В. Применение права
1. В период варварских правд действовал личный принцип применения права: где бы данный человек ни проживал, он мог требовать, чтобы его судили по тому праву, к которому он принадлежал" по рождению.
Традиция эта шла еще от тех времен, когда франк судился по франкским законам, римлянин - по римским и т. д.
Начиная с Х-Х1 веков личный принцип действия права уступает место территориальному: зато каждая провинция обзаводится собственным правом.
2. Весьма бурные дискуссии вызывал у средневековых юристов вопрос о том, должны ли законы применяться во всех случаях по их буквальному содержанию или это применение может корректироваться разумом, совестью или в зависимости от обстоятельств. Вопрос этот сделался очень актуальным. В начале XIV века король Франции возбудил преследование против тамплиеров. Они обвинялись в ереси, но дело было в том, что тамплиеры были богаты, а король нуждался в деньгах. Пытки вырвали у некоторых рыцарей ордена признание. Последовали осуждение, казни, конфискации.
В Англии, где орден имел свои отделения, пытка применена не была, ибо английские законы ее исключали, а потому не было и признания. Тогда римский папа выступил (в 1310 году) с толкованием, что по отношению к еретикам не может быть ни соблюдения законов, ни принятых гарантий. То был открытый призыв к нарушению права в видах политической целесообразности. Эта изуверская доктрина, исходившая от верховного толкователя религии и права, причинила страшный вред. Обвиненный был уже виновен потому, что подозревался, его лишали средств защиты.
Просвещение принесло с собой провозглашение иных начал, но еще далеко не их победу.
Спиноза скажет в своем "Богословско-политическом трактате": "Неправосудие есть отнятие у кого-нибудь под видом права того, что ему следует на основании истинного толкования законов".
Монтень в своих знаменитых "Опытах" противопоставит римским полководцам Октавию и КЭтону, готовым "скорее подвергнуть свое отечество крайним опасностям, чем оказать ему помощь, нарушив законы", спартанского-царя Агеси-лая, который, потерпев поражение и оставшись без войска, приказал на одни сутки остановить действие закона, чтобы дать возможность бежавшим с поля боя вернуться в строй (без этого они должны были считаться преступниками). Кто из них прав?
Г. Судоустройство и судопроизводство
1. Несмотря на значительные различия, в судебном устройстве каждой страны можно отметить некоторые черты, общие для всех государств феодальной Европы.
В период расцвета феодальных отношений (Х-ХШ вв.) краеугольным принципом суда было следующее: всякий судится себе равным. Заседателями (асессорами) сеньориальных судов могли быть только те, кто имел равный лен с подсудимым.
Крестьяне судились сеньором или его уполномоченным. Свидетелями призывались, как правило, крестьяне.
Вот пример, относящийся к английскому суду XIV века. Джон Строт явился в курию манора и заявил, что отец его умер и он как старший сын просит передать ему землю, которой владел отец. Спрошенные по этому поводу вилланы заявили, что так оно и есть и что обычай требует, чтобы земля была отдана Джону. Курия вынесла решение и выдала истцу копию его. Эта копия стала документом, устанавливающим права Д.Строта. Отсюда и название основной массы английского крестьянства XIV и последующих веков - копигольдеры (держатели по копии).
Начиная с XV столетия в странах Западной Европы и особенно во Франции происходит оттеснение феодальной знати от участия в судебной деятельности.
Три причины способствовали этому: усиление королевской администрации, образование высших судов, распространение римского права и писаных сборников обычного права.
Когда появились кодексы и другие писаные сборники, когда было переведено римское право, пишет Монтескье, когда появились стряпчие и юристы - тогда "пэры и старшины не были уже в состоянии творить суд. Пары стали уклоняться от исполнения обязанностей судей, да и сами сеньоры неохотно созывали их; к тому же судебные разбирательства из блистательных действий, приятных дворянству, занимательных для военных людей, стали судебной процедурой, которой они не знали, да и знать не хотели".
Во Франции бальи стали первыми практиковать единоличное рассмотрение дел, тем более что заседатели, неосведомленные в новом порядке судопроизводства, ничем не могли им помочь.
Важную роль в профессионализации судебной деятельности сыграли высшие суды, возникшие повсеместно. В Англии и Франции они выступали и как суды первой инстанции и как ревизионные органы. Последнюю функцию они осуществляли главным образом через разъездных судей, периодически посещавших судебные округа.
Разъездные судьи судили и сами. В Англии, прибыв на место, они первым делом вызывали присяжных и требовали, чтобы те назвали имена преступников. Дело это кончалось для присяжных не всегда благополучно. Часто они навлекали на себя месть. Поэтому нередко случалось (особенно после какого-нибудь возмущения, привлекшего к себе внимание центра), что при первом появлении разъездных судей население устремлялось в леса и там отсиживалось.
Верховный суд ранее всего сформировался в .Англии. Во Франции парламент становится верховным судом при Людовике IX (1226-1270 гг.), выделившись из королевской курии. Резиденцией парламента был избран Париж. Состоял он из нескольких следственных палат и так называемой большой палаты. Созывался он сначала ежегодно, но по мере накопления дел стал постоянным учреждением. Для ревизии дел (и их решения) на местах назначались разъездные судьи.
При парламенте состояли "королевский прокурор", "королевские адвокаты". По мере воссоединения Франции парламенты - как судебные учреждения - стали создаваться и в провинциях.
В Германии возникает верховный имперский суд. Функции его были очень ограниченными. Верховные суды стали быстро пополняться профессиональными юристами: во Франции - знатоками кутюмов и римского права, в Англии - общего права.
В Германии доктора римского права становятся признанными авторитетами. Их всячески поощряют император, имперская знать, города. В 1425 году было даже специально постановлено, что не менее половины советников имперского суда должны быть докторами римского права. Распространение королевской юстиции (княжеской - в Германии) ограничивало суд феодальных курий по всем важнейшим делам, а также самосуд.
