§ 3. Социально-экономические и социально-культурные общественные объединения

1. Сущность, задачи и функции неполитических общественных объединений

Разнообразные интересы населения реализуются не только через государственные органы и политические партии. Большую и все возрастающую роль в политических системах зарубежных стран играют социально-экономические и социально-культурные общественные объединения некоммерческого характера. Они чрезвычайно разнообразны: это – профсоюзы, «гражданские инициативы», союзы предпринимателей, потребителей, экологические и пацифистские организации и движения, культурные общества, движения и организации женщин, молодежные объединения, ассоциации по национальному признаку, благотворительные фонды и др. Считается, что чем многочисленнее и разнообразнее такие организации и чем в большем их числе участвует каждый отдельный гражданин, тем стабильнее демократия. По замечанию С.М. Липсета, «шансы на стабильность демократии увеличиваются, если группы людей и отдельные граждане принадлежат одновременно к нескольким политически значимым общественным объединениям»*.

* Lipset S. V. Political Man: The Social Bases of Politics. N. Y.: 1960, p. 88–89.

При всех различиях в организации общественных объединений, их формах деятельности и круге объединяемых ими лиц, имеются некоторые существенные общие черты, позволяющие объединить их в одну группу.

Во-первых, они не ставят перед собой цели извлечения прибыли. Некоммерческий характер этих общественных объединений дает им ряд организационно-технических преимуществ по сравнению с коммерческими организациями. Например, установление государственной монополии на тот или иной вид хозяйственной деятельности не является препятствием для деятельности указанных общественных объединений в этой сфере, им не требуется получать лицензии и т.п. Все это нередко подчеркивается даже на конституционном уровне. Так, ч. 1 ст. 12 Конституции Греции гласит: «Греки имеют право образовывать союзы и объединения, не ставящие целью извлечение прибыли, соблюдая при этом законы государства, которые ни в коем случае не могут предусматривать, что осуществлению этого права должно предшествовать предварительное разрешение». О некоммерческом характере общественных объединений прямо говорит и часть первая § 48 Конституции Эстонской Республики 1992 года: «Каждый имеет право вступать в некоммерческие общества и союзы».

Во-вторых, хотя многие из этих общественных объединений проявляют значительную активность в политической жизни, заметно воздействуют на политику государства, а об эффективности многих из них (профсоюзов, союзов предпринимателей, женских союзов и др.) их члены и общество в целом судят именно по тому, как оправдываются их ожидания в плане влияния на политические решения, тем не менее политическое участие не является (по крайней мере, официально) их основной целью (в отличие от политических партий); это только вспомогательное средство для достижения целей. Как правило, рассматриваемые общественные объединения стремятся воздействовать на государство извне, тогда как политические партии добиваются овладения самой государственной властью. Имеющиеся в истории исключения (например, профсоюз «Солидарность» в Польше) только подтверждают это правило, так как они появились в явно отклоняющихся от нормы условиях тоталитарного режима. Главная декларируемая или реально выполняемая задача социально-экономических и социально-культурных общественных объединений состоит в выявлении и реализации интересов их членов в сфере и рамках, провозглашенных в их уставных и программных документах. На это нередко прямо указывают конституционные нормы. Так, ч. 1 ст. 12 Конституции Болгарии гласит: «Объединения граждан служат удовлетворению и защите их интересов».

Социально-экономические и социально-культурные общественные объединения обладают чертами, характерными для ассоциаций как таковых. Необходимые для отнесения к ассоциациям признаки варьируются в различных странах, однако имеются и общие, которые используются, например, Европейской комиссией по правам человека и Европейским судом по правам человека при рассмотрении дел об объединениях такого рода, – критерии «добровольного характера» и «общей цели». При этом первый критерий применяется особенно часто. Так, Европейская комиссия по правам человека в решении по делу Эзелэн против Франции от 26 апреля 1991 г. определила, что «"ассоциация" предполагает добровольное объединение для достижения какой-либо общей цели»*, а Европейский суд по правам человека в деле Янг, Джеймс и Уэбстер против Соединенного Королевства высказался следующим образом: «Право на создание профсоюзов и вступление в них является особым аспектом свободы ассоциации... Понятие свободы предполагает определенную степень свободы выбора, в том, что касается осуществления этого права...»**. Решения Комиссии и Суда задают высокий стандарт защиты прав человека мирового, а не только европейского масштаба, поэтому их учитывают государства в разных регионах. С другой стороны, они аккумулируют наиболее важные с точки зрения организации именно демократического государства идеи, уже нашедшие отражение в национальном конституционном праве, и в том числе на конституционном уровне. В этом смысле указания на добровольный характер данных объединений не являются исключением. Они включаются в текущее законодательство. Например, в Испании в ст. 2 Органического закона № 11 о свободе профессиональных союзов 1985 года весьма подробно урегулировано содержание данной свободы. Нередки они и на конституционном уровне. Так, часть пятая § 29 Конституции Эстонии гласит:  «Участие работников и работодателей в обществах и союзах является добровольным» (предложение первое). Ст. 18 Конституции Италии в части первой устанавливает: «Граждане имеют право свободно, без особого разрешения, объединяться в организации в целях, не запрещенных частным лицам уголовным законом». «Каждому обеспечивается свобода объединения», – такое положение содержит ч. 1 ст. 58 Конституции Польши, а ч. 4 ст. 59 содержит уточнение: «Объем свободы объединения в профессиональные союзы и организации работодателей, а также свободы объединения в другие союзы может подлежать только таким законодательным ограничениям, которые допускаются международными договорами, обязывающими Республику Польша».

* См: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М.: Изд-во МНИМП, 1998. С. 395.

** См.: там же. С. 396.

В постсоциалистических странах сравнительно часто в разных вариантах встречается формула с указанием на цели такого объединения. Она содержится: в ч.1 ст. 37 Конституции Словакии («Каждый имеет право свободно объединяться с другими лицами для защиты своих экономических и социальных интересов»), в ст. 43 Конституции Хорватии («Гражданам гарантируется право на свободное объединение для защиты своих интересов или выражения социальных, экономических, политических, национальных, культурных и иных убеждений и целей. Для этого граждане могут свободно создавать политические партии, профсоюзы и иные объединения, присоединяться к ним или выходить из них»), в ч. 1 ст. 27 Хартии основных прав и свобод 1991 года, переопубликованной в 1993 году и образующей составную часть конституционной системы Чешской Республики («Каждый имеет право свободно объединяться с другими лицами для защиты своих экономических и социальных интересов»), и некоторых других.

В политической жизни демократических государств общественные объединения выполняют различные функции: выявляют общие интересы отдельных слоев и групп населения; ориентируют депутатов, органы администрации на учет этих интересов при разработке и проведении государственной политики; активно организуют общественное мнение по различным аспектам общественной, в том числе государственной, жизни, объединяют избирателей вокруг депутатов или кандидатов в депутаты, выступающих за решение интересующей данную организацию проблемы или сотрудничающих с ней, и т. д.

Общественные объединения практически во всех странах поддерживают стабильные контакты с правительством, парламентом, СМИ и политическими партиями. Эти отношения, как правило, неинституционализированы. Например, участие общественных объединений в законотворческой деятельности чаще всего осуществляется на основе сложившихся обычаев и традиций. Но вот в Швеции рабочие контакты Правительства и общественных объединений урегулированы законодательно. При подготовке законопроектов министерства создают специальные комиссии, для участия в которых приглашают все заинтересованные стороны. После тщательного обсуждения в комиссии проект дорабатывается министерством, и вновь одобряется комиссией, после чего направляется всем общественным объединениям с просьбой выразить отношение к нему. Только с учетом высказанных пожеланий Правительство рассматривает и одобряет текст законопроекта, который затем вносится в Риксдаг.

Общественные объединения одного вида, как правило, активно взаимодействуют с общественными объединениями другого вида, что обеспечивает лучшие результаты. Следует отметить также мощное идеологическое воздействие общественных объединений на различные слои общества. Они обеспечивают распространение определенного миропонимания и формируют у людей соответствующую идеологию (это ярко выражено, например, у «альтернативных» движений, критикующих традиционные политические и социальные институты и предлагающих заменяющие структуры и проекты). Идеологическое воздействие обеспечивается также тем, что даже наиболее жестко ориентированные на представительство узкоклассовых и узкогрупповых интересов общественные объединения включают в свои программы положения общесоциального характера.

В зависимости от политического режима и активности членов в каждой конкретной стране общественные объединения могут играть различную роль.

1) Общественные объединения создают в политической системе альтернативные структуры.

В последние десятилетия в европейских странах, США и Канаде широкое распространение получили так называемые альтернативные организации и движения. У них широкий спектр программ от антиэтатизма до развития новых форм самоуправления, причем довольно значительная доля их программных положений реализуется на практике, наполняя новым содержанием социальную политику, перестраивая связи между техносферой и социосферой, между индустриальной системой и человеком. Альтернативные объединения исходят из того, что несходство между людьми соответствует реальному положению дел в природе, и отрицательно относятся к существующей в современном обществе тенденции рассматривать различия между людьми как проблему. По мнению альтернативных объединений, проблему составляют не рабочие-иммигранты, престарелые, этнические меньшинства или молодежь, а система, которая не может на гуманистической основе справиться с этими и другими проблемами. Исходя из идей плюрализма социального развития и развития личности, они стремятся разработать и внедрить такие формы самоуправления и взаимодействия с государственными органами, которые способствуют преобразованию индустриального общества в экосоциальное, то есть гармонически сочетающее экологию и гуманизм. Альтернативные объединения разрабатывают программы социально приемлемого развития экономики, выступают за радикальную реформу налогообложения (рационализирующую потребление), предлагают построенную на принципиально иной философской основе систему распределения социальных благ, экспериментируют в области создания новых форм производства, управления, обмена и образа жизни.

