Глава первая. Общее учение о соединенном процессе
1. Различие между уголовным и гражданским иском
2. Образование этого различия в истории
3. Сущность соединенного процесса
4. Основание гражданского иска
5-6. Различные формы вознаграждения за вред, причиненный
преступным деянием
7. Взаимное отношение уголовного и гражданского исков
8. Условия допущения гражданского иска в уголовном суде
9. Внешний характер соединения исков в одном производстве
10. Положение соединенного процесса в системе права
11. Круг преступлений, допускающих иски о вознаграждении
12-17. Различные направления в литературе по вопросу о соединенном
производстве уголовного и гражданского исков и оценка тех
возражений, которые делаются против соединенного процесса
Подобные, чисто имущественного свойства, последствия преступления дают основание потерпевшему требовать вознаграждения за вред, причиненный ему деянием обвиняемого; иск, вытекающий отсюда, называется гражданским, в отличие от публичного иска или уголовного обвинения. Оба иска, как уголовный так и гражданский, имеют источником своим один и тот же факт преступления и направлены против одного и того же лица - обвиняемого, но при всем том они резко различаются*(1). Публичный иск, вчиняемый государством во имя высших общественных интересов, имеет предметом своим применение наказания, установленного в законе за то или другое преступление; предметом гражданского иска, напротив, служит возмещение имущественного ущерба, причиненного преступлением, и самое предъявление этого иска, как указано будет ниже, ставится исключительно в зависимость от усмотрения потерпевшего от преступления лица. В первом случае целью возбуждения дела служит охранение публичного порядка, во втором ? побудительной причиной иска является имущественный, чисто личный интерес, подобно тому, как это мы видим во всяком гражданском иске.
С течением времени все производство по уголовным делам подчиняется правилам и формам следственного или розыскного процесса; особенности этого производства, всецело проникнутого идеей общественного характера преступления, совершенно исключали участие в нем потерпевших от преступления частных лиц, которые должны были обращаться с иском о вознаграждении за вред, причиненный преступным деянием, особо в гражданский суд. Но подобный порядок недолго держался; неудобство отдельного рассмотрения двух родственных между собою исков не замедлило обнаружиться на практике, путем коей образовалась особая процессуальная форма, известная в германской литературе под техническим выражением: соединенный процесс (Adhasionsprocess).
§ 3. Процесс этот составляет исключение из общего правила о разграничении уголовного и гражданского судов. Сущность этой процессуальной формы заключается в том, что потерпевшее от известного преступления лицо присоединяет свое гражданское, вытекающее из этого преступления, требование о вознаграждении за вред, к возбужденному ранее уголовному производству по поводу того же преступления*(2). В присоединении гражданского, связанного с преступлением, иска к уголовному делу, выражается особая юридическая природа соединенного процесса*(3), который подчиняется известным, определенным правилам и имеет свои особенности.
§ 5. Вознаграждение за вред, причиненный преступным деянием, выражается в различных формах, в зависимости от обстоятельств того или другого конкретного случая. Существуют две главные формы вознаграждения за вред: во-первых - восстановление вещи в состояние, предшествовавшее преступлению, или реституция (restitutio, restitution), и во-вторых, вознаграждение за вред в тесном смысле этого слова, или возмещение ущерба и убытков, причиненных преступным деянием (damni praestatio, les dommagesinteres)*(4). Первая из указанных форм, т. е. восстановление вещи в состояние, предшествовавшее преступлению или реституция, состоит чаще всего в возвращении потерпевшему вещи, незаконно изъятой из его владения и находящейся налицо в распоряжении суда; кроме того, понятие реституции обнимает собою возвращение захваченной путем насилия земли, уничтожение плантаций, сделанных на чужой земле, уничтожение построек, посадок и других сооружений, совершенных с нарушением законом предписанных правил, уничтожение актов, совершенных путем преступления, в частности - актов, признанных подложными в целом или в частях и т.д.