Легисты любили, должно быть, обращаться к известному рассказу о философе, который, попав в неизвестную страну и увидев виселицу и на ней повешенного, обрадовался: раз есть виселица, значит, есть и суд. А раз - суд, значит, народ цивилизован.
Исключение составляли некоторые, главным образом западные, области Германии, где самосуд приобрел резко выраженное антикрестьянское назначение. Это так называемый суд фемов.
Состав его подбирался местными властями из рыцарей и зажиточных крестьян. Имена судей и присяжных хранились в тайне. Судоговорение совершалось в пещерах, подземельях, обставлялось таинственностью.
Компетенция фемов была неограниченной. Они преследовали свою жертву всюду, где бы она ни спряталась.
Повестка с вызовом в суд втыкалась в засов ворот, и никто не знал, кто ее принес. Ни предварительного, ни судебного следствия не существовало. Обвиняемому не сообщали имен обвинителей. Он не знал доказательств вины. Судьи заседали в масках. Их приговор был предрешен заранее. Единственным видом наказания было повешение. Приговор приводился в исполнение немедленно, на первом дереве, тайно, и только по воткнутому рядом ножу можно было догадаться, что казнь произведена фемами.
Для процедуры суда фемов характерно, что они считали возможным вынести приговор на основе одного единственного показания, исходившего от "верного человека", причем сам он мог только слышать о преступлении и вероятном преступнике, не больше. Шефены суда фемов, то есть заседатели, были одновременно и доносчиками, агентурой властей.
Государство не только не препятствовало суду фемов, но даже благоприятствовало ему, помогало его распространению. Исчезать он стал не ранее XVI-XVII столетий.
2. Особого рассмотрения заслуживает возникновение суда присяжных заседателей в Англии.
Мы говорили уже, что реформой Генриха II было разрешено доказывать иски с помощью свидетелей, а в уголовных делах - устанавливать виновность показаниями 12 присяжных, принадлежащих к данной местности.
Первоначально английский присяжный должен был сам расследовать дело, расспрашивая о нем знающих людей. Свое решение он обязан был основывать на полученных сведениях ("согласно очевидности").
Если присяжные заявляли, что ничего не знают о том деле, о котором их спрашивали, то они распускались и назначались другие. Но постепенно этот порядок, которым слишком часто стремились воспользоваться, был отменен: присяжные должны были во всех случаях выносить решение, оправдывающее или обвиняющее, удовлетворяющее иск или отказывающее в нем. Из свидетелей они превращаются в судей. Завершение этого процесса происходит в XV столетии (при Генрихе VII).
Вытеснение судебного поединка судом присяжных в уголовных делах прошло через ряд промежуточных ступеней. Некоторое время подсудимому давалось право выбора: или поединок, или присяжные. Но в делах, по которым обвинение исходило от короля (особенно в делах о "разбоях", то есть чаще всего крестьянских выступлениях против феодализма), присяжные очень рано (еще при Генрихе II) оттесняют ордалий.
3. Предварительные следственные действия признавались возможными и действительно осуществлялись, но особой стадии процесса не составляли ни в одной из европейских стран. Даже в Англии, где присяжные начинали следствие по собственной воле, оно не имело официального значения, никак не фиксировалось, служило единственно для выработки убеждения.
Более или менее разделенное на два акта, следствие - предварительное и судебное - появляется и начинает признаваться законом не ранее XVI века.
Обвинение по основной массе судебных дел продолжает оставаться частным, однако область преследования, осуществляемого от лица государства, все время расширяется. Политические и религиозные преступления, преступления, совершенные по должности, преследуются только государством.
В Англии, где частное обвинение удерживается в более широком объеме, чем на континенте, устанавливается, однако, правило, что обвинитель, не сумевший доказать обвинение и проигравший процесс, платит штраф.
Сколько-нибудь твердых оснований для обращения в суд не существовало. Каждый волен был затеять дело по любому поводу, который он считал основательным: были бы деньги на то, чтобы платить судьям.
4. Постепенно выходят из употребления старинные формы ордалия. Первое запрещение его содержится в постановлении Латеранского собора 1215 года. Но в делах "о колдовстве" ордалии продолжали применяться вплоть до XVH века.
Раньше всего прекратились испытания водой, железом, крестом. Их запрещают Фридрих П в Германии, Людовик IX во Франции. В Англии ордалии, включая судебный поединок, исчезают уже в XIII веке.
Память об ордалиях, впрочем, сохранилась. Во Флоренции в конце XV века испытание огнем было решено применить к знаменитому проповеднику Савонароле, обличавшему пороки церкви и призывавшему к очищению нравов. Разожгли огромный костер, через который тот должен был пройти так, чтобы огонь не оставил следа ни на нем самом, ни на его одеянии, чтобы доказать истинность своего учения. Но пошел дождь, и испытание не состоялось.
5. Признавая доказательства свидетельские и письменные, сохранив присягу, церковь предписывала своим судам добиваться признания обвиняемого и настаивала на формуле, ложность которой прекрасно сознавали и в то время: "признание - царица доказательств".
Всеми средствами домогаться признания предписывали капитулярии и ордонансы королей. Но вырвать признание было непросто, особенно в делах о политических преступлениях, по которым чаще всего привлекали людей, обладавших высокими моральными качествами, или при обвинениях в таких воображаемых преступлениях, как колдовство, сношения с ведьмами и пр.
На помощь пришла пытка. А так как достигнутое пыткой признание сомнительно, вынесение обвинительного приговора стали основывать на так называемом убеждении судей, что означало только одно - прикрытие произвола.