Хотя предлагаемые альтернативными объединениями идеи нередко противоположны сложившемуся положению вещей и неоднозначно воспринимаются государственными органами, их реализация в конечном итоге расширяет возможности эволюционирования самой политической системы соответствующих стран.

2) Общественные объединения представляют собой необходимое условие оптимального функционирования социальных институтов.

В странах социально-политического и экономического плюрализма деятельность общественных объединений нередко выступает как творческое и необходимое продолжение социальной политики государства, восполняющее подчас ее недостатки. В этом случае государственные органы стремятся к сотрудничеству с общественными объединениями, порой даже создавая соответствующие государственные структуры. Во Франции, например, в 1983 году был создан Национальный совет ассоциативной жизни, имеющий функции посредника и консультанта в отношениях между общественными объединениями и государством; этот орган наделен правом обращения к Правительству с предложениями по вопросам развития и совершенствования ассоциативной жизни.

3) Общественные объединения своей деятельностью достраивают государственные структуры, не получившие достаточного развития.

Такую роль общественные объединения нередко приобретают в странах со слаборазвитой государственной организацией. Характерный пример этого дает положение тарикатов (мусульманских орденов) в Сенегале, где они помимо решения своих внутренних вопросов поддерживают общественный порядок в деревнях и некоторых городах, обеспечивают сбор и уплату крестьянами государственных налогов, мобилизуют (в своих интересах) крестьянские массы в период избирательных кампаний. Власть этих орденов и их влияние на государственные дела огромны.

4) Общественные объединения могут выступать как орудие в руках государства.

Для обществ тоталитарного типа характерны соединение власти государства с властью руководящей партии и уничтожение всех других носителей политической власти. В одних странах это уничтожение было физическим, в других – политическим (встречалось и сочетание того и другого).Так, одной из основных задач правительства Гитлера в нацистской Германии было уничтожение «всех и всяких политических партий и массовых организаций», что как известно было выполнено применительно к действительно самодеятельным и независимым от гитлеровцев объединениям. В Законе об обеспечении единства партии и государства 1933 года говорилось: «После победы национал-социалистской революции Национал-социалистская германская рабочая партия (НСДАП) является носителем германской государственности и неразрывно связана с государством». Таким образом законодательно было закреплено отстранение всех иных политических сил от государственной власти и вообще от политической деятельности. В то же время были сохранены или созданы молодежно-детские, женские и иные нацистские организации, всецело подчиненные гитлеровской партии.

В бывшем СССР и других социалистических странах практиковался похожий подход к данной проблеме. Общественные организации в них сохранялись, а нередко и создавались новые, но они не носили действительно общественного характера, так как вступление в них далеко не всегда было добровольным, широко практиковались сборы взносов в них через домоуправления, массовые обязательные сборы членских взносов в школах, доведение планов по сбору членских взносов в самые различные организации до местных органов профсоюзов на производстве и т.п. (эти реальности породили парадоксальный термин – делать что-либо добровольно-принудительно), а руководство этих организаций насаждалось сверху. Так, в Румынии, например, до 1989 года клан диктатора Николае Чаушеску возглавлял почти все общественные организации, причем его члены одновременно занимали высшие государственные должности. Такой подход оказался действительно интернациональным и пришелся по вкусу также лидерам авторитарных режимов Азии и Африки. В Центральноафриканской Империи (ныне Центральноафриканская Республика) диктаторский режим приобрел наиболее гипертрофированные формы в период правления императора Жан Беделя Бокассы, который проявлял настолько большой интерес к общественным организациям, что возглавил их все, включая молодежную и даже женскую*.

* Бокасса известен не только этим. Во времена его правления ходили слухи о том, что он занимается людоедством, и самые неудачливые министры попадают к нему на праздничный стол. Обвиняли правителя и в том, что он съел единственного в стране профессора математики. Следует, однако, отметить, что в 1986 году, когда Бокасса попал на скамью подсудимых, факты, подтверждающие его каннибализм, суду не были представлены. В политическом плане нельзя не отметить, что его жажда власти не ограничивалась постом главы государства и главы общественных объединений. В 1966 году этот диктатор объявил себя Президентом ЦАР и в том же году возложил на себя обязанности министра обороны, Премьер-министра, министра юстиции. Кроме того, с 1970 по 1976 год Бокасса был министром информации (1970–1974), сельского хозяйства (1970–1974), здравоохранения и народонаселения (1971–1976), гражданской авиации (1973–1976), наземного, речного и воздушного транспорта (1973–1976), торговли и промышленности (1973–1974), горнорудной промышленности (1973–1976), а также телекоммуникаций и информации (апрель – сентябрь 1976 г.). В 1972 году Бокасса стал «пожизненным Президентом», а два года спустя – маршалом. В декабре 1976 года Центральноафриканская Республика была объявлена империей, а сам Бокасса – ее Императором.

В условиях тоталитарных и авторитарных режимов общественные организации приобретают фантомный характер, не выполняя на деле провозглашаемых ими задач по обеспечению и защите интересов их членов в той или иной сфере. Их реальная задача и цель существования – проводить партийно-государственную политику, придавая политической жизни видимость разнообразия при удушающем по сути однообразии; кроме того, через общественные организации происходит «законное» перераспределение части национального дохода в пользу партийно-государственной элиты в виде участия в различного рода конференциях в местах отдыха, льготных путевок в санатории и дома отдыха, командировок за границу и т.п.

Падение тоталитарных режимов обычно влечет за собой и упразднение или преобразование на демократической основе созданных в условиях тоталитаризма общественных организаций и массовое возникновение самых разнообразных действительно общественных объединений.

2. Формы и виды неполитических общественных объединений

По своим формам общественные объединения рассматриваемой категории чрезвычайно разнообразны. Часть из них представляет собой общественные организации, именуемые чаще всего союзами, лигами, обществами. Другая часть – это общественные движения, которые чаще всего так и называются, но могут иметь и иные наименования. Различие этих двух форм достаточно условно, поскольку в научной литературе нет сколько-нибудь единой точки зрения относительно понятия «социальные движения». Это понятие используется западными авторами для обозначения слишком различных явлений: от лоббистских организаций до религиозных движений. Однако и то, что прямо называется и признается всеми движением, разнородно: достаточно сравнить рабочее движение и движение в защиту мира, феминистские движения и религиозные движения, гуманитарные движения и революционные движения и т.д. Обычно считается, что движения менее формализованы и используют менее организованные формы политического участия, чем организации. Однако само это «менее» разными авторами характеризуется по-разному, поскольку используются чаще всего субъективные критерии либо сочетание субъективных критериев с объективными. Можно выделить следующие наиболее часто отмечаемые отличия общественных организаций и общественных движений:

1) по структуре. Общественные организации четко структурированы, имеют определенные в уставе руководящие органы с установленными конкретными задачами и полномочиями, регулярно проводимые собрания и т. д. Общественные движения имеют разную степень организованности. Некоторым вообще не свойственны ни формальное членство, ни организационные формы внутренней демократии (как, например, Гринпис). Другие более формализованы. Для описания общественных движений в этом плане самым впечатляющим и, пожалуй, точным является указание на то, что основная их часть – «невидимые» сети малых групп, погруженных в повседневную жизнь»*. По мнению М. Дайани и Р. Айермэна, социальные движения следует рассматривать как «сети индивидов, неформальных групп и более формализованных организаций. Такие сети выполняют множество функций, начиная с активизации индивидуального участия, обмена информацией и ресурсами и кончая соединением воедино различных акций протеста, которые в другом случае оказались бы изолированными. Границы таких сетей в зависимости от изменения политических обстоятельств и систем взглядов существенно смещаются в ту или иную сторону»**;

* Melucci A. Nomads of the Present. L.: 1989, p. 5–6.

** Diani М., Eyerman R. Studying Collective Action. L.: 1992, p. 9.

2) по способам влияния на общественную жизнь. Общественные организации, как правило, используют традиционные методы воздействия. Общественные движения наряду с традиционными используют в равной или даже большей степени неинституционализированные методы, нередко и деструктивные действия, направленные против власти;

3) по степени активности. Для общественных организаций характерно лидерство и элитная активность, для общественных движений– высокая степень групповой активности;

4) по использованию форм демократии. В общественных организациях при принятии решений преобладают модели представительной демократии, в общественных движениях предпочтение отдается прямой (и низовой) демократии;

5) по целям. Для общественных организаций главное – обеспечить через существующие институты реализацию признанных обществом ценностей, для социальных движений – добиться изменения социальных институтов или признания еще не признанных ценностей. М. Залд и Р. Эш отмечают, что социальные движения – это «целенаправленная коллективная попытка некоторого числа людей изменить индивидов или социальные институты и их структуры»*.

* Zald M.N., Ash R. Social Movement Organizations: Growth, Decay and Change. Studies in Social Movements. N. Y.: 1969, p. 464.