Более сложным представляется понятие вознаграждения за вред и убытки в тесном смысле этого слова или возмещение имущественного вреда, причиненного преступным деянием. В это понятие входят: во-первых - возмещение всякого положительного ущерба наличных ценностей и всех вообще потерь, которые причинило преступление (damnum emergens), сюда относятся: уплата действительной стоимости похищенной или незаконно изъятой вещи там, где не может быть реституции вещи, возмещение расходов по исправлению поврежденных вследствие преступления вещей, возмещение расходов по излечению от болезни, выдача содержания тем, кто вследствие преступления потерял способность к работе, доставлявшей средства к жизни, возмещение, наконец, издержек по преследованию виновных и отысканию судебным порядком утраченных вследствие преступления прав по имуществу, и во-вторых - возвращение потерянной выгоды, которой потерпевший лишился вследствие преступления, или дохода, который мог быть получен от имущества (lucrum cessans), a именно: возвращение процентов на похищенный капитал со дня совершения преступления, а также всякого дохода и естественного приплода от животного, доходов от вещи, как орудия производства и т. д.*(5) Определение lucrum cessans представляет особые трудности на практике. Вопрос о размере вознаграждения есть чисто фактический вопрос, который всецело должен быть предоставлен усмотрению судьи; при этом следует заметить, что достижение абсолютной точности в исчислении размеров убытков вообще представляется не возможным, но трудности оценки вреда, причиненного преступлением, ни в каком случае не могут служить основанием к отказу в иске, если только наличность lucrum cessans не подлежит вообще сомнению*(6).
§ 6. Восстановление вещи в состояние, предшествовавшее преступлению, и возмещение имущественного ущерба и убытков, составляя две формы вознаграждения за вред, имеют одну общую цель - имущественное удовлетворение потерпевшего от преступления; первое - составляет прямое, естественное и очевидное последствие преступления, а потому определяется судом ex officia, без особого о том требования потерпевшего, второе - возмещение ущерба и убытков, будучи менее очевидным, должно быть доказано на суде, требует необходимо предъявления о том особого иска о вознаграждении за вред и убытки. "Общественная мораль, говорит Гарро, мало заинтересована в том, чтобы потерпевшая сторона получила вознаграждение за вред и убытки; следовательно, если последняя не просила о том, то судебная власть не должна присуждать это вознаграждение. Но та же мораль была бы тяжко оскорблена, если бы молчание обиженной стороны налагало на судей обязанность поддерживать фактическое положение, которое вытекает из преступления. Суды всегда должны быть поставлены в возможность заставить уважать как права собственника, так и свободу соглашения, которые нарушены преступлением". Но правило о восстановлении вещи в состояние, предшествовавшее преступлению, ex officio, не исключает иска о том же со стороны потерпевшего от преступного деяния лица; оба требования, вытекающие из нарушения преступлением имущественных интересов лица, как реституция, так и возмещение ущерба и убытков, могут быть предметом гражданского иска в уголовном суде, причем требования эти могут быть соединены в одном и том же иске*(7). Но для того, чтобы потерпевший от преступления мог требовать вознаграждения за вред и убытки, необходимо, чтобы потери, которые причинило ему преступное деяние, или выгоды, которых он лишился, вследствие преступления, соответствовали бы естественному порядку вещей, необходимо, чтобы истец мог доказать, что он получил бы такие-то выгоды, если бы преступление не совершилось; "судья, замечает бельгийский криминалист Гаус, не может принимать во внимание голый шанс на получение дохода, надежду потерпевшей стороны увеличить свое состояние*(8)".
II. § 7. Взаимное отношение публичного и гражданского исков в соединенном процессе определяется различием их задач. Публичный иск или уголовное обвинение имеет своей задачей ограждение высших интересов общества, между тем как гражданский иск направлен к удовлетворению частных имущественных интересов. Там, где интересы целого общества сталкиваются с интересами отдельных лиц, последние необходимо должны подчиняться, уступать первым. В силу этого в соединенном процессе уголовное дело или публичный иск признается главным, а гражданский - второстепенным или побочным*(9): первое, будучи преюдициальным по отношению ко второму, всегда имеет пред ним предпочтение*(10).