Особенно большое применение пытка получает с распространением римского права, которое допускало ее в качестве универсального средства "дознания". В Германии она была введена в XIV веке, во Франции - еще раньше. В Англии, несмотря на формальное запрещение, - с середины XV века и до самой буржуазной революции (1640 г.).
Крайний разгул пыток приходится на периоды острой классовой борьбы. Чтобы иметь "законное" основание для массовой репрессии, судьи заранее изобретали какие-нибудь страшные преступления, которые затем приписывали людям, обреченным на пытки и смерть.
Таким образом уничтожались без вины лучшие, образованные, честные люди. А сколько было сведено счетов грязного свойства, сколько было устранено людей только потому, что они мешали чьей-нибудь карьере!
После подавления Крестьянской войны 1525 года княжеские суды предъявляли арестованным обвинение в том, что те добивались дележа имуществ, принадлежавших богачам. Но "слова пленников, - пишет историк Циммерман, - можно принимать с крайней осторожностью; им навязывали вопросы и истязали до тех пор, пока не получали утвердительного ответа, дававшего права казнить смертью". В числе надуманных обвинений было, например, и такое, будто крестьяне Зальцбурга хотели сварить кардинала Маттея, чтобы иметь возможность сказать, что они съели его.
Поскольку признавалось право судей выносить обвинительные приговоры и посылать на смерть на основе одного только ничем не подтвержденного "убеждения", постольку существовала полная безответственность судей. Нередко случалось, что, когда судья не мог решить, кто из двух вероятных преступников действительно виновен, он посылал на смерть того, чье лицо казалось ему более "преступным".
Великий гуманист Ф. Рабле рисует в своем знаменитом "Гаргантюа и Пантагрюэле" образ судьи Бридуа, решавшего дела по тому, как выпадут игральные кости - за истца или против него. Высший суд - и это самое замечательное - санкционировал судебные решения Бридуа, все, за исключением одного, явно несправедливого. Бридуа оправдывался тем, что, будучи старым, он уже не так хорошо различает очки на костях и мог свободно принять четыре за пять.
Не связанные определенными правилами, с^дьи могли переносить вынесение приговора на любой срок.
6. По иному пути пошло развитие судебного процесса в Англии. Здесь не было инквизиции. Здесь не получило сколько-нибудь широкого развития римское право. Здесь дольше удерживались, хотя и в измененном виде, старинные англосаксонские свободы. Королевская власть была несколько ограничена парламентом, местным самоуправлением, автономией горбдов, прецедентным правом.
Английский процесс удерживает и развивает состязательный момент, свойственный старинным германским судам.
В суде канцлера складывается постепенно то, что называют перекрестным допросом. С течением времени он усваивается и судами общего права.
Один из двух адвокатов истца (младший) излагает суть иска. Старший адвокат истца представляет доказательства.
Затем вступает вдело адвокат ответчика: он ставит вопросы свидетелям истца. Затем тех же свидетелей допрашивает адвокат истца. Затем допрашивают свидетелей ответчика. Адвокат истца резюмирует суть следствия (судебного). Адвокат ответчика возражает.
Судья, который до этого времени бездействовал, резюмирует доказательства сторон. При этом всякое не опровергнутое доказательство считается истинным.
Присяжные решают вопрос факта (было, не было и т. д.). Судья постановляет решение.
Важнейшим завоеванием английского уголовного процесса стало правило, согласно которому обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Тем самым бремя доказывания - важнейший вопрос всякого процесса - ложилось на обвинителя.
Последнее слово в английском уголовном процессе принадлежит адвокату той стороны, против которой были представлены последние свидетели.
В течение всего процесса присяжные не могли отлучаться из здания суда, не могли иметь сношений с внешним миром. Если процесс затягивался, они спали в здании суда. К дверям их комнаты ставился часовой. Английское право требовало единогласия присяжных как в обвинительном, так и в оправдательном вердикте.
В Англии было две коллегии присяжных. "Большое жюри" (23 человека) решало вопрос о предании суду (оно выносило приговор, если обвиняемый тут же признавался). "Малое жюри" (12 человек) решало вопрос по существу (то есть "виновен" - "невиновен").
Английский средневековый суд, как бы его ни идеализировали, был далек от совершенства. Продажность судей и их готовность следовать приказу, самый подбор присяжных, волокита и крючкотворство, вымогательство, облегчаемое судебной процедурой, то есть широкими возможностями отложения и перенесения дел за "недостаточностью доказательств" или их "неясностью", огромная власть судьи и пр. - характерные его черты. Самой же худшей была мировая юстиция, находившаяся в единоличной власти помещика.
7. В период варварских правд стороны могли не соглашаться с приговором и предлагать свой собственный. Поединок решал, кто прав.
Вплоть до ХШ века обыкновенным средством пересмотра приговора был поединок с судьей, его постановившим. Как только обвиненный заявлял о своем несогласии с приговором пэров, возникала ситуация, которая, при тогдашних представлениях, приравнивалась к оскорблению в лживом и злонамеренном действии. Выходом из нее был поединок.
Чтобы обвиненный не был обязан драться со всеми судьями, прибегали к следующей уловке. "Каждый пэр громко произносил свое мнение, и, как только один из них его высказывал и прежде чем второй успевал сделать то же", недовольный "объявлял это мнение лживым, злонамеренным и клеветническим" (Монтескье).
Побежденный в поединке апеллянт подлежал смерти, а его противник получал значительное возмещение. Поединок не разрешался тому, кто был приговорен к смертной казни, ибо ему во всех случаях нечего было терять.
Начиная с XIII столетия поединок как средство апелляции сходит со сцены. Во Франции, внимая "покорнейшим просьбам" о пересмотре дел, решенных в курии сеньора, сначала королевская курия, а затем парламент принимают апелляции к своему производству. С этого времени пересмотр приговоров теряет свой оскорбительный (для судей, его постановивших) характер.
