; сокращение срока поселения до 3 лет. Лица, состоящие под судом и следствием, а также отбывающие наказания, могут быть условно освобождены, если выразят «готовность послужить своей родине на поле брани в рядах защитников отечества». Действие этих постановлений распространялось и на лиц, совершивших преступления, предусмотренные военным и военно-морским уставами о наказаниях (II часть постановления).
Амнистия военнослужащих применительно к указу 6 марта была проведена приказом по армии и флоту.
Наконец, необходимо отметить амнистирование лиц, бежавших из мест заключения или освобожденных «не по распоряжению подлежащих властей»; в случае добровольной явки этих лиц, неотбытая ими часть срока наказания подлежала сокращению наполовину.
Этим постановлением Временное правительство хотело повлиять на стихийно развернувшееся массовое освобождение из тюрем заключенных, производившееся вооруженными массами в первые же дни февральской революции. Весьма сомнительным является, чтобы освобожденные из тюрем или бежавшие из них воспользовались этой «амнистией»
31
Временного правительства, так как фактически они уже были освобождены.
Под давлением революционных рабочих и солдат Временное правительство 12 марта издает постановление об отмене смертной казни. Либерально-буржуазная печать по этому поводу разражается фейерверком пышных фраз о торжестве гуманизма, об исполнении вековых чаяний и надежд христианской религии и русского народа и т. д. и т. п.
Но смертная казнь была отменена на очень непродолжительное время и ровно через 4 месяца постановлением Керенского была восстановлена.
Из других постановлений Временного правительства, относящихся к вопросам наказания, следует отметить постановление 17 марта «Об отмене для ссыльнопоселенцев и арестантов наказания розгами, наложения оков и надевания смирительной рубашки» (377). На основании этого постановления были отменены соответствующие статьи устава содержания под стражей, устава о ссыльных.
Далее необходимо отметить постановление «Об отмене ссылки», принятое Временным правительством 26 апреля. Отмена ссылки на поселение как вида наказания сопровождалась заменой этого наказания заключением в крепость на срок не ниже 3 лет, отдачей в исправительные арестантские отделения на срок от 4 до 6 лет. Поселение в особо для того предназначенных местах как последствие ссылки в каторжные работы или каторги, а также водворение в предназначенных для того местах как последствие наказания за бродяжничество были отменены. Взамен этого устанавливались некоторые ограничения в праве избрания и перемены места жительства.
В первые месяцы февральской революции, в связи с изменениями в области применения наказания, с отменой некоторых видов наказаний и т. д., издается большое число приказов и циркуляров по главному тюремному управлению. Эти приказы, подписанные «начальником Главного тюремного управления профессором А. Жижиленко», содержат обильный декларативный материал в духе либерально-буржуазных теорий уголовного права. Так, в приказe № 1 указывается, что «главная задача наказания — перевоспитание человека, имевшего несчастье впасть в преступление в силу особенностей своего характера или неблагоприятно сложившихся внешних обстоятельств... для
32
надлежащего осуществления этой задачи прежде всего необходимо проявлять гуманность к заключенным». В приказе № 3 по главному тюремному управлению от 17 марта указывается на необходимость повсеместной организации патронирования заключенных; «представлялось бы желательным, — говорится в этом приказе, — покрыть целой сетью подобных организаций всю обширную - нашу Родину». В том же приказе подчеркивается в вводной его части, что «борьба с преступностью, ограничивающаяся одним только применением наказания, никогда не может дать благоприятных результатов. Она только тогда в состоянии достигнуть успеха, если наряду с наказанием будут применяться и другие меры оздоровления общества».
Во всех этих приказах чувствуется стремление либерально-буржуазной части интеллигенции, получившей возможность участвовать в государственном управлении, осуществить ряд реформ с целью привести в соответствие с западноевропейскими образцами русскую дореволюционную, совершенно архаическую систему наказания. В этом — классовый смысл цитированных выше приказов по главному тюремному управлению, более академических, чем оперативных, и весьма далеких от конкретной действительности февральской революции.
Из других постановлений Временного правительства, относящихся к периоду март—июнь 1917 г., отметим те из них, которые несколько изменили нормы законов, относящиеся к особенной части русского уголовного права.
Постановлением Временного правительства от 17 марта (376) была дана новая формулировка ст. 29 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, о неисполнении распоряжений власти.