Из того положения, по которому публичное обвинение или уголовное дело в соединенном процессе имеет преобладающее, главное значение, вытекают следующие следствия: во-первых, уголовное дело всегда предшествует гражданскому, и гражданский иск, вытекающий из преступления, не может быть предъявлен в уголовный суд раньше, чем начато уголовное преследование*(11); во-вторых, уголовное дело не может терпеть в своих формах вследствие присоединения гражданского иска, который необходимо должен сообразоваться с интересами уголовного правосудия и во всех возможных коллизиях играет подчиненную роль в соединенном процессе; в-третьих, производство уголовного дела не может терпеть никакой остановки, никакого замедления из-за гражданской претензии потерпевшего от преступления, в особенности если уголовное дело принадлежит к числу так назыв. "арестантских", т. е. связано с предварительным арестом подсудимого.
Разрешение всякого гражданского дела может быть отложено на неопределенное время, но там, где решается участь человека, где общество ждет решения суда, - нет места замедлению правильного хода производства из-за выяснения, до известной степени, сторонних для целей уголовного правосудия обстоятельств. Ввиду этого соединенный процесс может быть допущен только под условием отсутствия через то какого-либо замедления или затруднения в производстве собственно уголовного дела, и присоединяющемуся гражданскому истцу (des Adharenten, action civil) не может быть, в виде общего правила, дозволено ничего, что ведет к замедлению уголовно-судебного разбирательства и препятствует его естественному ходу и развитию*(12).
В случаях, когда судья затрудняется в определении размеров, причиненного преступлением имущественного вреда, или когда в порядке уголовного суда не может быть установлена с достаточною определенностью причинная связь между фактом преступления и гражданским иском о вознаграждении за вред, вообще, во всех случаях возможных замешательств в производстве уголовного дела, гражданский иск, вытекающий из преступления, не может быть допущен, а начатый - подлежит прекращению и обращается ad separatum в гражданский суд.
III. § 7. Между публичным иском или уголовным обвинением и гражданским иском, соединенными в одном производстве, существует весьма близкая внутренняя или материальная связь, которая выражается в тождестве факта, из которого оба эти иска вытекают, и единстве лица, к которому они обращены*(13).
Эта внутренняя связь между публичным и гражданским исками, вытекающими из преступления, обусловливает собою общность процессуальных доказательств для обоснования того и другого иска. Достоверность того, что известное лицо есть действительно физический виновник преступления, в совершении коего он обвиняется, составляет в соединенном процессе общий предмет доказательств для обоих исков*(14).
Публичный обвинитель и гражданский истец в уголовном производстве соединяют свои силы для достижения совершенно различных целей: первый - для того, чтобы доказать виновность обвиняемого и ответственность его пред уголовным законом, второй - чтобы добиться вознаграждения за имущественный вред, причиненный ему преступлением. В порядке представления доказательств гражданский истец пользуется равными с публичным обвинителем правами и в подтверждение предъявленного им иска может пользоваться доказательствами уголовного процесса в пределах его гражданской претензии*(15).
§ 8. Ввиду внутренней связи между публичным и гражданским исками соединенный процесс может быть допущен при наличности нижеследующих условий. Прежде всего необходимо тождество факта преступления, послужившего основанием для исков; там, где нет этого условия, само собою разумеется, нет места соединению исков в одном производстве. Независимо от этого, гражданский иск допускается в уголовном суде под условием одновременности производства и судебного решения*(16).
Требование одновременности производства гражданского и уголовного исков находится в прямой и непосредственной зависимости от содержания приговора по уголовному делу. Обвинительный приговор, в виде общего правила, влечет за собою признание гражданского иска, но оправдательный приговор далеко не всегда связан с отказом в гражданском иске, так как, при известных условиях, оправдание не освобождает вовсе обвиняемого от обязанности удовлетворить потерпевшего за причиненный им вред, что бывает в тех нередких в судебной практике случаях, когда вопрос о факте выделен в приговоре и решен утвердительно, а вопрос о виновности - отрицательно. Во всяком случае, в каком бы смысле ни состоялось решение в соединенном процессе, потерпевший от преступления, в силу правила res judicata, лишается права вторично искать в гражданском суде.