Особый вид неполитических (отчасти и политических) общественных объединений представляют собой фонды, которые нередко играют в политике роль, далеко выходящую за рамки известного. Можно отметить также разного рода исследовательские институты, подчас также весьма влиятельные в политике.

3. Объединения с публичными функциями

Эта категория объединений весьма неоднородна и не все они могут характеризоваться как общественные.

Передача государством публичных функций общественным объединениям – весьма распространенное явление, однако это происходит далеко не во всех странах и по отношению не к одним и тем же видам общественных объединений. Наиболее часто встречаются и ярко выражены публичные функции у общественных объединений в социалистических странах, однако общественный характер этих объединений там обычно весьма ограниченный: они представляют собой по существу филиалы коммунистических партий (подобно тому, как это имело место в странах с фашистскими режимами). Руководящие органы общественных объединений в них могут быть наделены правом законодательной инициативы: так, п. «d» ст. 86 кубинской Конституции предоставляет это право национальному комитету Профцентра трудящихся Кубы и национальным руководящим органам других массовых общественных организаций, ч. 1 ст. 87 Конституции Социалистической Республики Вьетнам 1992 года – Отечественному фронту Вьетнама (ОФВ) и организациям, входящим в состав фронта.

Важные публичные функции в масштабах всего государства выполняют и социалистические общественные организации в целом, поскольку они должны обеспечивать осуществление основной цели социалистического государства – социалистического строительства. Нормы об этом имеются и на конституционном уровне. Так, во Введении Конституции КНР отмечается, что «в ходе длительной революции и строительства уже сформировался руководимый Коммунистической партией Китая широкий патриотический Единый фронт различных демократических партий и народных организаций», и подчеркивается, что в дальнейшем он сыграет еще более важную роль «в политической и общественной жизни страны, во внешних дружественных связях, в борьбе за осуществление социалистической модернизации, за сохранение единства и сплоченности страны». На практике Народный политический консультативный совет Китая (НПКСК), представляющий собой политическую форму Единого фронта, организует изучение его членами марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, проводит дискуссии и консультации с руководителями всех партий, организаций и представителями патриотических деятелей различных кругов по важным общегосударственным и местным вопросам, поддерживает тесные связи с различными кругами, вносит предложения в государственные органы, содействует государственным органам в их деятельности, реорганизации их структуры, содействует развитию культуры, «предоставляя возможности для проявления энтузиазма и профессиональных знаний членов НПКСК», «обнародует и помогает проводить в жизнь политические установки в отношении интеллигенции, национальных отношений и религии, китайцев, проживающих за границей», а также выполняет другие задачи.

Статья 9 Конституции СРВ посвящена роли Отечественного фронта Вьетнама и входящих в него организаций, которые служат «политической основой народной власти». Помимо того что Фронт «развивает традиции всенародной солидарности, усиливает политическое и духовное единомыслие среди народа», Конституция возлагает на него и публичные функции: он «участвует в строительстве и упрочении народной власти, совместно с государством заботится и защищает законные интересы народа». Не менее интересна и ст. 10, которая определяет профсоюзы как «общественно-политические организации рабочего класса и трудящихся» (?!). Профсоюзы, помимо того что «вместе с государственными органами и социально-экономическими организациями защищают интересы работников», участвуют в управлении государством и обществом, проверке и контроле за деятельностью государственных органов, общественных и хозяйственных организаций.

В ст. 6 Конституции Кубы в редакции 1976 года содержалось важное положение, раскрывающее роль молодежной организации – Союза молодых коммунистов (СМК). В ней указывалось, что Союз «ведет под руководством партии работу по подготовке в своих рядах будущих ее членов и содействует воспитанию новых поколений на идеалах коммунизма, приобщая их к учебе и к патриотической, трудовой, военной, научной и культурной деятельности». В редакции 1992 года ст. 6 имеет иную формулировку. В ней Союз молодых коммунистов также характеризуется как организация передовой кубинской молодежи, «руководимая и поощряемая государством в ее приоритетной функции по вовлечению молодежных масс в активное участие в решении задач построения социализма и достойной подготовки молодежи в качестве сознательных граждан, способных принимать на себя главную ответственность за благосостояние нашего общества». Относительно других общественных организаций в ст. 7 указывается, что они представляют специфические интересы населения и приобщают его «к решению задач строительства, укрепления и защиты социалистического общества».

В конституциях социалистических стран ранее достаточно часто встречались и положения, которые прямо говорили о передаче государственных функций общественным объединениям; например, такая норма содержалась в части второй первоначальной редакции ст. 7 Конституции Кубы, согласно которой «в своей деятельности государство опирается на массовые общественные организации; эти организации также непосредственно осуществляют государственные функции, которые они согласились принять на себя в соответствии с Конституцией и законом». В редакции 1992 года данное положение отсутствует.

В демократических или стремящихся стать такими странах наделение общественных организаций публичными функциями тоже не редкость. Чаще всего это относится к профсоюзам, торгово-промышленным и иным палатам. В действующих конституциях об этом упоминается редко, только в случаях, когда нужно защитить их права от возможного ущемления. Например, в таком акте конституционного уровня, как Основной закон Особого административного района КНР Сянган (Гонконг. – Авт.) 1990 года (в Сянгане еще в течение 50 лет предполагается сохранить «прежнюю капиталистическую систему и образ жизни»), ст. 142 гласит: «Правительство Особого административного района Сянган продолжит признание профессий и профессиональных корпораций, получивших признание до создания Особого административного района Сянган; признанные профессиональные корпорации могут самостоятельно апробировать и присваивать профессиональные квалификации». Но это скорее исключение, вызванное ситуацией переходного характера и необходимостью установления дополнительных гарантий, обычно же положения о такого рода объединениях содержатся в текущем законодательстве.

Для того чтобы раскрыть проблему наделения общественных объединений публичными функциями, необходимо обратиться к истории вопроса. Она прямо связана со средневековым корпоративизмом (от лат. corporatio – сообщество*) – теорией и государственной политикой, построенной на переплетении государственности и сословной организации общества. Корпорации (цехи ремесленников, торговцев и т.д.) являлись в доиндустриальную эпоху важным структурообразующим элементом экономической и политической организации общества, обеспечивающим ее жизнеспособность и сохранение. В период буржуазных революций сословная и цеховая организация общества как пережиток феодального строя была отменена, а в государствах, где развитие к конституционному строю происходило эволюционно,– постепенно заменена (в частности, в Германии сословные представительные учреждения были устранены только в начале XX века**).

* Следует иметь в виду, что слово «корпорация», когда используется как термин, имеет довольно много значений.

** В землях Саксония, Шварцбург-Зондерсгаузен, Брауншвейг, Нассау в течение XIX века сохранялось особое представительство купцов и фабрикантов и сословия ученых.

Ко времени буржуазных революций идея корпоративизма воспринималась третьим сословием негативно, и поэтому в первые конституции были включены запреты создания корпораций, что, в частности, впоследствии послужило основанием для запрещения профсоюзов. Именно поэтому знаменитый французский Закон относительно собраний рабочих и ремесленников одного и того же состояния и одной и той же профессии 1791 года (более известный как Закон Ле Шапелье) в ст.1 провозглашал: «Ввиду того, что уничтожение всякого рода корпораций граждан одного и того же состояния и одной и той же профессии является основой французской конституции, запрещается восстанавливать таковые под каким бы то ни было предлогом и в какой бы то ни было форме». Однако к концу XIX века под воздействием рабочего движения, которое данный подход поставил в явно проигрышное положение по сравнению с предпринимателями, на стороне которых выступало государство, а также в силу других причин профессиональные и иные аналогичные корпорации возрождаются в новом качестве.

В конце XIX – начале XX века идеи организации органов государства на основе профессиональных и иных объединений стали вновь использоваться теоретиками самых разных политических течений от синдикализма до национал-социализма. Особенно широкое распространение корпоративные идеи получили в условиях кризиса парламентаризма. Преодолеть формализм традиционных демократических институтов (со всеобщим избирательным правом, оторванностью депутатов от избирательного корпуса и т. п.) предлагалось путем дополнения или преобразования на корпоративной основе «умирающего» парламента и тем самым ввести в законодательный орган «действительно заинтересованных лиц».

Частично эти идеи стали воплощаться еще в начале XX века, когда в некоторые европейские конституции были включены нормы, касающиеся самоуправления в хозяйственной сфере – функционирования торгово-промышленных и иных социально-профессиональных палат и их объединений, а также их взаимодействия с парламентом и правительством.

Наиболее подробно этот вопрос был урегулирован в Веймарской конституции Германии 1919 года, и это не случайно. Различные формы взаимодействия государства и промышленников активно отрабатывались в Германии еще в середине XIX века. Тогдашний глава правительства – канцлер Отто фон Бисмарк регулярно проводил совещания с крупнейшими предпринимателями. Постепенно эти совещания переросли в советы хозяйства, которые он пытался (правда, безуспешно) закрепить законодательным путем. Во время своего выступления в Рейхстаге в 1881 году Бисмарк сказал: «Я могу лишь только сожалеть, что сотрудничество самых широких кругов при подготовке законов не достигается иногда из-за министерского или монаршего нетерпения... Имперское и земельные правительства вовсе не всезнающие в области хозяйства, поэтому их деятельность без содействия промышленных кругов – односторонняя»*. Идеи Бисмарка о правовом оформлении советов хозяйства были реализованы в достаточно пространной ст. 165 Веймарской конституции. Ее содержание сводилось к следующему:

* Цит. по: Бабанцев Н.Ф., Прокопьев В.П. Германская империя 1871–1918 гг. Историко-правовое исследование. Красноярск, 1984. С. 72.