В Германии возникновению нормальной апелляции способствовала рецепция римского права. Здесь возникает обычай обращения к другому суду, обыкновенному высшему.
Вместе с тем к высшим судам стали обращаться за консультацией во всех затруднительных случаях. Судьи сначала сами ездили в Любек или Франкфурт-на-Майне, где были созданы такие суды, а затем стали посылать простых курьеров. Консультации имели обязательное значение.
Не исключался в принципе и такой пересмотр приговора, который имел целью посмертную реабилитацию осужденного. Примером подобного рода может служить уже известная нам реабилитация Жанны д'Арк, преследовавшая политические цели.
Д. Имущественные правоотношения
1. Право земельной собственности было, как уже говорилось, привилегией господствующего класса. Формула "нет земли без сеньора" была выражением этого принципа. С большим трудом городам, когда ..-они вошли в силу, удавалось покупать для своих нужд господские земли.
Феодальная земельная собственность носила расчлененный характер. Одну часть своей земли сеньор держал для себя, другую отдавал своим вассалам, но не в собственность, а в пользование на условиях феодальной службы. Всякий раз, когда вассал намеревался распорядиться землей (продать ее или обменять), он обязан был получить согласие сеньора.
Право верховной собственности давало сеньору многие преимущества. Сеньор выбирал жениха для дочери-наследницы вассала, если у последнего не было сыновей. Он мог вернуть себе землю, если вассал умирал, не оставив наследника, или если вассал нарушал обязательства.
Право неограниченного распоряжения, которое римские юристы считали неотъемлемым атрибутом всякого права собственности, не было свойственно феодальному праву земельной собственности. Не только сеньор, но иногда и родственники, которые в каком-то будущем и при каких-то обстоятельствах могли стать наследниками феода, могли запретить отчуждение последнего. Все они, а также сеньор, имели право ретракта - принудительного выкупа проданной земли у ее нового собственника.
Категорически воспрещалась передача феода церкви: в этих случаях земля оказывалась потерянной навсегда, а сеньоры этого не желали. Церковь держала свои богатства, как тогда говорили, в "мертвой руке".
Всякий новый приобретатель - на этом особенно настаивает английское право - должен был нести все те повинности, которые нес предшественник.
Далеко не всегда оказывалось возможным доказать право собственности на землю каким-нибудь законным способом. Весьма часто право собственности было основано на захвате. На помощь приходила приобретатсльная давность. После невоспрепятственного владения в течение определенного срока приобреталось право собственности, и местный суд (или курия) выдавал соответствующий документ.
В ХШ веке французские кутюмы потребовали для таких случаев тридцатилетней давности владения.
2. Крестьянин не имел права собственности на землю, а в самое раннее время право собственности помещика распространялось и на личность крестьянина, его детей, его имущество.
С течением времени контроль феодала за тем, как крестьянин распоряжается урожаем или приплодом скота, ослабевает, и на первое место выступает требование денежного чинша. Копигольдер в Англии, виллан во Франции удерживают за собой и своими наследниками земельный участок, добиваются некоторого "отвердевания" повинностей. В Германии было несколько по-иному. Здесь - не без помощи докторов римского права помещики и силой, и через суд добиваются замены старых форм наследственных крестьянских , держании арендными отношениями, при этом краткосрочными. Это позволяло увеличивать повинности при каждом новом, выгодном для помещика, изменении цен. После кратковременного периода освобождения крестьян в большей части Германии осуществляется "вторичное закрепощение", заключавшееся в том, . что чиншевиков лишили свободы перехода.
3. Важное воздействие на характер феодальной земельной собственности оказал майорат. После некоторого периода, в течение которого феодальная земельная собственность (лен) поровну делилась между всеми сыновьями-наследниками, устанавливается принцип первородства. Наследником стал признаваться только старший сын. Сделано это было для того, чтобы предотвратить дробление феодов, их измельчание.
Во Франции новый порядок стал распространяться уже с XI века. Касался он главным образам крупных вотчин, владений знати.
В Англии майорат был узаконен Вестминстерскими статутами XIII века и неукоснительно соблюдался относительно всех дворянских земельных владений. Наследование земли осуществлялось только "по закону", но не по завещанию.
В тех же целях принцип первородства был перенесен и на крестьянское землевладение. Куттомы Бомануара, например, предписывали, чтобы старший сын получал не менее двух третей отцовского надела.
4. С возникновением городов начинают появляться и первые зачатки буржуазных отношений. Земля, находившаяся в собственности горожан (несмотря на обременения феодального характера), имела более свободный правовой статус, могла продаваться и завещаться.
Появляются посредники, скупающие сырье у крестьян и перепродающие его в городе. Между непосредственными производителями и потребителями становится новое лицо, в производстве не участвующее, наживающееся на посреднической торговле. По мере развития товарного производства из него вырастает купец.
В Англии возникает особая категория предпринимателей. Они раздают шерсть ткачам, а получают от них готовое сукно, которое затем поступает красильщикам, валяльщикам, ворсовщикам, пока товар не будет готов к продаже. За каждую операцию предприниматели расплачиваются особо.
Образуются торговые компании. Капитал их составлялся из взносов участников. Соответственно взносам делилась и прибыль.
5. Огромный размах приобретают ростовщические операции всякого рода. Возникают первые банки. Появляется вексель. По одной версии, его изобретение приписывается флорентийцам, по другой - арабам.
Вексель представлял собой по существу переложенную на бумагу римскую стипуляцию. Для истребования денег по векселю не было преград. Тот, кто его подписал, должен был платить в бесспорном порядке и именно ту сумму, какая была указана. Просрочка платежа влекла за собой немедленные репрессии- заточение в долговую тюрьму с конфискацией имущества, изгнание из города (как в Генуе) и пр. Главное же удобство состояло в том, что показанная в векселе сумма долга могла заключать в себе любой процент, намного больший, чем дозволялось: никто не мог входить в обсуждение того, как и из чего образовалась сумма долга по векселю.