13 мая Временное правительство утвердило новое изложение ст. 42 того же устава о появлении в публичном месте в состоянии явного опьянения. Этим же постановлением Временного правительства в уложение о наказаниях уголовных и исправительных была внесена дополнительная статья 2692, преследовавшая «участие в публичном скопище, которое, действуя соединенными силами участников с целью распития или похищения крепких напитков, совершило насилие над личностью, похищение или истребление чужого имущества» и тому подобные преступления. Это дополнение уложения было вызвано довольно значительным
33
числом случаев разгрома винных складов, производившихся уголовными и деклассированными элементами. В введении этой дополнительной статьи особой необходимости, правда, но было, так как ст. 2691 уложения о наказаниях охватывала собой и данный вид преступления.
23 марта Временное правительство отменило положение совета министров от 31 января 1916 г. об установлении головной ответственности за посягательство на нижних чинов собственного его величества сводного пехотного полка (435).
Помимо этих постановлений, Временным правительством были изданы и некоторые другие акты, относившиеся к изменению или отмене отдельных норм особенной части уголовного законодательства.
И целом же уголовно-правовые акты Временного правительства в рассматриваемый период — март — июнь 1917 г.— характеризуются главным образом отменой некоторых царских законов, пришедших в явное противоречие с условиями «мирного периода февральской революции». Каких-то крупных реформ в области уголовного права Бремен-правительство не провело и не собиралось предпринимать. «Непрерывность правопорядка», о которой писали буржуазные ученые во время февральской революции, нашли свое прямое воплощение в законодательной деятельности Временного правительства.
VI
После июльских дней «борьба решается в пользу правительства. Сторонники Советской власти объявляются вне закона. Наступает мертвая полоса «социалистических» репрессий и «республиканских» тюрем, бонапартистских подливаний и военных заговоров, расстрелов на фронте и «совещаний» в тылу»[26].
6 июля Временное правительство постановило: всех «участвовавших в организации и руководительстве вооруженным восстанием против государственной власти, установленной народом, а также всех призывавших и подстрекавших к нему, арестовать и привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве
34
революции». Постановление было подписано таким видным «поборником» революции, как князь Львов.
В соответствии о этим постановлением Временное правительство и его органы начинают действовать. Издается приказ об аресте Ленина. Арестуется ряд деятелей большевистской партии. «В сообщении прокурора петроградской судебной палаты говорилось, что Ленин и ряд других большевиков привлекаются к суду за «государственную измену» и за организацию вооруженного восстания. Обвинение против Ленина было сфабриковано в штабе генерала Деникина на основании показаний шпионов и провокаторов»[27].
10 июля министр-председатель Керенский, прибыв в министерство юстиции, беседовал с товарищем министра юстиции о текущем моменте, указывал на необходимость особой твердости в ведении следствия[28].
В связи с проводимым следствием и инсценировкой «суда» партия большевиков принимает решение о неявке Ленина на этот «суд».
Ленин, (разоблачая сущность этого «процесса», писал: «Суд есть орган власти. Это забывают иногда либералы. Марксисту грех забывать это. А где власть? Кто власть?
Правительства нет. Оно меняется ежедневно. Оно бездействует. Действует военная диктатура. О «суде» тут смешно и говорить. Дело не «в суде», а в эпизоде гражданской воины»[29].
Несколько позже Ленин подробно анализирует предъявленное большевикам обвинение, раскрывая его абсурдность и разоблачая классовую сущность «юстиции» Временного правительства.
«Первым вопросом, который должно бы было поставить следствие, будь оно хоть сколько-нибудь похоже на следствие, явился бы вопрос: кто начал стрельбу, затем вопрос о том, сколько именно убитых и раненых с той и с другой стороны, при каких обстоятельствах имел место каждый случай убийства и нанесения ран.
Будь следствие похоже сколько-нибудь на следствие (а не на склочную статью в органах Данов, Алексинских
35
и т. п.), тогда обязанностью следователей было бы устроить гласный, открытый для публики, допрос свидетелей по этим вопросам с немедленной публикацией протоколов допроса»[30].
1 июля Временное правительство издает постановление «О сосредоточении в руках прокурора Петроградской судебной палаты дела расследования об организации вооруженного выступления в г. Петрограде 3—5 июля 1917 года против государственной власти» (871).
