7
Русское общество с огромным интересом следило за первыми шагами нового суда. Летом 1866 г. сообщения о работе окружных судов занимали главное место во всех газетах наряду с другими важнейшими событиями того времени: прусско-австрийской войной, холерой и пребыванием первой американской делегации в России.
В 1867 г. был открыт Харьковский судебный округ, в 1869 г. — Одесский, в 1870 г. — Казанский и в 1871 г. — Саратовский. Формирование Московского судебного округа завершилось только к 1874 г., когда в его состав вошла Вологодская губерния, до этого в 1869 г. к нему была присоединена Нижегородская губерния, в 1870 г. — Смоленская и в 1871 г. — Костромская.
Из-за нехватки денежных средств, помещений и квалифицированных судей реформа затягивалась. К 1870 г. новый суд существовал в 23 губерниях, вместо определенных законом от 19 октября 1865 г. «Отечественные записки» отмечали: «Ни одна из реформ, предпринятых у нас в последнее время, не проводилась во исполнение с таким замедлением, как реформа судебная». Через 20 лет новый суд охватывал 3/4 всего населения России (что составляло 90 процентов населения ее европейской части), а к началу XX в. он был введен на всей территории страны.
Первый период истории отечественного суда присяжных совпал со временем становления института присяжных заседателей в названных шести округах. В одних губерниях (например, Нижегородской) оно проходило быстрее, в других — медленнее. Тем не менее можно говорить о том, что процесс организационного и социально-психологического становления суда присяжных в ряде судебных округов завершился к концу 70-х годов ХIХ в. Что касается некоторых других округов, то открытие окружных судов и становление в них суда присяжных длилось до конца XIX в.
По закону присяжным заседателем мог быть мужчина из любого сословия, отвечавший трем основным требованиям: русское подданство, возраст от 25 до 70 лет и проживание не менее двух лет в том уезде, где проводилось избрание в присяжные. К участию в суде не допускались преступники, несостоятельные должники, немые, слепые, глухие, сумасшедшие и не знавшие русского языка.
Специальные комиссии в каждом уезде составляли общие списки тех, кто имел право на избрание в присяжные заседатели. В них вносились почетные мировые судьи, гражданские чиновники не выше пятого класса, а также лица, занимавшие выборные общественные должности. В последнюю категорию входили и крестьяне, избранные в волостные суды, исполнявшие должности сельских старост, волостных старшин, голов и другие должности по крестьянскому общественному управлению.
Для остальных устанавливался имущественный ценз: присяжными заседателями могли назначаться лица, «владеющие землей в количестве не менее 100 десятин, или другим недвижимым имуществом ценою: в столицах не менее 2 000 рублей, в губернских городах и градоначальствах — не менее 1 000, а в прочих местах не менее 500 рублей, или же получающие жалование, или доход от своего капитала, занятия, ремесла или промысла: в столицах не менее 500, а в прочих местах не менее 200 рублей в год». Ценз не был высоким, но основная масса населения России не отвечала и этим требованиям.
Из общих списков выбиралось определенное число присяжных заседателей, которые вносились в очередные списки, распределялись по четвертям года и извещались о сроках явки в суд. Одновременно составлялись списки запасных заседателей. В литературе утвердился вывод об «антидемократичности» состава суда присяжных в России. Этот вывод основан не на анализе фактических данных, а на статьях законодательства о порядке выбора присяжных и на освещавшихся в прессе «громких делах», проходивших в основном в столицах и крупных городах.
С точки зрения формальной логики наличие в законе имущественного и «служебного» цензов, главенство дворян в комиссиях по составлению списков присяжных исключало возможность широкого участия простого народа в суде, и присяжные из крестьян должны были встречаться очень редко.
Юристы-практики, писавшие о суде присяжных (А.М. Бобрищев-Пушкин, А.Ф. Кони, Н.П. Тимофеев), отмечали, что в провинции большинство присяжных были из крестьян, однако никаких конкретных данных не приводили. О масштабе участия в суде присяжных представителей других сословий в литературе нет даже приблизительных сведений.
Русские присяжные заседатели оставались «таинственными незнакомцами» до самого последнего времени, пока автору данной статьи не удалось собрать конкретные цифровые материалы по всем действовавшим судебным округам. Статистику состава суда присяжных пришлось создавать самостоятельно, по архивным документам и опубликованным в уездах именным спискам присяжных заседателей. Для этого было необходимо пересчитать сотни тысяч лиц, принимавших участие в суде присяжных.
Объем юрисдикции суда присяжных в 1864—1878 гг. был значительным. По подсчетам А.М. Бобрищева-Пушкина, в сфере компетенции заседателей находилось примерно 410 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, что составляло почти пятую часть всех карательных статей российского законодательства. В окружных судах на долю присяжных заседателей приходилось в 1873—78 гг. в среднем по стране 75,8 процента всех разрешенных дел. Таким образом, можно с уверенностью говорить, что суд присяжных, играя огромную роль в уголовном судопроизводстве, стал центральным звеном пореформенной судебной системы России.