а) организации предпринимателей получали конституционное признание;

б) представительные органы предпринимателей входили в состав окружных хозяйственных советов и Хозяйственного совета Империи;

в) устанавливался единый принцип формирования хозяйственных советов всех уровней: все важнейшие профессиональные группы должны были быть представлены «сообразно их хозяйственному и социальному значению»;

г) организация, задачи хозяйственных советов и их взаимоотношения с другими самоуправляющимися единицами были отнесены к исключительной компетенции Империи (тем самым подчеркивалось то важное значение, которое придавалось этим органам);

д) определялись важнейшие полномочия Хозяйственного совета Империи (право законодательной инициативы, осуществляемое через Правительство, причем последнее было обязано внести в Рейхстаг законопроект Хозяйственного совета Империи и в том случае, если не одобряло его; право защиты в Рейхстаге законопроекта; подготовка заключений по социально-политическим и хозяйственно-политическим законопроектам крупного значения до внесения их в Рейхстаг);

е) предусматривалась возможность предоставления хозяйственным советам контрольных и административных полномочий.

Менее детальные нормы об аналогичных органах и их взаимодействии с парламентом и правительством содержались в Конституции Королевства сербов, хорватов и словенцев 1921 года, Конституции Республики Польша 1921 года, Конституции Ирландского свободного государства 1922 года и Конституции Литовской Республики 1928 года. Так, ст. 68 Конституции Польши гласила: «Особый закон установит хозяйственное самоуправление для разных отраслей экономической жизни, а именно: палаты сельскохозяйственные, торговые, промышленные, ремесленные, наемного труда и другие, объединенные в Главную палату хозяйства Республики, сотрудничество которой с правительственными властями в направлении хозяйственной жизни и в отношении законодательной инициативы определят особые законы». Еще лаконичнее говорилось об этом в § 89 Конституции Литвы, который устанавливал, что «отдельным хозяйственным отраслям законы гарантируют самоуправление. Законодательным путем учреждаются палаты сельскохозяйственные, торговли и промышленности, труда и другие, отношения которых с государственной властью в области нормирования хозяйственной жизни, указываются законом».

Правовой статус палат в то время представлял собой своеобразный конгломерат различных по природе признаков, однако главными считались черты государственного органа. Болгарский государствовед Александр Гиргинов писал в 1921 году в своей книге «Государственное устройство Болгарии» (в главе с характерным названием «Сословные самоуправляющиеся тела») о болгарских торгово-промышленных палатах, что это «самоуправленческое учреждение, на которое возложена защита, поддержка и содействие торговле, промышленности и предпринимательству в определенном территориальном районе. С одной стороны, он действует как орган отдельных торговцев, промышленников и предпринимателей, с другой – как общественный контрольный орган, как учреждение с судебными функциями и, главное, как совещательный и вспомогательный орган государства»*.

* Гиргинов А. Държавното устройство на България. София: Български печат, 1921. С. 552.

Однако наиболее полно идеи корпоративизма были воплощены в корпоративных государствах, в которых власть организовывалась на основе представительства корпораций – объединений людей по профессиям, занятиям, роду деятельности или интересам в определенной сфере. Идеи корпоративизма были взяты на вооружение фашистскими государствами и в определенной мере также социалистическими, хотя в последних сам термин отвергался. Суть этих идей в том, что национальное единство создается благодаря объединению и солидарности людей, занятых в определенных сферах независимо от социального положения в них, образующих корпорацию (функциональную группу). Конечно, определенная общность интересов у людей, занятых в той или иной сфере, существует, и она может служить ступенью к общенациональному единству интересов. Но фашистское понимание корпоративного государства предусматривало принудительное распределение людей по корпорациям, назначение сверху лидеров этих корпораций («фюреров», т. е. вождей, в гитлеровской Германии) и подчинение корпораций неограниченной власти государства*.

* См., в частности: Авдеев Ю.И., Струнников В.Н. Буржуазное государство в период 1918-1939 гг. М.: Изд-во ИМО, 1962. С. 350-386.

Корпоративными государствами были, например, Италия до 1943 года, Португалия до 1974 года, Испания до 1977 года, Югославия до 1992 года, в известной мере Индонезия до последнего времени. Некоторые из них так и именовались корпоративными в законодательных актах (например, ст. 5 Конституции Португалии 1933 года гласила: «Португальское государство является унитарной и корпоративной Республикой...»), в социалистической Югославии данный термин не использовали, так как он считался одиозным и связанным с фашизмом, но независимо от терминологии и здесь по существу была сделана попытка реализовать идеи корпоративизма.

Корпорация объявлялась либо одним из важнейших элементов политического строя (разд. V Конституции Португалии 1933 г.), либо рассматривались как естественный организм «подобно семье или муниципалитету» (Преамбула испанского Закона Главы государства о народном референдуме 1945 г.), в Югославии для названия организаций, в которые были объединены граждане по профессиональным, коммунальным и иным интересам, использовались термины «общественно-политическая организация» (Союз коммунистов, профсоюзы и др.), «общественно-политическое содружество» (община, республика, федерация и др.), «организация объединенного труда» (основная и сложная, трудовая организация), «ассоциация заинтересованных» (объединение организаций, предоставляющих социальные услуги и пользователей).

В конституциях и законодательных актах подчеркивалась роль и значение корпораций в политической жизни и осуществлении государственной власти (например, ст. 20 Конституции Португалии 1933 г. гласила, что «все активные элементы Нации будут органически представлены в корпоративных организациях, на последних лежит обязанность принимать участие в выборах муниципальных советов и провинциальных комитетов, а также в формировании Корпоративной палаты...», а ст. 16 устанавливала, что «государство обязано... разрешать всякого рода корпоративные организации, моральные, интеллектуальные или экономические, а также поощрять и содействовать их учреждению»).

Для корпоративного государства характерно создание общенациональных органов корпоративного представительства, активно участвующих или полностью осуществляющих законодательную деятельность. Так, Корпоративная палата Португалии имела тот же срок полномочий, что и парламент, и ей предоставлялось «право давать отзывы и высказывать свое мнение по всем предложениям или законопроектам и по всем международным соглашениям или договорам, представляемым Национальному Собранию до того, как последнее приступило к их обсуждению» (ст. 103 Политической Конституции Португалии 1933 г.). Кроме того, Правительство могло запрашивать отзывы Корпоративной палаты «по поводу юридических актов, подлежащих опубликованию, или законодательных предложений, вносимых в Национальное Собрание».

В социалистической Югославии эта идея была воплощена путем создания законодательного органа на корпоративной основе. Статья 165 Конституции Социалистической Федеративной Республики Югославии 1963 года устанавливала, что «Союзная Скупщина состоит из Союзного веча, как веча делегатов граждан в общинах и республиках, и Хозяйственного веча, Просветительно-культурного веча. Социально-здравоохранительного веча и Организационно-политического веча, как веч делегатов трудящихся в трудовых содружествах». Если формирование Союзного веча происходило на основе всеобщего избирательного права (т. е. избран мог быть любой гражданин, обладавший пассивным избирательным правом), то формирование остальных веч осуществлялось из числа членов соответствующих «содружеств» – трудовых коллективов, общественных организаций, профсоюзов и т. п. Поэтому в ст. 168 Конституции говорилось, например, следующее: «Право быть избранным в члены Хозяйственного, Просветительно-культурного и Социально-здравоохранительного веч имеет каждый трудящийся, или член органа управления трудовой организации или трудового содружества в соответствующей области труда, член органа управления объединением трудовых организаций и профсоюзный работник в соответствующей области труда». Каждое вече имело собственную компетенцию (например, Социально-здравоохранительное вече согласно ст. 176 Конституции 1963 г. рассматривало «вопросы, представляющие интерес для трудовых содружеств в области здравоохранения, социального страхования и в других областях социальной политики, а также иные вопросы из этих областей»), само устанавливало свой распорядок работы, но могли созываться и совместные заседания веч. Для принятия закона нужно было согласие, как минимум, двух веч (причем согласие Союзного веча – обязательно).

Однако такая реализация корпоративной идеи оказалась не столь эффективной, как ожидалось, и в указанных государствах после падения тоталитарных режимов вернулись к традиционным формам государственной организации. Впрочем, в Югославии после ряда экспериментов на федеральном уровне от корпоративного представительства отказались уже в 1974 году, сохранив его в преобразованном виде лишь на уровне республик, автономных краев и общин.

Тем не менее государственные институты, в той или иной степени отражающие и обеспечивающие корпоративные интересы, сохраняются и в настоящее время. Нормы об этом были включены и в некоторые послевоенные конституции (в частности, Италии, Франции). Например, ст. 99 Конституции Италии гласит:

«Национальный совет экономики и труда включает экспертов и представителей производящих категорий с учетом их количественной и качественной значимости.

Он является консультативным органом Палат и Правительства по тем вопросам и с теми функциями, какие присвоены ему законом.

Он имеет право законодательной инициативы и может участвовать в разработке законодательства по экономическим и социальным вопросам согласно принципам и в пределах, установленных законом».