Зависимость вытекающего из преступления гражданского иска от решения уголовного дела далеко не ограничивается пределами соединенного процесса. Внутренняя, материальная связь между публичным и гражданским исками сказывается и там, где эти иски рассматриваются отдельно; так, всякое окончательное решение уголовного суда относительно факта преступления и участия в совершении его обвиняемого имеет обязательную силу для гражданского суда, который связан состоявшимся решением уголовного суда, насколько оно касается гражданского иска о вознаграждении за вред, причиненный преступлением*(17).
IV. § 9. Несмотря на то, что между обоими исками в соединенном процессе существует внутреннее сродство, известная материальная связь, тем не менее соединение исков в одном производстве, вследствие различия цели, лежащей в основании того и другого иска, имеет формальный характер, выражается в чисто внешних, как это будет указано ниже, формах*(18).
Гражданский и уголовный иски, будучи соединены в одном производстве, в то же время пользуются в значительной степени независимостью один от другого*(19); юридическая природа каждого иска остается без изменения, и каждый иск, как уголовный, так и гражданский, подчиняются действию особых правил, установленных для уголовного и гражданского процесса*(20). Отсюда, относительно гражданского иска в соединенном процессе действуют обвинительные начала, насколько это не препятствует производству собственно уголовного дела. Само собою разумеется, в тех законодательствах, где уголовное производство построено на обвинительных или состязательных началах, природа гражданского иска с большей последовательностью выдерживается в соединенном процессе.
Из того общего правила, по которому каждый иск в соединенном процессе сохраняет свою юридическую природу и подчиняется действию правил соответствующего процесса - гражданского или уголовного, вытекают нижеследующие последствия:
1) За исключением случаев реституции, судья в уголовном процессе не может ex officio входить по существу в рассмотрение гражданского иска, помимо заявления о том потерпевшего от преступления, от усмотрения коего всецело зависит как самое предъявление, так и его прекращение; равным образом, потерпевший от преступления, по своему выбору, может дать то или другое направление своему иску, т. е. присоединить его к уголовному делу или предъявить отдельно, в порядке гражданского производства*(21).
Это вполне установившееся в теории положение следует считать общепринятым и в законодательстве. Единственное исключение составляет австрийское законодательство, которое допускает производство по вопросу о вознаграждении за вред, причиненный преступлением, по почину судебной власти, ex officio (Von Amstswegen). Но подобная форма присоединения к уголовному делу производства относительно гражданских последствий преступления исключается, собственно говоря, понятием соединенного процесса. Распространение следственного начала уголовного процесса на чисто гражданский, частноправовой вопрос о вознаграждении за вред, причиненный преступлением, помимо того что противоречит задаче уголовного суда и природе гражданского иска, лишает потерпевшее от преступления лицо преимуществ процессуальной стороны и ставит его в положение свидетеля*(22).
2) Каждый иск в соединенном процессе ограничивается пределами его конечной цели; отсюда, публичный обвинитель не может касаться вопроса о вознаграждении за вред, а гражданский истец не вправе вторгаться в область публичного иска, доказывать ответственность обвиняемого с точки зрения уголовного закона*(23). Публичный обвинитель и гражданский истец в соединенном производстве имеют в деятельности своей много общего, например, относительно вопроса о факте преступления, но в общем-цели исков настолько различны, что полная и всесторонняя солидарность действий публичного обвинителя и гражданского истца, по всем вопросам соединенного производства, не может быть допущена без нарушения основных начал уголовного процесса.
3) Потерпевшее от преступления лицо, выступая в качестве гражданского истца в соединенном производстве, пользуется, наравне с публичным обвинителем и обвиняемым, всеми правами процессуальной стороны, в пределах, конечно, гражданского иска; на этом основании гражданский истец принимает деятельное участие в производстве, представляет доказательства, присутствует при известных судебных действиях, допускается к осмотру документов и т. д. Само собою разумеется, потерпевшее лицо не может предлагать действий, исключительно относящихся к предмету уголовного обвинения; всякое действие его должно оправдываться интересами его гражданского требования, так как все, что находится за пределами этого требования, было бы уже вторжением в чуждую гражданскому иску сферу публичного обвинения.
