ПРИЛОЖЕНИЕ

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 

 

ИМПЕРСКИЙ КАПИТУЛЯРИЙ (996-1002 ГГ.)

 

Возникла необходимость в постановлении, поскольку в нашей империи князья светского и духовного сословия, люди богатые и небогатые, большие и небольшие ссылаются и давно уже жалуются на то, что им не повинуются должным образом их собственные сервы. Одни из последних считают себя свободными вследствие того, что их господа, как это часто случается, не могут доказать их сервильного состояния, из которого эти люди пытаются выйти неправедным образом и при помощи лживых уверений. Другие же стараются подняться до свободного состояния, используя то обстоятельство, что их господа, обремененные, как это бывает, различными заботами, в течение длительного времени не обращали на них внимания и эти люди не принуждались к несению обычных повинностей или хотя бы к уплате чинша в качестве памятного свидетельства о сервильных повинностях. И вот по этой-то причине эти люди называют себя свободными и заявляют, что они живут как свободные лица на основе закона и обычая, поскольку на них очень недолго лежали сервильные обязанности. А посему угодно Нашему Величеству постановить:

1. Если серв, стремясь к свободе, назовет себя свободным, пусть будет дозволено его господину, коль скоро

 покажется ему это лучшим, если затруднится он доказать сервильное состояние того человека, разрешить спор поединком, либо лично, или через выставленного им бойца. И пусть будет дозволено серву выставить человека взамен себя, если болезнь или возраст помешают eму сражатъся.

2. А чтобы серв вследствие какой-либо поблажки не скрылся, постановляем мы нашим эдиктом с соизволения Господа, да будет он славен вовеки, чтобы каждый серв для точного выявления его сервильного состояния тотчас, как настанут декабрьские календы, платил 1 денарий государственной чеканки своему господину или его слуге, предназначенному для того.

3. Сыновья же и дочери сервов пусть начинают платить подобным же образом указанный чинш а напоминание о сервильном состоянии с 25-летнего возраста. И пусть никогда не уничтожается сервильное состояние значительной протяженностью во времени [при неуплате чинша].

4. А если какой-либо церковный серв не озаботится блюсти этот наш эдикт, он будет оштрафован на половину всего его имущества и снова ввергнут в сервильное состояние. Церковному серву не дозволяется как-либо выходить из сервильного состояния, если только его не захотят освободить сами главы церкви. Итак, мы запрещаем любым способом освобождать церковных сервов и повелеваем возвратить в сервильное состояние и под власть церкви тех, кто каким-либо образом стал свободным.

Хрестоматия по истории средних веков.

 

ПЕСНЯ ЗЕМЛЕПАШЦА

 

Я слышал, что люди на этой земле горько жаловались, как им трудно обрабатывать землю. Хорошие годы доброго урожая минули - люди забыли, что такое шутки и больше не поют песен. Теперь мы должны только работать, нам не осталось ничего другого; я не могу больше жить, собирая колосья после жатвы; но еще горше, когда приходится просить милостыню, ибо каждый четвертый пенни должен идти королю [речь идет о налогах].

Так, мы жалуемся королю, но получаем холодный ответ, и, надеясь поправить свои дела, все время теряем больше и больше; тот, кто имеет какое-либо добро, не надеется его сохранить, но всякий раз мы в конце концов теряем самое дорогое.

Тяжело терять, когда мало, что есть, а у нас много нахлебников, ожидающих нашего добра; луговой сторож норовит причинить нам ущерб, чтобы получить мзду; бейлиф постоянно приносит нам вред, считая, что поступает хорошо; лесной сторож занят тем, что сторожит нас, следя за нами из-за деревьев. У нас не может быть ни достатка, ни покоя.

Так они грабят бедняка, который для них ничего не значит: он должен гибнуть в поту и в труде... Произвол шествует по стране, право нарушается, и вся рыцарская спесь опирается на труд бедняка...

...Так, нас выгоняют из хороших домов в утлы; и те, кто прежде носил хорошее платье, теперь одеты в лохмотья.

А потом еще является бедль [пристав вотчинного суда] с насмешливыми словами: "Приготовь мне серебро для оплаты штрафа - ведь твое имя занесено в мои документы, и ты это отлично знаешь". А я уже более чем десять раз уплатил свои поборы! И все же я должен отнести ему жареных кур, а в рыбный день - миногу и лосося.