В Марокко Палата представителей согласно ч. 1 ст. 43 Конституции 1972 года избирается частью всеобщими и прямыми выборами, частью советниками коммун (низовых территориальных единиц), частью членами особых коллегий, составленных из представителей корпоративных палат (сельскохозяйственных, торговых и промышленных, ремесленников, лиц наемного труда и т.п.).

Таким образом, к настоящему времени накоплен большой и разнообразный опыт наделения различного рода общественных организаций публичными функциями в условиях современной, а не средневековой организации государственности. Поскольку к этому прибегали с различными целями и при разных политических режимах, очевидно, что в наделении некоторых общественных организаций публичными функциями время от времени возникает некая объективная потребность. Вопрос в том, в какой степени и как она может быть реализована, чтобы при этом не были нарушены принципы демократии и сама свобода ассоциаций. В связи с этим возникает ряд проблем. Применительно к общественным объединениям это прежде всего проблема их правовой природы: остаются ли они общественными объединениями со всеми вытекающими отсюда последствиями в случае наделения их публичными функциями или приобретают иной статус? Вторая проблема состоит в реализации одного из основных, как уже указывалось, признаков общественной организации – добровольности.

Если государство наделяет какую-либо организацию, скажем, исключительным правом лицензирования, а также контроля за использованием выданных лицензий, то членство в ней нередко перестает быть добровольным, а следовательно, на нее не распространяется свобода ассоциаций. При этом государство может преследовать самые благие цели, в том числе и защиту прав и свобод других лиц. Следует отметить, что эти вопросы решаются обычно с учетом всей совокупности обстоятельств. Так, в 1989 году исландский парламент принял закон, прямо предусматривавший, что членство в автомобильной ассоциации будет условием для выдачи лицензии на работу в качестве таксиста. В решении по делу Сигурьенссон против Исландии Европейский суд по правам человека счел, что такая форма принуждения подрывает самое сущность права, гарантируемого ст. 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (свобода ассоциации). При этом не оспаривалось утверждение о том, что после вступления в силу закона установленное обязательное членство в ассоциации находилось «в соответствии с законом» и преследовало законную цель, а именно было направлено на «защиту прав и свобод других лиц». Суд счел вместе с тем, что установление в законодательном порядке такого обязательного членства не было «необходимым в демократическом обществе»*. В другом же деле – Ле Конт, Ван Левен и Де Мейер против Бельгии – Суд не счел Бельгийскую медицинскую ассоциацию «ассоциацией» в смысле ст. 11 Конвенции именно на том основании, что она выполняет публично-правовые функции, такие, как контроль за профессиональным поведением своих членов**. Представляется, что различие между этими двумя случаями состоит в том, что в первом из них на ассоциацию была возложена публичная функция, что не было «необходимым в демократическом обществе», во втором же случае выполнение публичной функции было главной задачей Бельгийской медицинской ассоциации («обеспечение соблюдения врачебной этики и поддержание честности, осмотрительности и достоинства ее членов»), и поэтому суд не отнес ее к ассоциациям как таковым. Это не означает, однако, что Суд дал основание для однозначной трактовки его позиции, как исходящей из недопустимости публичных функций у общественных организаций. Наоборот, эти решения хорошо показывают, что решение проблем, связанных с наделением общественных объединений публичными функциями, не может быть во всех ситуациях единообразным.

* См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Указ. соч. С. 398.

** См.: там же. С. 399.

В тех случаях, когда наличие у организации публичных функций связано с обязательным членством в ней, организация не может быть названа общественной, хотя с общественными организациями ее роднит самоуправление. Такое профессиональное самоуправление носит выраженный публично-властный характер подобно местному самоуправлению.

4. Конституционно-правовое регулирование статуса социально-экономических и социально-культурных общественных объединений

Существует несколько вариантов конституционно-правового регулирования статуса общественных организаций.

Во-первых, важнейшей и нередко единственной конституционной основой статуса этих организаций служит право на объединение в союзы (ассоциации), которое рассмотрено выше – в п. 3 § 4 гл. III. Это право было осознано человеческим сообществом как фундаментальное еще в период буржуазных революций, получило закрепление в подавляющем большинстве конституций и входит в перечень традиционных прав и свобод. Фиксируя в конституции право на объединение, законодатель устанавливает одинаковый правовой режим для всех видов союзов (ассоциаций), и тем самым, как справедливо заметил исследователь из ФРГ К. Хессе, «определяется более общий принцип строения общества, а именно принцип свободного образования социальных групп»*. Нормы конституций о свободе объединений создают возможность образования любого союза в рамках требований закона, что позволяет обществу структурироваться в соответствии со своими потребностями (разумеется, речь идет только о либеральных и демократических режимах). В условиях тоталитарных режимов, как уже указывалось, данное право носит формальный и фиктивный характер.

* Hesse К. Grundzüge des Verfassungsrechts der Bundesrepublik Deutschland. 18., erg. Aufl. Heidelberg: Müller, Jur. Verl., 1991, S. 168 (ср.: Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. М.: ЮЛ, 1981. С. 205).

Во-вторых, наряду с данным правом в конституции могут быть включены нормы о правовом статусе отдельных видов общественных объединений (профсоюзов, объединений предпринимателей, молодежных и т.д.). В более мягком варианте это рассматривается как частный случай реализации свободы личности и закрепляется в соответствующих главах и разделах о правах и свободах граждан. Так, статус профсоюзов нашел отражение в ст. 23 Конституции Греции, ст. 39 Конституции Италии, ч. 3 ст. 9 Основного закона для ФРГ, ст. 28 Конституции Японии 1946 года и др., правовой статус союзов предпринимателей (и профсоюзов) в § 17 гл. 2 шведского конституционного акта Форма правления 1974 года.

В случае, если законодатель придает каким-либо объединениям особое значение и стремится это подчеркнуть, нормы об отдельных видах общественных объединений включаются в иные главы и разделы конституций (в «Политические, социальные и экономические основы государства» Конституции Кубы, во Введение Конституции Китая и т.д.). В Конституции Испании ст. 7 о профсоюзах и союзах предпринимателей включена во Вводную часть сразу же за статьей о политических партиях, а ст. 51 и 52 (об организациях потребителей и опять о профсоюзах) – в гл. 3 «Об основных принципах социальной и экономической политики» части первой «Об основных правах и обязанностях».

Включение в конституцию статей об отдельных видах общественных объединений в условиях демократической государственности является признанием их важной роли в политической системе.

В-третьих, могут быть указаны условия образования общественных объединений и предъявляемые к ним требования. Так, Конституция Италии запрещает тайные общества и такие объединения, которые хотя бы косвенно преследуют политические цели посредством организаций военного характера (часть вторая ст. 18). Деятельность тайных или военизированных объединений запрещена ч. 5 ст. 22 Конституции Испании. В ч. 3 ст. 9 Основного закона для ФРГ содержится запрет объединений, цели или деятельность которых противоречат уголовным законам или направлены против конституционного строя или против идей согласия между народами.

В отличие от социалистического периода в истории стран нашего региона, когда конституции исходили из монолитного единства общественных организаций под руководством коммунистической партии и существовать могли только те «общественные организации», которые содействовали «строительству социализма», конституции постсоциалистических государств базируются на идеях политического плюрализма, не оговаривая характера и целей этих организаций в том виде, как это было при социализме. Тем самым не исключается, конечно, возможность появления конституционных норм об условиях существования общественных объединений. Так, часть вторая ст. 43 Конституции Хорватии право на объединение ограничивает запрещением «угрозы насилием демократическому конституционному строю, а также независимости, единству и территориальной целостности Республики». В соответствии с частью второй ст. 44 Конституции Сербии «запрещается деятельность, имеющая целью насильственное изменение установленного Конституцией строя, нарушение территориальной целостности и независимости Республики Сербии, нарушение гарантированных Конституцией свобод и прав человека и гражданина, возбуждение национальной, расовой и религиозной нетерпимости и ненависти и подстрекательство к этому»*. Статья 37 Конституции Румынии объявляет неконституционными организации, «цели или деятельность которых направлены против политического плюрализма, принципов правового государства либо против суверенитета, целостности или независимости Румынии». Часть первая ст. 35 Конституции Литовской Республики 1992 года гарантирует гражданам право на свободное объединение в общества или ассоциации, «если их цели и деятельность не противоречат Конституции». Ярко выраженный постсоциалистический характер носит запрет, содержащийся в ч. 3 § 2 Конституции Венгрии: «Ни одна общественная организация, ни один государственный орган или гражданин не могут осуществлять деятельность, направленную на насильственный захват и удержание власти, исключительное обладание ею» (предложение первое).

* К сожалению, это конституционное положение не стало препятствием для этнических чисток, проведенных в отношении косовских албанцев по приказу Президента Сербии, а затем Югославии Слободана Милошевича, в результате чего косовские сербы, в свою очередь, стали жертвой подобных же преступлений со стороны албанцев.

Своеобразно решен вопрос о правовом статусе общественных объединений в Болгарии. В соответствии с ч. 2 ст. 12 болгарской Конституции «объединения граждан, включая профсоюзные, не могут ставить перед собой политические цели и осуществлять политическую деятельность, которые присущи только политическим партиям». Согласно болгарскому Закону о политических партиях 1990 года общественные организации, не зарегистрированные как политические партии, не могут осуществлять деятельность политической партии – проводить митинги, демонстрации, собрания и другие формы политической агитации в поддержку или против политических партий и кандидатов на выборах. Если профсоюзы или другие общественные организации явно осуществляют такую деятельность, окружной прокурор вправе предложить им прекратить политическую деятельность или в месячный срок зарегистрироваться как политическая партия; в противном случае эта организация подлежит роспуску по ходатайству Главного прокурора.