9 июля была создана «Особая следственная комиссия для расследования степени участия в восстании 3—5 июля 1917 года отдельных частей войск и чинов гарнизона Петрограда и его окрестностей» (1074).
В результате действия следственных властей быстро заполнились тюрьмы, которые в период март—июнь в значительной мере опустели. На этот раз тюрьмы заполняются революционными рабочими и солдатами, которые подвергаются насилиям и оскорблениям, избиениям и нарушениям элементарных процессуальных прав.
В «Рабочем пути» было опубликовано коллективное письмо 38. заключенных, описывавших свое положение в тюрьме:
«Провокаторскими выстрелами натравливали казаков на солдат, вызвали кровавые столкновения, а руководители меньшевиков и эсеров без боя сдали позиции •—авторитет, силу Совета Раб. и Солд. Депут. — буржуазии. Аресты, обыски, истязания, убийства, закрытия газет и типографий, расформирование полков, восстановление смертной казни, ложь и клевета на вождей и партию пролетариата, вот они — результаты действий буржуазной контрреволюции. Всех лучших и деятельных солдат, матросов и рабочих и членов Совета, батальонных и ротных комитетов вырвали из полков и фабрик и заключили в тюрьмы, надеясь этим создать из революционной армии армию, послушную и рабскую в руках буржуазии, отделить ее от рабочих. Переполнив все тюрьмы сознательными рабочими, солдатами и матросами, они держат нас, не предъявляя большинству из пас никаких обвинений, издеваются над нами, моря нас голодом, лишая нас свободы и элементарных законных прав..
Все средства давления на г.г. прокуроров для восстановления нас в законных правах исчерпаны. Мы решили прибегнуть
36
к крайнему средству против несправедливости арестов и издевательств над нами — к голодовке.
В количестве 38 человек мы объявляем 3 августа голодовку не на жизнь, а на смерть»[31].
Временное правительство и его органы решили задушить революционное движение не только в Петрограде, но и во всей стране, в первую же очередь в армии. Массовые аресты, произведенные в июльские дни, уже не удовлетворяли буржуазию.
Контрреволюционеры прекрасно отдавали себе отчет в том, что производимая ими расправа — аресты, следствия, судебные процессы — незаконна.
Произведя массовые аресты, Временное правительство усиливает наказания. Постановление 6 июля «О наказаниях для виновных в публичном призыве к убийству, разбою, грабежу, погромам и другим тяжким преступлениям» (1508) в сугубо «юридической» форме, завуалировано, уничтожает все свободы, завоеванные народом во время февральской революции.
Формулировки этого постановления неновы. И царское правительство в России и буржуазные правительства за границей обычно рассматривают участие в революции как «соответствующее» уголовное преступление. Желая придать законную форму арестам, избиениям, убийствам, произведенным войсками и следственными властями 3—5 июля, Временное правительство рассматривает противоправительственную агитацию как публичный призыв к убийству, разбою, грабежу, погрому и тому подобным уголовным преступлениям.
Рассматриваемое постановление вводит три «состава преступления».
Первый состав — публичный призыв к совершению тяжких уголовных преступлений. Второй состав — публичный призыв к неисполнению законных распоряжений власти. Третий состав — призыв военнослужащих к неисполнению законов и распоряжений, рассматриваемый как государственная измена[32].
37
Издав такое постановление, Временное правительство получило юридическую базу для предания суду всякого, кто будет призывать к борьбе с помещиками, фабрикантами, с буржуазным правительством, кто будет бороться с попытками продолжения империалистической войны. Классовая сущность этого постановления была совершенно очевидной. Оно было одним из первых уголовно-правовых законодательных актов Временного правительства, в котором буржуазия, отказавшись от либеральных подачек, пошла в открытое наступление на революцию.
Признав преступным всякое действие, направленное к призыву против Временного правительства, последнее в ряде последующих постановлений принимает жесточайшие меры против революционной печати, против революционных агитаторов.
Так, 12 июля принимается постановление о печати (1148), и котором говорится: «Предоставить, в виде временной меры, Военному Министру и Управляющему Министерством Внутренних Дел закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению распоряжениям военных властей it к неисполнению воинского долга и содержащие призывы к насилию и к гражданской войне, с одновременным привлечением ответственных редакторов к судебной ответственности в установленном порядке». 14 июля вводится предварительная военная цензура в отношении опубликования сведений, относящихся к военным действиям, а 26 июля постановление «О специальной военной цензуре печати» (1230) устанавливает наказание за нарушение правил военной цензуры.
