Итоги

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 

Московский период — вероятно, наиболее значительный в истории складывания русского права собственности. В это время осуществилось:

размежевание личного царского и государственного имуществ, пребывавших единым комплексом в период удельных княжений — т. е. возникли основания для различения частной и публичной собственности, разведения характера прав и правомочий;

ликвидация удельных княжеств, а затем особых юридических статусов таковых бывших самостоятельных владений и правовых преференций княжат;

возникновение поместного землевладения как массовой формы условного держания и обращения его в основное средство содержания и обеспечения "государевых людей";

сокращение церковного землевладения и сужение правомочий данной категории собственников;

сужение крестьянского землевладения и постепенный перевод крестьян-собственников на положение государственных крестьян — признание крестьянских земель, ранее свободных от феодальной иерархии земельных прав, государственными;

в XVII веке начинается процесс, обратный ранее описанному распространению поместной формы земельных держаний — нивелировка поместий и вотчин на основании, с одной стороны, общего принципа службы с земли, а с другой — расширения прав испомещенных, в первую очередь по наследственным обеспечениям, а затем и по общему спектру собственнических прав.

Московский период — это и последовательное появление трех кодифицированных актов российского права: Судебников 1497 и 1550 гг. и Соборного Уложения 1649 года. Значение данных актов, в особенности Уложения, трудно переоценить, поскольку они стали основой судебной деятельности, образовав каркас русского гражданского права. Все последующие законодательные акты вплоть до Свода Законов сначала по существу, а вплоть до 1832 года — по форме оставались частными случаями, изменениями, поправками к Соборному Уложению, без которого и то слабое единство русской цивилистики, что наличествовало в XVIII веке, было бы немыслимо.