8
Репрессивность суда присяжных (отношение числа осужденных обвиняемых к общему числу подсудимых) составляла в 1873—78 гг. 64,3 процента, репрессивность остальных судов — 72,6 процента. Следует отметить, что именно большее количество оправданий присяжных заседателей по сравнению с профессиональными судьями было серьезной причиной нападок на суд присяжных. Даже французский историк XIX в. К. Кардонн отмечал, что суд присяжных не оправдал возлагавшихся на него надежд, так как он разочаровал всех своей мягкостью и снисходительностью к опасным преступникам.
К концу 70-х — началу 80-х годов ХIХ в. выяснились многочисленные недостатки российского суда присяжных, ставшие причинами его кризиса.
Можно выделить три группы причин кризиса: юридические, ментальные и политические. Важнейшие из них — юридические: несовершенство законодательства, мешавшее нормальному функционированию суда присяжных. Сюда можно отнести несоответствие материального и процессуального права (Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Судебным уставам 1864 г.); неудачный состав Временных комиссий, составлявших списки присяжных (их члены совершенно не были заинтересованы в результатах своего труда и воспринимали свои обязанности как лишнюю обузу); наличие «служебного ценза» и неравномерность имущественного ценза, нечеткость некоторых формулировок закона.
Ментальные причины кризиса стали следствием несоответствия русского «der Volksgeist» характеру введенного «сверху» западноевропейского правового института. Судебные уставы 1864 г. разрабатывались с учетом европейского опыта, и российским присяжным оказалось подсудно большое количество категорий преступлений. Однако это сыграло лишь отрицательную роль. Российские «судьи общественной совести» оказались не в состоянии объективно судить ряд преступлений и проступков (нарушения паспортного устава, финансовые преступления, некоторые виды преступлений против порядка управления и др.). Эти преступления оказались слишком сложны и труднодоступны для понимания российских присяжных. Не постигнув до конца сути дела, заседатели нередко оправдывали действительно виновных людей. Заведомо виновных оправдывали и тогда, когда народное правосознание не соответствовало понятиям и нормам законодательства, а такое на практике случалось довольно часто (оскорбления должностных лиц, сопротивление им). К.П. Победоносцев в своем докладе «О необходимости судебных реформ» верно отметил, что суд присяжных оказался «совсем несообразным с условиями нашего быта и с устройством наших судов». В юридической практике дореформенной России часто подсудимых освобождали от суда «за недоказанностью» и оставляли «в подозрении».
Может быть, здесь кроется то обстоятельство, что при малейшем сомнении заседатели часто оправдывали подсудимых. И, несмотря на то, что после судебной реформы 1864 г. от старой дореформенной системы судоустройства и судопроизводства не осталось и следа, психология людей, живших поколениями при судах старого типа, менялась очень медленно.
Несоответствие российского менталитета характеру и форме суда присяжных должно было привести либо к изменению законодательства о суде присяжных, либо к изменению менталитета. Последнее в короткий промежуток времени невозможно, поэтому было изменено законодательство.
Институт присяжных по своей сущности противоречил условиям самодержавной России, он оказался для нее слишком радикальным нововведением. И.В. Гессен отмечал: «С первых дней обнаружилось, что новый институт вошел в государственный организм инородным телом, которое по общему физиологическому закону должно быть ассимилировано или отвергнуто».
Стремление уклониться от исполнения обязанностей присяжных наблюдалось в высших слоях общества уже в «медовый месяц» суда присяжных. В провинции уклонение от почетной обязанности присяжного в первые годы было незначительным.