Наконец, 28 июля издается постановление, относящееся к тому же «циклу» актов Временного правительства о ликвидации демократических свобод: «О предоставлении Министру Внутренних Дел и Министру Военному права закрытия всяких собраний и съездов» (1246).
В этом постановлении говорится: «На время войны предоставить Министру Внутренних дел и Министру Военному право не допускать и закрывать всякие собрания и съезды, которые могут представлять опасность в военном отношении или в отношении государственной безопасности, введя это постановление в действие до обнародования его Правительствующим Сенатом».
«Разгром «Правды» и «Солдатской правды», разгром Типографии «Труд» и наших районных организаций, избиения
38
и убийства, аресты без суда и целый ряд «самочинных» расправ, низкая клевета презренных сыщиков на вождей нашей партии и разгул разбойников пера из продажных газет, разоружение революционных рабочих и расформирование полков, восстановление смертной казни, — вот она «работа» военной диктатуры»[33].
Ликвидировав все демократические свободы, осуществив внесудебную расправу с революционными массами, инсценировав судебные процессы в отношении руководителей большевистской партии, Временное правительство все более и более расширяло террористические методы управления. В законодательных актах Временного правительства периода июль—.октябрь этот белый террор нашел свое достаточно яркое выражение.
VII
12 июля, ровно через 4 месяца после отмены смертной казни, Временное правительство издает постановление «О восстановлении на время войны смертной казни для военнослужащих за некоторые тягчайшие преступления» (974).
Немедленно после подавления мирной июльской демонстрации среди наиболее реакционной части буржуазных «деятелей» усиливаются голоса о необходимости восстановления смертной казни. 10 июля, незадолго до назначения верховным главнокомандующим, генерал Корнилов телеграфирует Временному правительству свое ультимативное требование о введении смертной казни и учреждении военно-полевых судов.
Через 2 дня после получения этой телеграммы-ультиматума от Корнилова Временное правительство восстанавливает смертную казнь на фронте и создает военно-полевые суды, которые цинично именуются военно-революционными судами. 30 июля это постановление распространяется и на флоты. Угроза смертной казни приводится в действие при малейшем проявлении революционных настроений в армии и во флоте.
«Захватив всю власть, буржуазия стала готовиться к разгрому обессиленных Советов и созданию неприкрытой контрреволюционной диктатуры... На фронте свирепствовали
39
полевые суды и смертная казнь для солдат. 3-го августа 1917 года главнокомандующий генерал Корнилов потребовал введения смертной казни и в тылу»[34].
Как и во всех других своих постановлениях, Временное правительство акт восстановления смертной казни облекло в пышную словесную оболочку: «Позорное поведение некоторых войсковых частей как в тылу, так и на фронте, забывших свой долг перед родиной, поставив Россию и революцию на край гибели, вынуждает Временное правительство принять чрезвычайные меры для восстановления в рядах армии порядка и дисциплины. В полном сознании тяжести лежащей на нем ответственности за судьбы родины, Временное правительство признает необходимым:
1) восстановить смертную казнь на время войны для военнослужащих за некоторые тягчайшие преступления;
2) учредить для немедленного осуждения за те же преступления военно-революционные суды из солдат и офицеров».
Как известно, «позорное поведение» солдат выражалось в стремлении превратить империалистическую войну и войну гражданскую, в нежелании защищать интересы помещиков и капиталистов, способствовать их наживе, и нежелании служить пушечным мясом в обстановке измены, шпионажа, распродажи государственного имущества высшим военным командованием.
Учрежденные тем же постановлением «военно-революционные суды» действовали в составе 3 офицеров и 3 солдат и организовывались при дивизиях. Поводом к возбуждению дел служили сообщения соответствующих войсковых начальников, комиссаров Временного правительства и лично военного министра. Дела в «военно-революционном» деле должны были производиться «с возможной быстротой». Приговор вступал в законную силу немедленно по его объявлении и немедленно же приводился в исполнение.
Как уже указывалось, смертная казнь была восстановлена и в отношении военнослужащих во флоте. Во флоте были организованы «военно-революционные морские суды», которые действовали наряду с «постоянными военно-морскими судами».