4) В качестве процессуальной стороны гражданский истец в соединенном процессе может пользоваться не только доказательствами, которые допускаются в уголовном судопроизводстве, но также и доказательствами, пользование коими составляет особенность гражданского процессуального порядка. С рациональной точки зрения нет никаких оснований к недопущению доказательств гражданского процесса в соединенном производстве публичного и гражданского исков, так как доказательства, допускаемые уголовным процессом, не всегда могут быть достаточными для обоснования предъявленного в уголовный суд гражданского иска. Но предоставление гражданскому истцу права пользоваться в соединенном процессе доказательствами гражданского судопроизводства может быть допущено только под условием предоставления того же и обвиняемому, который по отношению к гражданскому истцу является ответчиком и должен быть поставлен, в силу начала равноправности сторон, в одинаковые условия с истцом относительно представления доказательств. Независимо от этого доказательства гражданского судопроизводства могут быть допущены в соединенном процессе, насколько это касается вопроса о вознаграждении за вред, причиненный преступлением, и не влечет за собою замедление производства по уголовному делу*(24).
§ 10. Изложенным выше относительно юридической природы и особенностей соединенного процесса вполне определяется положение его в системе права. Вопрос этот долгое время служил предметом спора в германской литературе. Будучи по существу не более, как присоединением гражданского иска к уголовному производству и притом присоединением, выражающимся более во внешних формах, без полного смешения исков, соединенный процесс не составляет какого-либо особого процессуального института, нечто среднее между уголовным и гражданским процессами; равным образом нет никаких оснований к тому, чтобы считать этот процесс за особый вид гражданского судопроизводства, как это утверждают некоторые исследователи этого вопроса, так как допущение в соединенном процессе некоторых состязательных форм относительно гражданского иска нисколько не лишает последний его второстепенного значения*(25). Соединенный процесс, по нашему мнению, принадлежит к уголовному судопроизводству и составляет одну из его процессуальных форм.
Безусловно исключается соединенное производство публичного и гражданского исков, вытекающих из преступления, в тех случаях судебно-уголовного разбирательства, в коих для решения вопроса о гражданских последствиях преступления требуется особая компетентность, недостающая уголовному суду, напр., по вопросу о разводе, в случаях прелюбодеяния или когда уголовное судопроизводство оказывается недостаточным для разрешения гражданского иска, напр., в старом процессе по вопросу о выдаче содержания (Dotation und Alimentations-processes), в случаях изнасилования*(26).
В пользу допущения соединенного производства уголовного и гражданского исков, вытекающих из преступления, прежде всего говорят соображения юридико-политического свойства. Государство не может безучастно относиться к вопросу о вознаграждении за вред, причиненный преступлением, так как этот вред, в большинстве случаев, входит в состав преступления, затрагивающего общественные интересы и преследуемая ex officio. Стремясь к осуществлению высших задач правосудия, публичная власть обязана, по возможности, облегчать потерпевшему восстановление его частного права, нарушенного преступлением*(27); соединенный процесс представляет собою наилучшее для этого средство, так как путем этой процессуальной формы одновременно достигаются карательные, уголовные и политические цели, а также обеспечение частных лиц, потерпевших в их, нередко существенных, правах. Благодаря соединенному процессу, далее, устраняется необходимость двойного разбирательства в разное время и в различных судах по поводу одного и того же факта преступления. С этой стороны, экономия времени и труда в области юстиции несомненно на стороне соединенного процесса. "Было бы нецелесообразно и несогласно с широтою взгляда на суд, говорит Глазер, чтобы один и тот же вопрос о том: совершено ли известное преступление и совершено ли оно определенным лицом, дважды был предметом судебного наследования и решения двух совершенно различных юрисдикций"*(28). Наконец, в интересах публичного правопорядка важно, чтобы решение всех вопросов, как уголовного, так и гражданского свойства, вытекающих из преступления, последовало на одних и тех же основаниях и в том же смысле*(29); только при этих условиях устраняется возможность вредных для престижа юстиции коллизий в судебной практике, в которой всегда возможны случаи противоречия решений гражданского и уголовного судов по поводу одного и того же факта, когда гражданский суд освобождает от гражданской ответственности обвиняемого, признанного присяжными виновным в поджоге, или когда потерпевшая от преступления сторона получает отказ в иске о содержании при наличности обвинительного приговора в изнасиловании и т. д.*(30)
§ 14. С принципиальной точки зрения, система соединенного процесса не вызывается безусловною и внутреннею, вытекающей из природы исков, необходимостью*(31); без этого можно обойтись, примером чего служат многие действующие процессуальные уставы. Но при всем том нельзя отрицать, что соединенное производство обоих, вытекающих из преступления, исков представляет такие преимущества, такие выгоды с практической и правовой точки зрения, которые решительно говорят в пользу допущения в законодательстве рассматриваемой процессуальной формы*(32).