И вот я должен на выбор или выставить поручителей, или продать мой хлеб, когда он еще на корню. И для тех, кто получит все мое добро, я все же останусь грязным грубияном и буду вынужден, таким образом, истратить все, что я собирал целый год.

Я вынужден отдать то, что я накопил раньше, и позаботиться об этом до того, как придут судебные приставы. Ведь господин бедль является как дикий кабан - он кричит, что он опустошит мое жилище; чтобы его умилостивить я должен дать ему марку или еще больше, хотя я продал свою кобылу в установленный [обычаем] день. Так под видом штрафов они притесняют нас, охотясь за нами, как собаки охотятся за зайцами... С тех пор как я работаю на земле, я постоянно терпел такие обиды. Бедли никогда не призывались к ответу, ведь они умеют избегать этого, мы же всегда попадаемся.

Так я с холодом в сердце несу все эти заботы, с тех пор как веду хозяйство и владею своей хижиной. Чтобы уплатить налог королю, я продал зерно, предназначенное для посева, и теперь моя земля пустует и привыкает к отдыху. С тех пор как они увели из моего хлева мой лучший скот, я готов плакать, думая о своей судьбе, - так рождаются нищие, и наша рожь гниет на корню... По свету бродит отчаяние и горе; насколько лучше сразу погибнуть, чем так трудиться.

ОБЩИННОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ ДЕРЕВНИ ПФЛАУНЛОХ (1480 год)

 

Во имя неделимой Святой Троицы аминь. Так как постановления, давно принятые людьми, забываются, а письменные законы могут существовать вечно и изо дня в день дополняться и усовершенствоваться, то сегодня, в день, указанный в этом документе, собралась вся община, богатые и бедные, лично проживающие в своем жилище в деревне Пфлаунлох, и единодушно решила, что любое постановление, принятое теперь всеми жителями Пфлаунлоха, богатыми и бедными, или которое будет принято их потомками, должно иметь силу до тех пор, пока ему будет покровительствовать Господь Бог. Во имя разумного увековечивания своего замысла и упрочения своего единства, в интересах обеспечения своих и потомства общинных владений и чести, а также с целью дальнейшего сохранения единства и общих источников жизни для потомства они составили настоящий распорядок и по единодушному решению всей общины превратили его в закон...

1. ...Значительное время тому назад существовал обычай, по которому все жители Пфлаунлоха выбирали из своей среды четырех старших. Однако с течением времени из-за уменьшения или роста населения, а особенно из-за разногласий и пренебрежения к общим интересам этот обычай был забыт и каждый стал действовать в своих интересах, нанося этим вред общине. Отныне вновь на благо общины, во имя лучшего мира и единства ежегодно в день св. Георгия (23 апреля) вся община, богатые и бедные, деревни Пфлаунлох, как ей подсказывает совесть, выбирает в качестве старших владеющих наследственными наделами четырех крестьян, которых она считает наиболее полезными и пригодными для рассмотрения и решения общинных вопросов. И пусть эти четверо всегда будут настолько полновластными и могущественными, чтобы решать все вопросы общины относительно марки, дорог и тропинок, собирать все долги, заботиться об общинных баранах, распоряжаться относительно выгона скота, пастбища, охраны, рытья канав и всего того, в чем будут нуждаться члены общины, богатые и бедные, а также их скот. И все то, что эти четверо, избранные теперь или в другое любое время, сообща или по отдельности предпримут, сделают, призовут, запросят и т. д., является обязательным для всех; все они должны быть им послушны и не сопротивляться, не выступать против них ни устно, ни делом, не скрываться от них и не искать защиты со стороны...

3. И пусть эти четверо ежегодно в день св. Георгия клянутся общине, что они по мере своих сил будут действовать на пользу и благо всей общине, как это предусмотрено настоящим документом.

4. И пусть община сообща с четырьмя старшими в день св. Георгия выберет общинного исполнителя... Исполнитель обязан давать клятву общинникам в том, что он по мере своих сил будет действовать на пользу и благо всей общины, предупреждая всякое зло, и что он честно исполнит все распоряжения и приказы четырех старших.

 И пусть община заплатит исполнителю за труд столько, сколько он заслужил согласно усмотрению четырех старших.