29 июля Временное правительство издает постановление «О порядке утверждения присуждающих к смертной казни
40
приговоров военно-революционных судов» (1247). В вводной части этого постановления злой иронией звучат слова о предоставлении осужденным к смертной казни «действительных гарантий справедливости» вынесенных приговоров. Различая «нормальный военный суд» и «военно-революционный суд», это постановление, перечисляя некоторые весьма проблематичные гарантии, подчеркивает, что приговоры не к смертной казни вступают в силу «немедленно по объявлении их на суде и безотлагательно приводятся в исполнение»; приговоры же к смертной казни приводятся в исполнение после утверждения командующего армией. Таковы были «гарантии справедливости» осужденным военными судами к смертной казни…
Введя с большой поспешностью смертную казнь в армии и во флоте, буржуазия подготовляла восстановление смертной казни и в тылу. Инициатором этого мероприятия явился тот же генерал Корнилов.
В соответствии с этим Корнилов 3 августа потребовал восстановления смертной казни в тылу, и Временное правительство принципиально согласилось с этим мероприятием.
Неудивительно поэтому, что 12 августа на Государственном совещании в Москве Керенский истерически восклицал о необходимости подавлять железом и кровью всякие попытки противоправительственных выступлений.
VIII
Длительно подготовлявшийся заговор Корнилова «созрел» в течение очень короткого промежутка времени. Приведем несколько важнейших дат[35]:
26 (13) VIII — Торжественный приезд Корнилова в Москву на Государственное совещание.
27 (14) VIII—Выступление Корнилова на Государственном совещании.
3/IX (21 /VIII) — Сдача Риги германской армии.
5/IX (23/VIII) — Переговоры с Корниловым по поручению Керенского о посылке в Петроград конного корпуса на случай выступления большевиков.
7/IX (25/VIII) — Начало движения корниловских войск на Петроград.
8/IX (26/VIII) — Обращение Львова к Керенскому по поручению Корнилова с требованием передачи последнему власти.
41
9/IX (27/VIII) — Воззвание Керенского «К населению» с призывом к борьбе против Корнилова. Объявление военного положения в Петрограде. Воззвание Корнилова «Ко всем русским людям».
10/IX (28/VIII) — Объявление Временным правительством генерала Корнилова изменником родине. Аресты корниловцев. Организация под руководством бюро военной организации большевиков вооруженных рабочих дружин для охраны и обороны Петрограда.
И/IX (29/VIII)—Разложение корниловских войск.
12/IX (30/VIII)—Ликвидация корниловского выступления. Арест генерала Крымова.
14/IX (1/IX) — Арест генералов Корнилова, Лукомского и Романовского.
Несмотря на всю очевидность изменнических действий, даже по законам, введенным Временным правительством, «дело Корнилова» расследовалось крайне медленно и тенденциозно.
Постановлением Временного правительства от 29 августа (1644) была создана «Чрезвычайная Комиссия для расследования дела о" бывшем Верховном Главнокомандующем генерале Корнилове и соучастниках его».
Это постановление констатировало, что Корнилов и его сообщники учинили явное восстание. Чрезвычайной комиссии было предоставлено право возбуждать уголовное преследование в военно-революционных судах. Это вытекало из квалификации преступления в качестве явного восстания. Несмотря на полную очевидность преступления, делались всяческие попытки дело Корнилова передать не в военно-революционный суд, а в военно-окружной суд или даже в гражданский суд. Несмотря на явную безнадежность обосновать такое направление дела, все же нашлись «теоретики», вмявшиеся за это «обоснование».
21 сентября на совместном заседании Московского юридического общества и Всероссийского союза юристов обсуждался вопрос о деле Корнилова. На этом заседании была принята резолюция, которая давала «юридическое обоснование» для смягчения участи генерала Корнилова и его соучастников: 1) дело Корнилова не подсудно военно-революционному суду, так как ст. 1 раздела II постановления о военно-революционном суде относит к его компетенции лишь преступления, не требующие предварительного следствия, в силу явной очевидности совершенного, преступления.