Процентные операции были в принципе запрещены церковью .ввиду той явной неприязни, которую евангельский Христос питал к мытарям (сборщикам налогов) и ростовщикам. Но была оговорка в папских буллах насчет возмещения "ущерба", который "может потерпеть заимодавец". В тех случаях, когда церковь сама давала взаймы, она выговаривала себе землю должника в виде обеспечения, извлекала из нее доходы и уже не выпускала из рук. Недаром этот вид залога стали называть "мертвым залогом".
Процент по займовым операциям был, как правило, очень высоким -от 40 до 60 годовых.
Сохранился рассказ об одном английском аббате, который, взяв взаймы 25 фунтов, должен был через четыре года уплатить 840 фунтов.
6. Все большее разнообразие экономических связей так же, как и распространение римского права, усложняет некогда весьма примитивную область договорных отношений. Договоры найма, подряда, поручения и пр. занимают место рядом со старинными куплей-продажей, меной и дарением.
Сохранился договор между Микеланджело и купеческой гильдией Флоренции о сооружении статуи Давида. Гильдия давала мрамор, рабочих и ежемесячную плату в течение 10 лет начиная с 1 сентября 1501 г.
Постепенно отходят в прошлое старинные формы удостоверения сделок. Все большее значение приобретают документы.
В крестьянской среде, впрочем, предпочитают старинные обычаи: при переходе земли продолжают призывать 12 свидетелей и 12 мальчиков. Каждому из мальчиков, наблюдавших ввод во владение, надирают уши и дают пощечины, чтобы они лучше запомнили происходящее и могли быть свидетелями в будущем.
Б. Семейное право
1. Семейное право европейского средневековья развивалось под сильнейшим влиянием католической церкви.
Раннее христианство видело в браке богоустановленный способ обуздания чувственности и потому относилось к нему с терпимостью. Но уже в 451 году устанавливается запрет для монахов, ав1107- для священников вступать в брак. Внедрялось это с большим трудом.
С IX века стало утверждаться представление, будто брак является особым таинством, подобным причастию или крещению. Следствием такого взгляда было запрещение внебрачных связей и разводов, на что очень много сил положил папа Григорий IX.
Тридентский собор (XVI в.) наложил анафему на всех, кто не признает брак таинством и допускает развод.
Однако, если оказывалось, что один из супругов ошибся в социальном положении другого супруга, более низком, чем его собственный, церковь охотно признавала такой брак недействительным. Классовые интересы и на этот раз оказывались выше доктрин.
Брак между близкими родственниками не допускался. Но ни крестьянину, ни крестьянке не было позволено уходить в другую деревню. Тем не менее церковь закрывала глаза на проистекавшие из этого неизбежные кровосмешения.
Каноническое право принесло с собой резкое ухудшение правового положения женщины. Из римского семейного права бралось все худшее. Так, был установлен брачный возраст: 12 лет для девочек и 14 лет для мальчиков
В то время как римские юристы, например Гай, считали несправедливым отстранение женщин от распоряжения имуществом семьи и, основываясь на естественном законе, говорили о равенстве полов, творцы канонического права настаивали на полной имущественной неправоспособности женщины.
2. Правомерность физического наказания жены сохранялась в течение всех средних веков, а в самое раннее время феодализма не возбранялись ни ее продажа (в Англии), ни даже убийство ее (в особенности за прелюбодеяние).
Широко известен русский "Домострой" попа Сильвестра. Но он еще может считаться либеральным по сравнению с сочинением французского юриста Тирако "О брачных законах", изданным в 1513 году. Вот основные положения книги.
Женщина - существо низшее, ее депо повиноваться: так устроила природа. Мужчины должны вступать в брак 36 лет, женщины - 18 (сам Тирако женился на 11-летней девочке). Женщине разрешается наряжаться только для мужа. Муж не должен смотреть на жену как на ровню. Бить ее, впрочем, не надо только потому, что она может отомстить неверностью и ядом. Полновластной хозяйкой женщина может быть только в саду; ее рабочий инструмент - прялка.
3. Приданое, которое приносила жена, становилось общей собственностью семьи, и распоряжался им муж. Дарения в пользу жены хотя и не запрещались, но ограничивались.
По общему правилу, можно было дарить не более 1/3 имущества (Саксонское зерцало). В Англии по общему праву жена наследовала 1/3 свободного держания (фригольда).
Раздельность имущества супругов существовала в немногих странах Европы, в частности во Франции.
4. Каноническое право ставило вне официального общества детей, рожденных вне брака. Оно требовало их последующего узаконения браком родителей, хотя законы и обычаи ограничивали возможность подобного узаконения.
Английское право (Мертонский статут 1235 г.) прямо запретило подобный способ узаконения, видя в нем нечто противное интересам феодальных собственников.
В Англии в XII веке законом Генриха II предписывалось, чтобы всякая девушка, забеременевшая вне брака, сообщала о том властям. Если она этого не делала, то при гибели ребенка (независимо от причин) она подлежала смерти.
5. Там, где поддержание нормальных семейных отношений становилось невозможным (например, вследствие прелюбодеяния жены), церковь допускала отлучение от стола и ложа: брак сохранялся, брачные отношения разрывались.
Реформация (протестантизм перестал смотреть на брак как на таинство), а еще более Возрождение (XV-XVI вв.) принесли с собой некоторое улучшение в семейном положении женщины. Возросло уважение к ней, у нее самой прибавилось чувства достоинства.