Для потерпевшего от преступления соединенный процесс представляет скорейший, наиболее верный, дешевый и упрощенный способ получить удовлетворение за причиненный ему известным преступлением вред; деятельность его в этом направлении значительно облегчается. Обращение в гражданский суд с иском о вознаграждении за вред, вытекающий из преступления, связано с большою потерей времени, с целым рядом формальностей, с неизбежными издержками и риском получить отказ в иске. Ввиду таких неудобств потерпевшие от преступления лица часто предпочитают вовсе отказаться от всякого иска; между тем преступление нередко наносит значительный ущерб в имущественном отношении, и потерпевший имеет вполне уважительные основания желать скорейшего разрешения его гражданской, вытекающей из преступления претензии, которая не может быть разрешена прежде окончания уголовного дела, как имеющего преюдициальный в настоящем случае характер. Выигрывая во времени и издержках, потерпевший от преступления получает возможность с большей основательностью и определенностью выяснить в соединенном производстве его гражданское, вытекающее из преступления, требование; в интересах последнего он пользуется уголовными доказательствами и помощью публичного обвинителя, так как, несмотря на раздельность исков, предмет доказательства, как замечено было выше, является, до известной степени, общим, и силы обоих истцов, таким образом, соединяются для возможного обоснования одних и тех же фактических обстоятельств.
С другой стороны, для публичного обвинения присоединение гражданского истца представляет ту выгоду, что благодаря участию его, как лица непосредственно, лично заинтересованного в исходе дела, обстоятельства дела могут быть раскрыты с большей полнотою. Наконец, обвиняемый, с присоединением к уголовному производству гражданского иска, выигрывает в том отношении, что одним судебным разбирательством и решением он вполне обеспечивается от вторичного вызова по тому же делу в гражданский суд и освобождается от вторичного опровержения тех доказательств, которые однажды уже приводились против него в уголовном суде.
Таким образом, подводя итоги высказанному выше, мы видим, что соединенный процесс представляет значительные выгоды не только для действующих в процессе сторон, но и с правовой точки зрения соединенный процесс полезен, и в этой полезности заключается его необходимость, правовое его основание*(33).
§ 15. Возражения, которые обыкновенно делаются против допущения соединенного процесса, малоубедительны и объясняются не столько принципиальными недостатками этой процессуальной формы, сколько условиями ее конкретной обрисовки в том или другом законодательстве. Одно из главных возражений против допущения соединенного процесса заключается в том, что последний ведет к усложнению и замедлению уголовного дела; но это возражение легко устраняется предоставлением суду права отклонять рассмотрение гражданского, вытекающего из преступления, иска во всех тех случаях, где присоединение грозит замешательством, промедлением или иными неудобствами в ходе уголовного производства. Дальнейшие возражения состоят в том, что соединенный процесс не имеет правовой необходимости*(34) и не может быть допущен вследствие различия правовых систем гражданского и уголовных судов, что смешение исков и различных процессуальных форм столь же противоречит достоинству юстиции, сколько недостаточно для охраны интересов обвиняемого, что вопрос о вознаграждении за вред в редких случаях может быть с достаточною основательностью исследован в порядке уголовного суда, что, благодаря возможности присоединения гражданского требования к уголовному производству, гражданский иск нередко возбуждается из корыстолюбия, и что, наконец, потерпевший от преступления, выступая в соединенном производстве в качестве гражданского истца, не может быть уже допрошен как свидетель по делу*(35), и т. д. Некоторые из приведенных возражений против допущения соединенного процесса заслуживают того, чтобы на них остановиться.