42
Дело же Корнилова, по мнению «ученых» юристов, не может быть признано очевидным: действия Корнилова в одном акте названы мятежом, в другом — явным восстанием. Создание следственной комиссии по делу Корнилова указывает на необходимость его расследования, что также говорит о неподсудности дела военно-революционному суду. 2) В деле Корнилова участвовали не только военнослужащие, но и лица гражданского ведомства, что также говорит о неподсудности дела военно-революционному суду. 3) Если деяния Корнилова квалифицировать по ст. 110 воинского устава о наказаниях, то дело должно рассматриваться военно-окружным судом с, участием присяжных заседателей. 4) Если деяние Корнилова квалифицировать по ст.ст. 99 и 100 Уголовного Уложения и в этом деянии участвовали лица гражданского ведомства, то дело подсудно гражданскому суду с участием присяжных заседателей.
Облекая свои контрреволюционные намерения в абстрактную юридическую форму, Московское юридическое общество и Всероссийский союз юристов стремились максимально облегчить участь Корнилова и его сообщников.
Разоблачая цели Корнилова и корниловцев, товарищ Сталин писал: «Их цели «просты и ясны»: «поднятие боеспособности армии» и «оздоровление тыла» для «спасения России».
Для поднятия боеспособности армии «я указал», говорит Корнилов, — «на необходимость немедленного восстановления закона о смертной казни на театре военных действий»[36].
«Дело, очевидно, не в комедийном суде. Дело в том, что после корниловского выступления, после громких арестов и «строгого» следствия, власть снова «оказалась» целиком и без остатка в руках корниловцев. То, чего добивался Корнилов силой оружия, постепенно, но неуклонно проводится в жизнь стоящими у власти корниловцами, хотя и иными средствами»[37].
Проведению комедийного суда «помешала» Октябрьская революция. Уже в ноябре генерал Корнилов бежал из тюрьмы на юг России, провел другую кровавую авантюру и закончил свою жизнь на белом фронте.
43
IX
В уголовном законодательстве Временного правительства в послеиюльский период наряду с законами террористическими, открыто направленными против завоеваний революции, против революционных масс трудящихся, все еще встречаются и законы либеральные, делающие кое-какие уступки. Но в отличие от мирного периода революции этих либеральных законов становится все меньше и меньше. Приведем несколько примеров.
Восстановив 12 июля смертную казнь, Временное правительство через два дня— 14 июля — издает постановление о дальнейшем облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления. «Уступка» была ничтожной.
Издав 2 августа постановление «О принятии мер против лиц, угрожающих обороне государства, его внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе», Временное правительство издает акт о введении института условного досрочного освобождения. Одной рукой ликвидируются полностью какие бы то ни было гарантии личности, безопасности граждан и их общественных организаций, восстанавливается произвол царских жандармов и тюремщиков, а другой рукой вводится.... либерально-буржуазный институт досрочного освобождения.
Это постановление, датированное 1 августа (1326), устанавливает следующие правила применения института условно-досрочного освобождения.
Приговоренные к срочному лишению свободы могут быть условно освобождены по отбытии не менее половины установленного им срока; приговоренные к бессрочному лишению свободы могут быть условно освобождены по отбытии не менее 12 лет наказания. Условное освобождение предоставляется в случаях, когда имеются достаточные основания и тому, что после освобождения осужденный будет вести «добропорядочный образ жизни». Заключенные освобождаются в случае, если они согласятся подчиниться некоторым условиям пребывания на свободе. «Условия эти могут касаться воздержания от учинения новых преступных деяниях, от порочного поведения, угрожающего общественной безопасности или порядку (как-то: пьянство, тунеядство, общение с порочными людьми и т. д.), и подчинения лица всяким мерам, которые вызываются необходимостью правильного устройства попечения и наблюдения за ним».
44
Условно освобожденный передается на неотбытую часть срока под наблюдение и на попечение местного общества патроната, без ведома которого испытуемый не может отлучаться с места жительства. Если условно освобожденный в течение испытательного срока совершит новое преступление или самовольно отлучится из указанного ему места жительства, или нарушит установленные для него испытательные условия, то условное освобождение может быть отменено.
Условно досрочное освобождение, вводившееся постановлением Временного правительства, в своих исходных положениях, в своей организации соответствовало основам буржуазной науки уголовного права, положениям социологической школы. К сожалению, нет возможности привести какие-либо данные о практическом применении условно досрочного освобождения на практике в последние 3 месяца существования Временного правительства.