В конституциях стран Азии и Африки также нередко встречаются различные условия, вызванные к жизни политической реальностью той или иной страны. В Конституции Габона ч. 8 ст. 1 гласит: «Запрещаются ассоциации или общества, цели или деятельность которых противоречат уголовным законам и доброму согласию этнических групп». В тех странах, где мусульманское право играет большую роль в жизни государства и общества, претворение в жизнь законов шариата является одним из основных условий существования общественных объединений. Конституции Алжирской Республики 1989 года и Марокко гарантируют особое положение ислама, а ст. 2 Конституции Арабской Республики Египет 1971 года в редакции 1980 года объявляет принципы шариата главным источником законодательства. Поскольку деятельность общественных объединений должна строиться в соответствии с законами государства, эти положения прямо затрагивают и статус общественных объединений. Наиболее отчетливо эта идея выражена в Конституции Исламской Республики Иран 1979 года в редакции 1989 года. Свобода ассоциаций по ст. 26 этой Конституции гарантируется при условии, что они не противоречат исламским ценностям; а в соответствии со ст. 14 Правительство и все правоверные должны относиться к немусульманам (и, следовательно, их объединениям) по «исламской справедливости» и уважать их права, если они «не плетут заговоров против ислама». В этих статьях получил конституционное оформление провозглашенный еще аятоллой Хомейни принцип надзора за работой всех государственных органов, общественных объединений и деятельностью простых мусульман со стороны религиозных организаций с целью последовательного воплощения в жизнь принципов мусульманского права.

Общественные объединения обычно подлежат регистрации и внесению в соответствующий реестр. Так, ч. 3 ст. 22 Конституции Испании гласит: «Ассоциации должны быть занесены в реестр с единственной целью – придать им гласность». Сходные нормы содержатся в постсоциалистических конституциях. «Гарантируется свобода политической, профессиональной и другой организации и деятельности без одобрения, но с занесением в реестр компетентного органа», – гласит, например, ст. 44 Конституции Сербии. Несоблюдение этого требования в условиях демократического режима не влечет преследований участников и самого объединения, но может привести к тому, что объединение не будет признано юридическим лицом и не сможет отстаивать свои права в гражданско-правовых и некоторых конституционно- и административно-правовых отношениях. В этом случае, оно, в частности, не сможет предъявлять иски ни к своим членам, ни к третьим лицам, на что, например, указывает ч. 2 ст. 20 Гражданского кодекса (ГК) Бразилии.

К общественным объединениям применяется также требование обязательной систематической финансовой отчетности перед государственными органами; при этом необходимо указывать все источники доходов и все статьи расходов. В уставе объединения должны быть указаны лица (кроме членов данной организации), которым передаются его средства (после погашения долгов) в случае его роспуска или самороспуска. При отсутствии такого указания в уставе вопрос решается судом, а в некоторых латиноамериканских странах – президентом (ст. 650 ГК Колумбии, ст. 599 ГК Эквадора). В законодательстве некоторых стран указывается, что использование имущества прекратившего существование общественного объединения должно осуществляться с аналогичными или тождественными целями (ст. 22 ГК Бразилии, ст. 649 ГК Колумбии).

Принудительный роспуск общественных объединений в условиях демократии возможен только при нарушении ими условий, указанных в Конституции и законе, и, как правило, на основании судебного решения.

В-четвертых, имеется также опыт закрепления в конституции статуса конкретных общественных объединений с указанием их официального названия. Этот подход был выработан в социалистических странах. В конституциях социалистических стран прямо указывалось и указывается, что данные организации действуют под руководством марксистско-ленинской партии, а главной их задачей является вовлечение граждан в социалистическое строительство. Мы уже отмечали, что ст. 6 Конституции Кубы специально посвящена Союзу молодых коммунистов, а в ст. 7 назван еще ряд общественных организаций, деятельность которых кубинское государство «признает, охраняет и поощряет» – Профцентр трудящихся Кубы, Комитеты защиты революции, Федерация кубинских женщин, Национальная ассоциация мелких земледельцев, Федерация университетских студентов, Федерация учащихся средних учебных заведений, Союз пионеров Кубы. Этот перечень открытый, так как предусматривает «и другие организации». Мы упоминали также примеры из китайской и вьетнамской конституций.

Охарактеризуем теперь некоторые общественные организации социального характера.

5. Организации предпринимателей

Современное законодательство зарубежных стран довольно подробно регламентирует различные стороны бизнеса, включая активность разнообразных общественных ассоциаций предпринимателей (союзов предпринимателей, торгово-промышленных палат, союзов работодателей, лоббистских ассоциаций и т. п.). Закрепляя и обеспечивая охрану права собственности, законодатель также стремится упрочить статус общественных объединений, способствующих реализации данного права. Обычно выделяют несколько групп предпринимательских организаций: экономические союзы, союзы работодателей, промышленные и иные палаты и лоббистские организации, причем первые три группы общественных организаций объединяют самих предпринимателей, а лоббистские организации имеют достаточно пестрый социальный состав и с предыдущими группами их объединяет то, что они также обеспечивают, присущими им методами, интересы собственников.

Экономические союзы и ассоциации представляют интересы входящих в них фирм или объединений в сфере экономической политики (в области страхования, внешней торговли и т.п.). Например, Федеральный союз немецкой промышленности (ФСНП) объединяет 34 головных экономических союза промышленности ФРГ; в них входят около 500 отраслевых и земельных союзов, в которых непосредственно состоят отдельные фирмы. ФСНП координирует всю деятельность, связанную с защитой и реализацией экономических и политических интересов капитала в парламенте и правительстве ФРГ и в международных организациях. В 19 комитетах Союза вырабатываются позиции ФСНП по всем конкретным экономическим и политическим проблемам.

Союзы работодателей (иногда они носят название социально-политических союзов) представляют интересы предпринимателей в области социальной и тарифной политики. Главной задачей союзов работодателей является ведение переговоров с профсоюзами по вопросам условий труда и заработной платы. В странах, где система социального страхования построена на принципах самоуправления, союзы работодателей представлены в органах социального страхования.

Сельскохозяйственные, ремесленные и торгово-промышленные палаты, которые нами уже упоминались выше в п. 3, призваны обеспечивать региональные и отраслевые интересы предпринимателей и представляют их общие интересы в государственных органах и международных экономических организациях. Сходную роль играют палаты врачей, фармацевтов, нотариусов и др. Эти палаты часто наделяются определенными публично-правовыми функциями и полномочиями (сертификация товаров и услуг, профессиональной подготовки и т.п.), а членство в них подчас является обязательным.

Все виды объединений предпринимателей тесно сотрудничают между собой, используя различные формы координации от личных контактов и связей до образования многочисленных совместных комитетов, в состав которых входят представители различных союзов.

Широкое распространение получили лоббистские организации (группы давления). Это организации, создаваемые с целью оказания влияния на процесс принятия решений по законопроектам в интересах определенной социальной группы. Лоббистские организации собирают или получают деньги и другие ценности и используют их для оказания влияния на законодательные органы. В законодательстве иногда содержатся требования регистрации лоббистских организаций в представительных органах (см. п. 2 § 3 гл. VIII).

Мы уже приводили примеры конституционного регулирования статуса торгово-промышленных и иных палат. Относительно часто встречается упоминание о другом виде предпринимательских объединений – союзах работодателей. В конституциях устанавливается право работодателей на объединение (так, в ч.1 ст. 28 Конституции Швейцарии 1999 г. говорится о том, что «работницы и работники, работодательницы и работодатели, а также их организации имеют право объединяться для защиты интересов, образовывать союзы, вступать в них или выходить из них»), указываются цели объединения – для защиты интересов, иногда конкретизируется характер интересов (например, ч. 2 ст. 49 Конституции Болгарии гласит: «Работодатели имеют право объединяться для защиты своих хозяйственных интересов»), определяются в общей форме методы защиты (например, § 29 Конституции Эстонии устанавливает: «Общества и союзы работников и работодателей могут отстаивать свои права и законные интересы не запрещенными законом методами. Условия и порядок использования права на забастовку устанавливается законом»), а также указываются некоторые права (так, ч. 2 ст. 59 Конституции Польши гласит: «Профессиональные союзы, а также работодатели и их организации имеют право на переговоры, в частности с целью разрешения коллективных споров, а также на заключение коллективных трудовых договоров и других соглашений»).

Гораздо чаще в конституциях говорится о союзах предпринимателей безотносительно к их видам. Так, ст. 7 Конституции Испании указывает, что ассоциации предпринимателей (наряду с профсоюзами трудящихся) содействуют защите их экономических и социальных интересов и благоприятствованию этим интересам. «Их создание и осуществление ими деятельности свободны в рамках Конституции и закона, – говорится далее в этой статье. – Их внутренняя структура и деятельность будут обязательно демократическими». Уже упоминавшаяся ранее ст. 37 этой же Конституции признает право «трудящихся и предпринимателей принимать меры коллективного конфликта». Параграф 17 гл. 2 шведского конституционного акта Форма правления гласит: «Союзы рабочих, а также предприниматели и союзы предпринимателей имеют право использовать такие меры борьбы, которые связаны с их профессиональной деятельностью, если иное не следует из закона или договора». Параграф 4 Конституции Венгрии гласит: «Профессиональные союзы и другие объединения, созданные для представительства интересов, защищают и представляют интересы лиц наемного труда, членов кооперативов и предпринимателей». Пункт XVI ст. 123 Конституции Мексики устанавливает: «Как рабочие, так и предприниматели имеют право объединяться для защиты своих интересов, образуя синдикаты, профессиональные объединения и т.п.».