§ 16. Различие правовых систем уголовного и гражданского судов едва ли может служить серьезным препятствием к допущению соединенного производства обоих, вытекающих из преступления, исков. Самое различие уголовной и гражданской юрисдикции имеет более историческое, чем рациональное основание, и, во всяком случае, действие этого общего правила, т. е. о разделении гражданской и уголовной подсудностей, не устраняет возможности исключения, которое и представляет собою соединенный процесс; к тому же правовая природа гражданского судопроизводства лишь отчасти нарушается присоединением гражданского иска к уголовному производству, терпит лишь некоторые, необходимые в интересах уголовного правосудия, ограничения. Если последние в чем-либо урезывают права сторон, если, благодаря присоединению иска, обвиняемый, например, ограничивается в средствах обжалования состоявшегося решения о факте преступления*(36), или если потерпевший не может воспользоваться всеми доказательствами, допускаемыми гражданским процессом, то подобного рода ограничения, во-первых, до известной степени условны, зависят от конкретных условий данного случая, во-вторых, они вполне окупаются теми выгодами, которые представляет в практическом отношении соединенный процесс. Вообще стремление сохранить во всей неприкосновенности начало разделения уголовной и гражданской подсудностей, и связанное с ним возражение против допущения соединенного процесса, представляется нам доктринерством, не принимающим в расчет реальные условия и требования действительной жизни. Указание на то, что вопрос о вознаграждении за вред, причиняемый преступлением, не может быть с достаточным основанием исследован в соединенном процессе, не выдерживает критики. Право гражданского истца пользоваться в уголовном суде доказательствами как уголовного, так, до известной степени, и гражданского процессов обеспечивает вполне основательное и всестороннее исследование вопроса о вознаграждении за вред, причиненный преступлением. Это доследование всегда будет более полным и совершенным, чем при условии отдельного производства в порядке гражданского суда.
Показания потерпевшего от преступления, который часто является единственным очевидцем самого события, имеет весьма важное значение в уголовно-судебном разбирательстве; ввиду этого указываемая противниками соединенного процесса невозможность в соединенном процессе пользоваться свидетельскими показаниями гражданского истца (он же - потерпевший от преступления) составляет, по-видимому, решительный и существенный довод против допущения этой процессуальной формы. Но в действительности исключение из числа доказательств в соединенном производстве уголовного и гражданского иска свидетельских показаний потерпевшего нисколько не вытекает из сущности соединенного процесса, вовсе не оправдывается господствующими началами и противоречит здравому смыслу. Если в некоторых законодательствах и существуют подобного рода правила, то в этом не без основания усматривают крайнюю непоследовательность*(37).
Раз потерпевший от преступления допускается в качестве свидетеля в уголовно-судебном разбирательстве, то, очевидно, он всегда может воспользоваться своими ложно данными показаниями во время отдельного производства по его иску в гражданском суде, если только для последнего обязательно решение уголовного суда относительно фактических обстоятельств дела; в гражданском суде бывший свидетель в уголовно-судебном разбирательстве по тому же делу является в качестве гражданского истца, т.е. лично заинтересованного в исходе дела лица. Таким образом, стремление противников соединенного процесса оградить юстицию от лживых показаний потерпевших от преступления, являющихся в соединенном процессе гражданскими истцами, не достигает цели, будет ли допущено присоединение гражданского иска к уголовному производству или нет. По существу, рассматриваемое возражение против допущения соединенного процесса основано на том гражданско-процессуальном положении, по которому никто в собственном деле не может быть свидетелем; неверность основания привела в настоящем случае к совершенно ложному заключению по отношению к интересующему нас вопросу. С тех пор, как уголовный процесс освободился от теории формальных доказательств, судья свободен в оценке представленных доказательств; личность свидетеля, характер его ответов, согласие его показаний с результатами следствия или другими свидетельскими показаниями производят известное впечатление на судью и вернее предохраняют его от ошибки в оценке факта, чем какое-либо общее в настоящем случае правило. В отдельных случаях показание обвиняемого может иметь большую достоверность, чем показание потерпевшего - вред, и наоборот; все зависит от конкретных условий данного случая. Итак, в силу высказанных соображений, свидетельское показание потерпевшего от преступления, выступающего в соединенном процессе гражданским истцом, без всякого опасения для целей правосудия, может быть допущено.