Ряд составов преступлений был предусмотрен положением о выборах в Учредительное собрание (1801), утвержденным 11 сентября. Это была попытка изобразить формальную охрану свободы и правильности выборов.
В главе IX положения о выборах в Учредительное собрание было предусмотрено около двух десятков составов преступлений. Остановимся на некоторых из них.
1. Самовольное снятие, разорвание, закрытие или изменение публично выставленных воззваний, оповещений или избирательных списков.
2. Самовольное вторжение в помещение для предвыборной агитации, уничтожение или повреждение литературы для предвыборной агитации, угрозы и насилия по отношению к лицам, действующим от организации избирателей.
3. Разглашение заведомо ложных сведений с целью подорвать доверие к кандидатуре.
4. Подделки или переделки заявления кандидата о его согласии баллотироваться.
5. Распространение заведомо неправильных кандидатских списков и записок.
6. Попытка воспрепятствовать предвыборным собраниям, работе избирательных комиссий путем насилия, угроз и тому подобных незаконных действий.
7. Попытки духовных лиц оказать влияние на выборы путем произнесения речей во время богослужения.
8. Воспрепятствование свободному осуществлению избирательного права путем угрозы, обмана, злоупотребления власти или использования экономической зависимости,
45
9. Воспрепятствование свободному осуществлению избирательного права путем организации беспорядков и застращивания.
10. Производство предвыборной агитации в помещении, где производятся выборы.
11. Склонение избирателя к воздержанию от голосования или к голосованию в интересах склоняющего посредством обещания личных или имущественных выгод.
12. Незаконное участие в выборах.
13. Умышленное искажение результатов голосования.
14. Разглашение тайны голосования.
За совершение этих и других преступлений предусматривалось, в зависимости от тяжести деяния, наказание в виде ареста, заключения в тюрьме, заключения в исправительном доме и даже в виде каторги. Преступления, за которые положением было предусмотрено наказание тюрьмой или более строгое, были подсудны окружным судам с участием присяжных заседателей; по прочим преступлениям была определена подсудность мировым судьям.
Таковы были те немногочисленные законодательные акты Временного правительства послеиюльского периода, и которых можно видеть отражение остатков либеральной тактики буржуазии: сюда мы отнесли введение института условно досрочного освобождения и уголовно-правовую охрану гарантий выборов в Учредительное собрание.
Большинство актов Временного правительства рассматриваемого периода непосредственно выражало контрреволюционную политику Временного правительства без всяких прикрас.
Прежде всего следует отметить усиление внесудебной репрессии.
16 июля Временное правительство издает постановление «О порядке рассмотрения дел о лицах, арестованных во внесудебном порядке» (1077).
Практическим мероприятиям, предусмотренным этим постановлением, предшествовало небольшое политическое введение:
«Государственный переворот, устранив все прежние власти, лишил общество возможности бороться с врагами нового строя законными средствами и путями. Естественным последствием такого положения явилось широкое применение средств общественной самозащиты, выразившееся в производившихся многочисленных арестах слуг прежнего режима создавшимися общественными организациями. Ныне, когда поставленное народом Правительство получило полную возможность использовать все предусмотренные законом меры к защите нового строя дарованных им всем гражданам Российского государства прав и свободы, дальнейшее применение означенных исключительных мер является, по убеждению Временного правительства, не только нежелательным, но и опасным для дальнейшего укрепления нового строя и завоеваний революции».
46
Трудно представить себе более двуличное, трусливое «обоснование» этого постановления. Оно было издано через , 10 дней после начала массовых внесудебных арестов в связи с июльской демонстрацией. Однако об этих арестах Временное правительство сочло необходимым умолчать. Это постановление ставило под защиту Временного правительства именно тех «слуг прежнего режима», которые были арестованы в ходе февральской революции.
Признавая, наконец, дальнейшее применение «означенных исключительных мер» «не только нежелательным, но и опасным», Временное правительство не сочло необходимым ликвидировать ранее произведенные внесудебные аресты, а лишь ввело их в известные рамки. В соответствии с этим Временное правительство предусмотрело следующие мероприятия:
1) Запрещение производить задержание, ограничение в праве свободного избрания места жительства и пользования свободой слова, в случаях, законом не предусмотренных. Это запрещение явилось прямым издевательством, так как после 3—5 июля систематически производились массовые незаконные аресты, закрытие революционных газет и тому подобные меры.