Мнения и пожелания объединений предпринимателей учитываются при разработке проектов различного рода экономических планов и программ регионального и секторального развития. На это, например, прямо указывает норма ч. 2 ст. 131 Испанской конституции, согласно которой «Правительство разрабатывает проекты планов в соответствии с предложениями, представляемыми автономными сообществами при помощи и сотрудничестве профсоюзов и другими профессиональными, предпринимательскими и экономическими организациями».

Одним из средств, которыми пользуются предприниматели (если закон позволяет им это) является локаут (от англ. lock-out – запирать дверь перед кем-либо), то есть закрытие предпринимателями своих предприятий с массовым увольнением рабочих, чтобы заставить их отказаться от выставляемых ими требований или согласиться на худшие условия труда. Это сравнительно узкое определение локаута, из законодательства известно и широкое толкование. Так, ч. 2 ст. 14 португальского Закона № 65 1977 года дает следующее его определение: «Локаутом считается любое одностороннее решение, принятое объединением предпринимателей, которое ведет к полному или частичному прекращению работы предприятия, запрещению доступа отдельных или всех трудящихся к рабочим местам. Локаутом считается также отказ предпринимателей предоставить трудящимся работу и обеспечить их орудиями труда, а также решение о создании условий, которые ведут или могут привести к приостановке всех или некоторых звеньев предприятия. Кроме того, локаутом считается любое решение объединения предпринимателей, препятствующее нормальной работе предприятия».

В современной конституционно-правовой теории и практике нет единого подхода к локауту. В одних странах его рассматривают как право, которое дает существенное преимущество предпринимателям и которое может быть использовано как «акт мщения», а потому недопустимо в современном демократическом обществе. Такой подход ведет к безусловному запрещению локаутов, в том числе и на конституционном уровне. Например, ч. 4 ст. 29 Конституции германской земли Гессен 1946 года гласит: «Локауты противоправны».

В других странах, наоборот, в локауте видят правомерный и равноценный забастовке способ разрешения трудовых конфликтов, обеспечивающий «паритет оружия». Так, Конституция Мексики содержит положение, которое уравнивает забастовки и локауты. Пункт XVII ст. 123 гласит: «Закон признает право рабочих и предпринимателей на забастовки и локауты». А п. XIX этой же статьи содержит определение законного локаута: «Локауты считаются законными в том случае, если избыточное производство товаров приводит к необходимости его сокращения для поддержания цен на уровне, разумно превышающем стоимость производства, и если имеется предварительное соглашение Совета по примирению и арбитражу».

6. Профессиональные союзы

Это объединения, призванные защищать интересы главным образом наемных работников.

Правовое регулирование статуса профсоюзов прошло длинный и тернистый путь от запретов и объявления профсоюзов и их действий незаконными до их юридической институционализации.

В период становления индустриального строя первые забастовки рабочих и их профсоюзы обычно подавлялись. На конституционном уровне о них не упоминалось, но существовало довольно обширное текущее антипрофсоюзное законодательство, такое, как Закон Ле Шапелье 1791 года во Франции, Закон о сообществах 1800 года в Великобритании и др. По мере упрочения индустриального строя уголовное преследование профсоюзов ослабевало, а во второй половине XIX века произошла повсеместная легализация профсоюзного и забастовочного движения, что привело к признанию их и на конституционном уровне. В XX веке упоминание в конституциях о профсоюзах получило широкое распространение.

«Право создавать объединения для охраны и улучшения условий труда и экономических условий предоставляется каждому и всем профессиям», – гласит ч. 3 ст. 9 Основного закона для ФРГ (предложение первое). В соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции Греции «государство принимает меры для обеспечения свободы профсоюзов, а также к свободному осуществлению ими своих прав вне каких-либо посягательств на них в рамках, установленных законом». В ст. 28 Конституции Японии говорится: «Гарантируется право трудящихся на создание организаций, а также право на коллективные переговоры и прочие коллективные действия». Действующая преамбула Конституции Франции 1946 года указывает, что «каждый человек может защищать свои права и свои интересы через профсоюзную организацию и принадлежать к профсоюзу по своему выбору».

Подробная регламентация правового статуса профсоюзов содержится в ст. 39 Конституции Италии. В ней провозглашается свобода учреждения профсоюзных организаций. На профсоюзы не может быть возложено иных обязанностей, кроме обязанности регистрации в местных или центральных учреждениях согласно закону. При регистрации уставов профсоюзов к ним предъявляется требование, чтобы внутренняя организация союзов была построена на демократической основе. Это требование, без сомнения, навеяно фашистским прошлым, когда организации трудящихся были инкорпорированы в тоталитарную систему и строились на присущем ей вождистском принципе. Зарегистрированные профсоюзы имеют права юридического лица. Они могут представлять своих членов пропорционально их численности и заключать коллективные трудовые договоры с обязательной силой для всех лиц, принадлежащих к тем категориям трудящихся, к которым относится данный договор.

Пожалуй, наиболее подробно статус профсоюзов урегулирован в ст. 8 бразильской Конституции, согласно которой «профессиональное или профсоюзное (profissional ou sindical) объединение является свободным при соблюдении следующего:

закон не сможет требовать разрешения государства на создание профессионального союза, за исключением регистрации его компетентным органом, причем публичной власти запрещается вмешиваться в дела профсоюзного органа или посредничать в них;

запрещается создание более одного органа профессионального союза на любом уровне, представляющего профессиональную или экономическую категорию на одной и той же территории, определяемой заинтересованными трудящимися или работодателями, причем эта территория не должна быть меньше муниципии;

профессиональный союз должен защищать коллективные или индивидуальные права и интересы данной категории, включая судебные или административные дела;

общее собрание установит размер взноса, который будет взиматься с учетом профессиональной категории для покрытия расходов соответствующей конфедеральной системы профсоюзного представительства, независимо от размера взноса, предусмотренного законом;

никого нельзя заставлять вступить в профессиональный союз или удерживать в его составе;

участие профессиональных союзов в коллективных трудовых переговорах обязательно;

пенсионер, состоящий в профессиональном союзе, имеет право избирать и избираться в профсоюзные органы;

запрещается увольнение состоящего в профессиональном союзе работника с момента регистрации его кандидатуры на руководящую или представительскую должность в профессиональном союзе и, если он будет избран на должность хотя бы заместителя такого должностного лица, до истечения года после окончания его мандата, кроме случаев совершения им тяжкого правонарушения, предусмотренного законом.

Параграф единственный. Положения настоящей статьи применяются к органам сельских профессиональных союзов и рыболовецких объединений с учетом условий, установленных законом».

В ч. 2 ст. 131 Конституции Испании прямо указывается, что при разработке экономических планов учитываются мнения и пожелания профсоюзов.

Существенно изменилось и отношение к такому серьезному оружию профсоюзов в борьбе за права трудящихся, как забастовки.

Современное конституционное право базируется на представлении, что социальные конфликты в экономической сфере – своего рода неизбежное зло, которое, будучи нежелательным по сути (конфликт порождает дополнительное напряжение в экономической и политической жизни страны, хотя сам по себе служит скорее снятию внутреннего напряжения конкретной ситуации – таков парадокс), является выражением объективных процессов и потребностей и в этом качестве должно быть признано и введено в определенные правовые рамки. Поэтому многие современные конституции включают нормы о праве на социальный конфликт в сфере экономики, примеры которых уже приводились выше. Имеет смысл подчеркнуть, что в конституциях зарубежных стран содержатся как нормы, направленные на предотвращение социальных конфликтов, так и нормы, служащие их разрешению. В широком смысле вся конституция направлена на предотвращение социальных конфликтов, так как одна из ее задач – закрепить порядок, признаваемый большинством общества справедливым. В связи с правом на социальный конфликт можно также отметить, что если в первых послевоенных конституциях гарантировались соответствующие права только профсоюзов, что объясняется сильным тогда влиянием левых партий, то позднее эти права признаются и за организациями работодателей.

«Право стачек осуществляется в рамках регулирующих его законов», – гласит ст. 40 Конституции Италии. В ч. 2 ст. 28 Конституции Испании говорится о признании права трудящихся на забастовку в целях защиты ими своих интересов. Закон, регулирующий осуществление этого права, должен устанавливать точные гарантии для продолжения функционирования служб, существенных для сообщества. Статья 9 Основного закона для ФРГ устанавливает в ч. 3 специальные гарантии реализации права на объединение в целях охраны или улучшения условий труда и экономических условий. «Гарантируется право на забастовку, уполномочивающее трудящихся решать о целесообразности осуществления этого права и интересах, которые они таким образом должны защитить», – говорится в ст. 9 Конституции Бразилии. Подробно урегулировано право на забастовку в Конституции Греции. В ее ст. 23 забастовка определяется как право (т.е. субъективное основное право ее участников); указывается, что она осуществляется законно созданными профсоюзными организациями; целями забастовки должны быть защита и обеспечение экономических и профессиональных интересов трудящихся; перечислены категории служащих, которым запрещено проведение забастовок или в отношении которых оно существенно ограничено (при этом оговаривается, что «ограничения не могут простираться до упразднения самого права на забастовку или мешать законному ее проведению»).