В особенной степени это относится к Италии. Образованные, энергичные женщины становятся во многих отношениях равными самым выдающимся мужчинам. Дочь известного юриста Джованни д'Андреа, учителя Петрарки, Новелла читает вместо отца лекции в Болонском университете, хотя и скрываясь за занавеской. Исчезает разница между законными и незаконными детьми. Незаконнорожденными были Леонардо да Винчи и сам папа Климент VII.
Но и здесь еще очень много варварского. Одна женщина из Прато, будучи похищенной испанским солдатом, убивает его, захватывает по праву добычи деньги солдата и, возвратившись домой, спрашивает мужа, согласен ли тот взять ее назад, если она уплатит 500 гульденов в виде нового приданого и платы за насильственное бесчестие, над ней учиненное.
Ж. Уголовное право
1. В настоящее время кажется само собой разумеющимся, что уголовный закон должен быть определенно сформулирован и что только те действия влекут за собой уголовное преследование, которые прямо и недвусмысленно предусмотрены законом как преступные.
Средневековая юстиция смотрела на это по-другому. Хотя и кутюмы и законы предписывали наказание за известные действия, судья не был связан этими предписаниями, особенно в том, что касалось преступлений, квалифицируемых как политические и религиозные.
То же самое следует сказать и о наказаниях. Каждый раз, когда преступление заслуживало особого наказания, судья изобретал казнь, которая должна была поразить воображение, была бы достаточно длительной, достаточно мучительной.
Мы уже не говорим о внесудебных расправах, о массовых избиениях, сопровождавших всякую попытку возмущения, всякое отступление от католичества. В 997 году французские крестьяне, виновные в возмущении против гнета, были подвергнуты массовому искалечению: им отрубили руки и ноги. При подавлении ереси на юге Франции уничтожались все без разбора: "Господь на небесах разберется, кто католик, а кто еретик". О том, что последовало после поражения крестьянских восстаний в Англии и Германии, нельзя и сейчас читать без содрогания. Ни о каком суде не было и речи.
Преступлением считалось всякое проявление "неверности" по отношению к королю, сеньору, цеху, гильдии. Но что такое "верность", не было определено достаточно точно, и потому всегда существовала возможность произвола. От этого особенно терпели города, когда они были вынуждены бороться за вольности.
Таким же неопределенным было понятие "государственной измены" в английском уголовном праве. Государственной изменой считалось одно время одобрение первого брака короля Генриха VIII и осуждение брака с фрейлиной Анной Болейн (за это поплатился головой Томас Мор). Потом, когда Болейн надоела королю, приказано было считать изменой сожаление по поводу ее казни.
Можно указать на множество действий, считавшихся преступлениями, которые не назовет преступными ни один современный суд. Так, анатомирование трупов рассматривалось как преступление, за которое вплоть до XVI века была установлена смертная казнь.
Когда в начале XV века народ Милана, разоренный бессмысленной войной, вышел на демонстрацию с криками "мир!", было объявлено, что произнесение слов "мир" или "война" есть государственное преступление. Дело дошло до того, что священникам пришлось, вместо слов молитвы "дай нам мир", провозглашать "дай нам тишину".
В то же время многие деяния, признаваемые преступными любым современным законодательством, не считались таковыми в средние века. Это прежде всего открытый грабеж на больших дорогах, которым систематически занимались конные отряды рыцарей, пленение и заточение в целях получения выкупа, так называемое право первой ночи, бывшее легализованным изнасилованием, и т. п.
Распространение инквизиции и преследование так называемых религиозных преступлений привело к необычайному расширению феодальной репрессии. Под видом еретиков истреблялись и уничтожались все те, в ком видели опасность существующим порядкам, все наиболее передовые умы, восстававшие против схоластики и суеверий.
Используя невежество и фанатизм, церковь сумела придать популярность своим зверствам. Верили, что "колдовство" и вероотступничество могут навлечь "гнев божий" на всю страну, на весь народ. Об этом без конца повторяется в Библии. Не удивительно, что в каждом стихийном несчастье видели "божье наказание" за ересь.
Со спокойной совестью король Испании Филипп II, дегенерат и садист, утвердил приговор инквизиции, которым осуждался на смерть весь народ Нидерландов, боровшийся за национальную свободу. Было казнено около 25 тысяч человек. Светские суды мало в чем уступали судам церковным. В Англии, где инквизиции не было, но преследования за ересь были не менее жестокими, общее число казненных - по всем видам преступлений - было очень велико: из 4-5 миллионов человек населения было отправлено на смерть: при Генрихе VIII - 72 тысячи человек, при его дочери Елизавете (XVI век) - 89 тысяч.
В Германии судья Карпцов послал на казнь, по его собственному признанию, 20 тысяч человек. И это только один судья!
Не существует возрастного предела, ограничивающего или исключающего применение уголовного наказания, особенно казни, в отношении детей. Епископ Вюрцбургский, например (XVII в.), приговаривает к сожжению девятилетнюю девочку, заподозренную в "колдовстве", и она была сожжена вместе со своей младшей сестрой.
Объективное вменение, то есть наказание без вины, наказание единственно с целью устрашения и мести, ^Широко применяется при каждом крупном политическом процессе, при преследовании еретиков и "колдуний".
Массовые избиения семей и друзей политических противников были заурядным явлением во время борьбы между гвельфами и гибеллинами во Флоренции (Италия): пока та или другая партия стояла у власти, она давала полную волю страстям.
В 1721 году в Париже на Гревской площади вместе со знаменитым разбойником Картушем был казнен его брат, совсем ребенок, никак не причастный к преступлению.
Английское право, впрочем, довольно рано обогатилось понятиями, заключавшими в себе идею группировки преступлений в зависимости от их тяжести. Самым тяжким стали признавать "тризн" - государственную измену (главным образом неверность сеньору); термином "фелония" охватывались особо тяжкие преступления против личности (убийство, изнасилование) или собственности (поджог).