2) Отмена положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и о полицейском надзоре, а также правил о чрезвычайной охране на железных дорогах.
Однако на практике все эти чрезвычайные меры по-прежнему осуществлялись в широких масштабах, и 19 сентября Временное правительство предоставило министру внутренних дел право подчинять надзору милиции определенный круг административно высланных лиц.
3) Сузить действие правил о местностях, объявленных на военном положении. Это не помешало Временному правительству вскоре объявить состоящими на военном положении города Петроград, Москву и ряд других местностей.
4) Переданные на рассмотрение военных судов дела на основании отмененных исключительных положений вернуть, к гражданской подсудности.
5) Для рассмотрения дел об арестованных во внесудебном порядке создать комиссии, которым предоставить право: а) продления лишения свободы на срок не свыше 3 месяцев, б) производства обыска и выемки и в) освобождения задержанного.
47
Через полмесяца после принятия этого постановления Временное правительство в корне меняет и эту столь двусмысленную позицию. 2 августа принимается постановление «О принятии мер против лиц, угрожающих обороне государства, его внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе». Этот документ не только восстановил в полном объеме внесудебную репрессию, но и возвел ее в принципиальную основу деятельности органов государственной власти буржуазии.
Исключительные меры, вводимые Временным правительством, обосновывались необходимостью «положить предел деятельности тех лиц, кои свободой, дарованной революцией всем гражданам, желают воспользоваться лишь для нанесения непоправимого вреда делу революции и самому существованию Государства Российского».
Временное правительство признало недостаточным применение «судебного воздействия к лицам, уже совершившим преступные деяния», так как такой метод борьбы с опасными для государства действиями не обеспечивает сохранности государства. «Долг Правительства предотвратить возможность преступным замыслам дозревать до начала их осуществления, ибо во время войны даже краткое нарушение государственного спокойствия таит в себе великие опасности».
В связи с этим военному министру и министру внутренних дел были предоставлены исключительные полномочия:
«1) постановлять о заключении под стражу лиц, деятельность которых представляется особо угрожающей обороне государства, внутренней его безопасности и завоеванной революцией свободе;
2) предлагать указанным в п. 1 лицам покинуть, в особо назначенный для сего срок, пределы Государства Российского с тем, чтобы в случае невыбытия их или самовольного возвращения они заключались под стражу в порядке п. 1 настоящего постановления».
Несмотря на «обобщенные» формулировки этого постановления, совершенно ясным представляется тот «круг лиц», для которых предназначалась внесудебная репрессия, чью «преступную деятельность» нужно было пресечь в корне, «до начала их осуществления». Постановление Временного правительства ни в малейшей мере не имело в виду бороться с действительно созревавшими преступными заговорами монархических групп, объединявшихся вокруг бывшего
48
царя, генеральскими заговорами, предательскими, изменническими группировками и т. п. контрреволюционными организациями. В начале августа, когда было издано постановление Временного правительства, заговор Корнилова «созрел» совершенно открыто, на глазах у всех, и ни военный министр, ни министр внутренних дел не помышляли о применении к виновным указанного постановления. Это постановление «именем революции» боролось против революции — против партии большевиков, против революционных рабочих и солдат, против революционного крестьянства. В этом политический, классовый смысл постановления Временного правительства от 2 августа.
Одним из мероприятий Временного правительства «в развитие» данного постановления явилось проведение «разгрузки» Петрограда, которая была соединена с выселением из Петрограда неугодных правительству лиц.
Далее, 29 августа, Москва и Московский уезд были объявлены на военном положении.
В рассматриваемый период издается ряд постановлений Временного правительства, изменяющих или дополняющих нормы Особенной части уголовного законодательства.
Постановлением 4 августа изменяется состав преступления, предусмотренного ст.ст. 100 и 101 Уголовного уложения. Новая редакция от. 100 расширила и без того весьма широкий состав.
Из приведенных материалов ясно видно, что в после-июльский период Временное правительство открыто ломает завоеванные демократические свободы, усиливает репрессию на фронте и в тылу, широко применяет внесудебную расправу, стирает по сути дела грани между судом и административной репрессией, возрождает под новым названием военно-полевые суды. Но попытки Временного правительства задержать победоносный ход развития революции тщетны.
Великая Октябрьская социалистическая революция смела и Временное правительство, и его уголовное право.