§ 17. Из всех возражений, которые обыкновенно приводят против допущения соединенного процесса, по-видимому, наиболее заслуживает внимания указание на то, что в этом процессе нарушается равновесие сторон. В то время как присоединение гражданского иска к уголовному производству или предъявление его отдельно в гражданском суде вполне зависит, в силу состязательного начала, от усмотрения потерпевшего, обвиняемый, наоборот, лишен этого выбора, всецело подчиняется в этом отношении избранному потерпевшим порядку производства по вопросу о вознаграждении за вред, причиненный преступлением*(38). Раз потерпевший избрал путь соединенного процесса, обвиняемый вынужден силою вещей иметь дело не с одним, а с двумя противниками, которые к тому же пользуются здесь, благодаря инквизиционному характеру предварительного следствия, большими правами, чем обвиняемый, принимают более деятельное в нем участие*(39). Но приведенное возражение, нашедшее поддержку в мотивах к действующему в Германии уставу уголовного судопроизводства, по существу представляется неправильным.
Обвиняемый при допущении соединенного процесса, действительно, лишен той свободы выбора между подсудностью уголовному или гражданскому суду, которою пользуется потерпевший от преступления, но от этого нисколько не страдают интересы правосудия, так как обвиняемый, предпочитая более продолжительный и стеснительный для потерпевшего путь гражданского суда, очевидно, не может исходить из иных соображений, кроме желания обеспечить за собой пользование плодами преступления. Подобные интересы обвиняемого едва ли заслуживают покровительства закона. Затем, если на предварительном следствии и существует неравенство сторон, вследствие чего страдают интересы обвиняемого, то в этом неравенстве нельзя видеть специфической особенности соединенного процесса; явление это составляет общую черту современного уголовного процесса, удержавшего для предварительного следствия инквизиционное начало. Таким образом, неравенство сторон, замечаемое в соединенном процессе, есть следствие общих начал, присущих уголовному процессу, и обнаруживается исключительно на предварительном следствии; но права обвиняемого, как ответчика, могут быть здесь ограждены законом, и отсутствие законодательных в этом отношении постановлений составляет недостаток не соединенного процесса, а закона, нормирующего соединенное производство гражданского и уголовного исков. Что касается судебного следствия, то здесь начало равенства сторон получает полное признание, и вступление в дело гражданского истца нисколько не нарушает равновесия сторон. Потерпевший от преступления, предъявляя в уголовный суд иск о вознаграждении, не есть третья сторона; он только присоединяет требование свое к уголовному иску, участие его составляет как бы нераздельную часть одной из двух сторон в состязательном процессе, насколько это касается фактических обстоятельств дела. Правда, подсудимому, благодаря участию этому, приходится иметь дело с двумя противниками, которые соединяют свои силы для доказательства одних и тех же фактов, но количественное неравенство в настоящем случае чисто внешний признак и не имеет само по себе значения, так как подсудимый также может иметь несколько защитников, подобно тому, как и публичное обвинение может иметь нескольких представителей. Фактическое неравенство на суде создается не количеством, а качеством лиц, но с этой качественной стороны нет возможности произвести правильный учет сил; все зависит от степени таланта и знания отдельных лиц, и в жизни, по словам одного из наших практических деятелей, "несколько заурядных защитников не могут составить противовес одному талантливому обвинителю, три или четыре рядовых прокурора не идут в сравнение с одним богато одаренным защитником, горячим словом которого движет глубокое внутреннее убеждение".