Это ничуть не мешало тому, чтобы приговаривать к смерти за убийство кролика на чужой земле, за кражу носового платка из кармана и пр.
2. Особую группу деяний, квалифицируемых как преступные, составляли те, в которых выражался протест угнетенного народа против эксплуатации.
Многочисленные постановления, касающиеся преследования крестьянских "разбоев", указывают на одну из наиболее распространенных, хотя и примитивных, форм сопротивления гнету. Но в то время, как законодательство и суд изощрялись в наказаниях для "разбойников", народные симпатии были на стороне последних.
Всем известна легенда о Робин Гуде из Шервудского леса (Англия). Враг попов, дворян и купцов, друг и защитник простого человека - так выглядит "разбойник" в глазах народа и таким он запечатлен в народной памяти.
С необыкновенной жестокостью, как мы уже говорили, подавлялись восстания против феодального строя. В начале XIV столетия по всей Италии гремела слава Дольчино - великого крестьянского вождя. Стоя во главе крестьянской армии, Дольчино добивался осуществления коммунистического идеала, как он ему рисовался. И он и его солдаты ("апостольские братья") бились до конца. Дольчино и его подруга Маргарита были схвачены и подвергнуты пытке. От них требовали отречения. Им при жизни сдирали кожу, скручивали, раздробляли конечности, вырывали мясо. Оба молчали с непередаваемой твердостью. Маргариту казнили позднее, чтобы она могла видеть агонию Дольчино.
Способствуя развитию буржуазных отношений (до известного времени), европейский абсолютизм использует уголовное законодательство с тем, чтобы принудить работника (особенно разоренного огораживанием крестьянина) принимать навязываемые ему условия работы. Так вырастает "кровавое законодательство", наиболее яркий пример которого дает Англия XVI века. Законы 1536, 1547, 1572 годов, изданные королями династии Тюдоров, предписывали отрезание ушей у так называемых закоренелых бродяг и смертную казнь при рецидиве; всякого человека, отказавшегося от работы на предложенных ему условиях, разрешалось обращать в рабство. Для этих категорий преступников закон предписывал унизительные телесные наказания: кнут, клеймение, заковывание в цепи.
3. В официальной теории непреложной истиной считалось, что устрашение (или, как мы сказали бы сейчас, общая превенция, предупреждение) является главной целью наказания ("чтоб иным, на то смотря, не повадно было так делать", говоря языком старого русского права). Во Флоренции был даже, рассказывают, обычай "увековечивать" каждый случай публичной казни картиной.
Следуя этому убеждению, смертную казнь стремились осуществлять в наиболее мучительных формах. Применялись кипячение в масле (при этом тело казнимого опускалось в котел не сразу, а постепенно - начиная с ног), колесование, четвертование, разрывание, распятие на кресте, закапывание живьем, вытягивание внутренностей из живого тела, вливание в горло расплавленного металла, засечение и т. п.
Смертный приговор, предписывавший казнь, определял, по обыкновению, и способ ее, при этом не возбранялось соединять многие мучительные средства.
Вот как казнили, например, Равальяка за убийство короля Генриха IV во Франции (1610 г.): убийцу положили спиной на эшафот и крепко привязали; в руку его вложили нож (орудие преступления) и сожгли ее серным огнем; клещами рвали тело и лили в раны расплавленный свинец, масло и серу; затем конечности Равальяка привязали к лошадям и стали рвать сначала слабо, затем сильнее, пока не оторвали.
Во многих случаях наказание, помимо устрашения, заключало в себе заметный элемент мщения, как бы его ни прикрывали "священным писанием" или "государственным интересом".
Когда по приказу Людовика XI казнили герцога Немурского, под эшафотом поставили его малолетних детей, чтобы на них упали капли отцовской крови.
После казни не спешили убирать трупы. Они неделями висели на пиках, на стенах городского вала, на базарной площади, целыми или расчлененными.
4. Своеобразным обобщением средневековой теории и практики наказаний явилась так называемая "Терезиана" - австрийский кодекс 1768 года, сменивший "Каролину" в землях австрийской монархии.
В XVIII веке не только Австрия, но и другие германские государства выработали свои кодексы, сменившие "Каролину".
"Терезиана" не только узаконила пытку - это не было новшеством, - она содержала иллюстрации, разъяснявшие, как и какими средствами следует пытать. ^В том, что касается наказаний, авторы кодекса дали волю самому изощренному воображению. Разрешалось вырезывание ремней из человеческой кожи и т. п., и все это как дополнение к смертной казни.
При "просвещенном" короле Иосифе II "Терезиана" была заменена другим кодексом, несколько смягчавшим наказания (1777 г.).
Пройдет время, и мир узнает о формах и методах пыточного процесса, применявшихся сталинским КГБ. Не думаю, чтобы они отличались от средневековых в чем-либо существенном.
5. Упование на суровость наказания как на самое верное средство предотвращения преступлений проходит через всю историю феодального права.
Между тем опыт самой же средневековой юстиции служит наиболее ярким свидетельством ошибочности этой точки зрения.
Никакие репрессии не могут остановить классовой борьбы, порождающей бесстрашные натуры. Но репрессии сами по себе не могут подавить и общеуголовную преступность, хотя способны в какой-то мере и на какой-то срок (3-4 года в среднем) уменьшить количество преступлений.
Самые суровые казни не производили должного впечатления на преступников. Карманные воры продолжали красть у самого эшафота, пользуясь стечением публики (несмотря на то, что им самим грозил эшафот); в г. Тулузе (Франция) незадолго до революции банда убийц скрывалась за забором городской виселицы.
Сообщая об этом случае, Ж.П. Марат пишет: "Заблуждением является думать, что злодея обязательно удержит суровость угрожающей меры: воспоминание о ней очень скоро испаряется, между тем как неотвязные побуждения и нужды несчастного не покидают его ни на миг".