Конституция Японии более гибко регулирует этот вопрос, указывая на другие пути разрешения социальных конфликтов в экономической сфере. В ст. 28, как отмечалось, записано право трудящихся «на коллективные переговоры и прочие коллективные действия». Вместе с тем современные конституции отражают стремление законодателя к обеспечению социального мира, поэтому в конституциях встречаются также положения о «ненарушимых обязанностях политической, экономической и социальной солидарности» (ст. 2 Конституции Италии), «развитии культуры и экономики для обеспечения достойного качества жизни для всех», «наиболее справедливом распределении региональных и личных доходов в рамках политики экономической стабильности» (преамбула и ч. 1 ст. 40 Конституции Испании) и т. п. Эти положения и соответствующие мероприятия государства призваны ослабить и/или предотвратить конфликты в социальной сфере. Право на создание профсоюзов и забастовку включено в Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 года (ст. 8), признано решениями Международной организации труда.

Особый размах профсоюзное движение приобрело в середине XX века, и одним из его результатов было принятие в Австралии, Греции, Испании, Франции и некоторых других странах законов, существенно расширяющих права профсоюзов на предприятиях, в том числе увязывающих наем на работу с членством в профсоюзе (принцип «закрытого цеха»), право автоматического удержания предприятием профсоюзных взносов из заработной платы работающих и т.д.

К 80-м годам, однако, наметился спад профсоюзного движения и забастовочной борьбы в развитых странах, что сопровождалось снижением значения коллективных договоров и профсоюзов. Например, в Канаде профсоюзы ныне объединяют примерно треть занятых в несельскозяйственном секторе, а в США – 15–17 %. Связано это со вступлением наиболее развитых стран в эпоху информатизации, что порождает структурную перестройку их экономики и, в частности, занятости (переход рабочей силы из производственной сферы в непроизводственную, сокращение потребности в неквалифицированном и малоквалифицированном труде), внедрение уникальных новейших технологий влечет распространение негативного отношения к коллективным договорам высококвалифицированных рабочих и специалистов, предпочитающих работать по индивидуальным контрактам. Кроме того, в фирмах стали уделять особое внимание мотивациям труда и внедрению новых систем ценностей; наметилось преобладание роста числа рабочих мест в сфере мелкого бизнеса, где нет места профсоюзам, и т. д.

В условиях уменьшения значения профсоюзного движения произошли изменения и в законодательстве. Появились нормы, запрещающие антипрофсоюзную дискриминацию, а также закрепляющие негативное право на объединение – право не вступать в профсоюзы. На уровне текущего законодательства оно существует, например, во Франции, в Бельгии, а в Испании и, как мы только что видели, в Бразилии поднято на конституционный уровень. В соответствии с ч. 1 ст. 28 Испанской конституции «никто не будет обязан вступить в профсоюз».

Следует отметить, что даже в тех странах, где в конституциях содержатся весьма решительные положения о праве на трудовой конфликт, текущее законодательство предусматривает целый ряд мер, направленных на его предотвращение. Например, текущее законодательство Швеции устанавливает обязанность предпринимателя обсудить с местными профсоюзами намечаемые им мероприятия, влекущие значительные изменения для занятых в целом и каждого трудящегося в отдельности. Это позволяет предупредить конфликт до его возникновения. В случае недостижения соглашения между предпринимателем и работниками переговоры ведутся посредниками, назначаемыми правительством. Существует также специальный трудовой суд, разрешающий конфликты в рамках действующих коллективных договоров (в этом случае проводить забастовку запрещено). Идеи нежелательности нарушения социального мира нашли отражение в антизабастовочных положениях коллективных договоров, в отказе от забастовок со стороны профсоюзов на время действия коллективного договора (англоязычные страны) или положений об обеспечении «социального мира» (Западная Европа и Скандинавские страны). На основе этих положений в Великобритании, Японии и США уже много лет более 90 % коллективных договоров включают отказы от забастовок, а в Австралии и Швейцарии практикуются национальные и отраслевые соглашения о мирном, без забастовок, разрешении трудовых конфликтов.

Итальянская Конституция (ст. 99) предусматривает специальный общегосударственный орган посредничества между трудом и капиталом – Национальный совет экономики и труда, который состоит из экспертов и представителей производительных категорий (предпринимателей, профсоюзов) соответственно их количественному и качественному значению и является также коллективным консультантом высших органов власти по этим проблемам.

Конституции постсоциалистических стран также регулируют вопрос о статусе профсоюзов и забастовках. Если в социалистический период профсоюзы играли роль «приводного ремня» от трудящихся к коммунистической партии и «школы коммунизма», а о праве на забастовку, как отмечалось, до 80-х годов не упоминалось вообще ни на конституционном, ни на законодательном уровне, поскольку социалистическое общество мыслилось как бесконфликтное «по своей природе» и разрешающее все разногласия самим фактом своего существования (говоря иначе, бюрократическим путем), то новейшие конституционные акты обычно прямо провозглашают это право. Статья 50 Конституции Болгарии, ст. 38 Конституции Македонии, ст. 40 Конституции Румынии, ст. 57 Конституции Югославии и ст. 37 и ст.. 54 Конституций входящих в нее Сербии и Черногории (1992 г.), ст. 60 Конституции Хорватии, ч. 4 ст. 37 Конституции Словакии прямо говорят о праве на забастовку. Во всех этих конституционных актах имеется отсылка к закону, регулирующему данное право. В некоторых конституциях (например, Македонии, Хорватии) предусмотрена возможность ограничения осуществления этого права в вооруженных силах, полиции и органах управления, а Конституция Румынии указывает, что в регулирующем данное право законе «устанавливаются условия и пределы осуществления этого права, а также гарантии, необходимые для обеспечения основных услуг обществу».

В новейших конституционных актах указанной группы стран предусмотрены и иные способы разрешения социальных конфликтов. Так, ч. 5 ст. 38 Конституции Румынии гласит: «Гарантируется право на коллективные переговоры в отношении труда и обязательный характер коллективных договоров».

7. Союзы потребителей

Это объединения, защищающие интересы и права потребителя, к которым они относят право на удовлетворение основных нужд, право на безопасность, право выбора, право на информированность, право на возмещение убытков, право быть выслушанным, право на потребительское просвещение и право на здоровую окружающую среду. Общества защиты потребительских прав разрабатывают тактику борьбы с ростом цен, нередко выступают от имени потребителей в суде и т. п.

Хотя первые общества защиты потребительских прав появились еще в XIX веке, широкий размах это движение приобрело именно в середине XX века. В прошлом веке покупатель мог позаботиться о себе сам в силу относительной ограниченности рынка и того, что люди в течение жизни пользовались однотипными товарами и услугами известных им продавцов. Поэтому последствия покупки в значительной мере возлагались на покупателя, что и породило, в частности в англосаксонских странах, формулу «пусть покупатель будет осмотрителен». В настоящее время широкое распространение получили торговля по каталогам, по описанию, продажа по образцу, по телевизионной рекламе и т.д., не предполагающие предварительного ознакомления покупателя с товаром. Кроме того, большую часть технических товаров (например, компьютеры) покупатель не в состоянии обстоятельно проверить перед покупкой. Все это привело к появлению обширного комплекса нормативных актов, защищающих права потребителей, а также их общественных организаций.

Общества защиты потребительских прав упоминаются уже и на конституционном уровне. Например, в ч. 2 ст. 51 Конституции Испании сказано, что публичные власти будут поддерживать организации потребителей и пользователей и заслушивать их по вопросам, которые могут их затрагивать, при условиях, установленных законом. Швейцарская Конституция в ст. 97 обязывает Союз принимать меры по защите потребительниц и потребителей, издавать предписания о средствах обжалования, к которым могут прибегать организации потребителей. В сфере федерального законодательства о несплошной конкуренции этим организациям принадлежат такие же права, как профессиональным и экономическим союзам. Кантонам надлежит предусмотреть для споров, предмет которых не достигает определенной суммы, устанавливаемой Федеральным советом (правительством), примирительное производство или простое и быстрое судебное производство.

8. Крестьянско-фермерские организации

Это объединения, защищающие интересы лиц, занятых в сельском хозяйстве. Политический вес этих объединений значителен как в аграрно-промышленных странах, где роль аграрного сектора велика, так и в промышленноразвитых странах, что связано с зависимостью аграрного сектора от финансовой поддержки государства и соответственно вызывает повышенную политическую активность данных объединений. Крестьянско-фермерские организации в европейских странах обычно активно сотрудничают не только с правительством, но и с консервативными и христианско-демократическими партиями, которые поддерживаются крестьянством*.

* Разумеется, термин «крестьянство» мы употребляем в современном его понимании, имея в виду собственников или арендаторов земельных участков, живущих на доходы от сельского хозяйства.

На конституционном уровне упоминание о данных организациях встречается довольно редко. Так, ч. 1 ст. 59 Конституции Польши 1997 года устанавливает, что «обеспечивается свобода объединения в социально-профессиональные организации земледельцев».