По наблюдениям священников, принимавших последнюю исповедь обреченных, большая часть преступников неоднократно присутствовала при казнях. Но каждый раз, совершая преступления, они надеялись на принятые ими предосторожности. Эта надежда была сильнее страха.
Не следует преувеличивать также положительное воздействие смертной казни на публику. Следуя одна за другой, казни быстро превращаются в зрелище. Не раз было замечено, что когда казнимая молода и красива, а казнимый имеет за собой славу "героя" да еще мужественно держится, зрители выражают свое сочувствие преступникам.
Оказываясь в центре внимания, осужденный нередко ведет себя вызывающе. Долго сохранялись в народе ужасные шутки осужденных, произнесенные на эшафоте или на пути к нему. Один просил палача вести его по той улице, где он не встретится с кредитором, другой предупреждал, что не любит, когда касаются шеи, ибо боится щекотки, и пр.
Необыкновенную убедительность приобретают столь частые уверения в невиновности, когда они произносятся с высоты эшафота; ужасное впечатление производит зрелище борьбы между палачом и преступником, когда последний, собрав силы, оказывает сопротивление.
Любопытно отметить то высокое положение, которое занимал в средневековом обществе палач; его одаривают деньгами, присваивают дворянский титул (например, в Германии) и пр. Он считается "последним судьей" (Nachrichter).
Как отмечал русский криминалист Таганцев, в XIX веке отношение общества к палачам уже совсем другое. С ними не хотят иметь дела. Их подбирают нередко из рецидивистов, которым за то прощают преступление. Но много раз случалось, что убийцы и грабители предпочитали идти на казнь, чем принимать на себя обязанности палача.
6. Среди прочих наказаний, применявшихся феодальными судами, следует выделить ссылку на галеры.
Галеры - это гребные суда. На каждой галере находилось до 300 гребцов. Каждые 5-6 человек были прикованы к одной скамье и одному веслу. Здесь они ели и спали.
Ссылку на галеры стали применять начиная с XV-XVI веков. Она была, как правило, бессрочной - до смерти. Больных сносили в трюм, где, лишенные воздуха, света и нужной пищи, они быстро погибали. Трудно сказать, какая смерть была предпочтительней: на галерах или на эшафоте.
При Людовике XIV на галеры стали ссылать не столько преступников, сколько протестантов, не желавших менять веры, а также авторов и издателей книг, почему-либо не понравившихся правительству.
С течением времени галеры стали заменяться каторжными работами в портах.
Излюбленным средством наказания в Германии было прогнать через строй. Оно применялось по отношению к лицу "податного сословия". Во Франции прогоняли через строй виновных солдат.
7. Тюрьма становится орудием наказания не ранее XVI века (до этого времени она только место задержания до суда).
В настоящее время трудно вообразить себе, чем была средневековая тюрьма в Англии, Франции и во всех других странах Европы.
"Мы с любопытством осматриваем теперь, - пишет выдающийся русский дореволюционный криминалист Таганцев, - в более старых городах Европы или в развалинах замков эпохи феодальной подземные каменные гробы, лишенные света и воздуха, или такие же клетки с раскаляющейся свинцовой кровлею... но представим мысленно то время, когда... в них проводили годы, десятки лет, целую жизнь заживо погребенные, прикованные к стене или хотя и пользующиеся свободой движения в двух-, трехсаженном логовище, но среди скученных товарищей по несчастью - живых, а нередко и мертвых, по неделям остававшихся без погребения, без всякой одежды или в разодранных лохмотьях, покрытых насекомыми всякого рода, в удушливой атмосфере сырости, плесени, не выносившихся нечистот, поддерживая свои силы заплесневевшим хлебом да какой-нибудь похлебкой, мало отличной от помоев".
Женщины и мужчины, взрослые и дети, новички и закоренелые преступники содержались вместе. О том, чтобы занять арестантов работой, никто и не помышлял.
Весьма нередко (особенно в Англии) в одной и той же тюрьме, в одной и той же камере помещались неоплатные должники и уголовники-рецидивисты, ждущие суда за преступления.
Для того чтобы арестованные не пытались бежать, применялись кандалы и приковывание.
"В Кембриджском графстве, - продолжает Таганцев, - арестантов, напр., клали спиной на железные полосы, укрепленные на полу, приковывали цепью, надевали на шею железное, с большими иглами, кольцо, мешавшее наклонять голову к земле, и покрывали еще другою тяжелою полосою ноги".
Нередко оказывалось, что в таких условиях многие годы находились заключенные незаконно, случайно.
Основную массу арестантов составляли мелкие преступники, виновные в незначительных кражах и т. п.; виновные в немногим более тяжких преступлениях наказывались смертью.
8. В Древней Греции, равно как и в рабовладельческом Риме, уголовному преследованию подвергались и животные. Средние века сохранили и "упрочили" этот обычай.
Объясняли его по-разному. Одни - тем, что всякое преступление нуждается в очистительном наказании, другие - тем, будто нельзя сомневаться в наличии сознания, психической деятельности у животных.
В XIV и XV веках животные, виновные в смерти людей, приговаривались обыкновенно к повешению. Перед этим их подвергали заключению и пытке. Крик боли принимался за признание вины. Во время казни животных одевали в человеческое платье. Казнь животных была чаще всего квалифицированной: вешали за задние ноги.
Весьма обыкновенным было обвинение животных в "колдовстве": в XV веке был сожжен петух, которого обвиняли в том, что он снес яйцо (следовательно, находился в союзе с дьяволом); церковные суды нередко разбирали дела о преступлениях, совершенных насекомыми, грызунами, когда они причиняли вред земледелию, и т. п. Комментарии излишни.
II. Феодальные государства в Восточной Европе