5. Отныне четверо старших ежегодно в день св. Георгия обязаны при помощи присягнувшего исполнителя созывать всю общину в пригодный для этого дом, чтобы выбирать четырех старших и исполнителя. И пусть прежние четверо старших, которые получают отставку от общины, отчитываются перед вновь избранными о всех общинных делах, приходах, расходах и долгах, сообщают им все, чтобы вновь избранные знали, как и что делать дальше.

6. Все деньги, собранные в виде штрафа или иным путем, четверо избранных обязаны по совету общины использовать на общее благо, на пользу богатых и бедных, никому не отдавая их в личную собственность; и сами они не должны их присваивать.

7. Если теперь в марке или на пашне Пфлаунлоха находится залежный участок, который раньше обрабатывался, то согласно обсуждению и решению он на третий год превращается в пар, а если на нем растет достаточно травы, то ее следует косить в день св. Якова (25 июля). Остальные луга следует косить в обычное время, как это водится издревле...

8. ...Как житель Пфлаунлоха, богатый и бедный, у которого нет огорода, имеет право разбить огород на одной четвертой части висмада1 и посадить там столько овощей, сколько ему и его семье нужно.

9. ...Пусть никто не начинает обрабатывать свой пар раньше, чем за 8 дней до Троицы. Пусть тогда начнут поднимать пар. Если же в это время будет засушливая или ненастная погода, то четверо выборных имеют право приблизить или отсрочить этот день в зависимости от времени, погоды и необходимости. И что они прикажут, является обязательным для всех без исключения.

10. И пусть в дальнейшем никто ничего другого не сеет на паровом поле, кроме свеклы и льна. Если же кто-нибудь сеет другое, чем здесь указано, то это отойдет общине, и никто не может этому мешать или возражать против этого.

11. ...Постановили, что община платит пастуху ежегодно в качестве жалованья 10 фунтов серебром и он не должен получать сверх того в качестве жалованья ни одной овечки...

12. ...У каждого крестьянина Пфлаунлоха должно быть не более 14 овец и у каждого живущего на чужом наделе (безземельного жителя деревни - субарендатора) - не более восьми, которых он может выгонять на обычное пастбище.

13. ...Если у кого из жителей деревни после дня св. Георгия отелится корова или опоросится свинья, то он обязан давать пастуху с коровы и свиноматки по буханке хлеба...

14. ...Если какой-нибудь житель деревни Пфлаунлох до дня св. Иоанна (24 июня) купит скот на стороне и захочет его пасти в общем стаде, то каждый, кто это сделает, обязан давать пастуху буханку хлеба и плату с каждой головы...

17. ...Если кто-нибудь из жителей Пфлаунлоха выгоняет свой скот в общее стадо и не имеет в поле зерновых культур, то он вместо одного снопа озимого или ярового зерна обязан платить 3 геллера, а кто сам ничего не мелет и не печет, тот платит пастуху 4 геллера за буханку хлеба...

18. Кто из жителей имеет собственных лошадей, тот обязан ежегодно один раз привозить пастуху дрова из леса...

19. Далее также постановили, что если какой-нибудь житель Пфлаунлоха, богатый и бедный, утаит часть своего скота и не уплатит пастуху деньгами или продуктами, как сказано выше, то этот скот переходит в руки общины. Его обязаны принять четверо старших и использовать на благо общины. И ни собственник, ни наследники не могут возражать против этого или потребовать его себе.

20. И с пастбищем следует поступать так, как это издавна ведется.

21. И если кто из общинников, проживающих в Пфлаунлохе, богатый или бедный, когда-нибудь не повинуется четырем избранным или присягнувшему общине исполнителю, то каждый раз, когда это случится, четверо старших или по их приказу присягнувший общине исполнитель обязаны взять под залог то, что предусмотрено согласно присяге, и использовать залог на благо общины. И пусть им поможет в этом община, а непослушный не должен предпринимать что-либо против или искать защиту на стороне.

22. Если же кто из общинников, богатый или бедный, ведет кощунственные речи или противодействует четырем старшим в их деятельности или в выполнении их приказа через исполнителя и это выяснится, то каждый, кто так поступает, платит 60 пфеннигов геллерами, если он беден, и 3 фунта, если он богат...

23. Также всей общиной, богатыми и бедными, согласовано, постановлено и запрещено отныне и вовеки кому бы то ни было из жителей Пфлаунлоха рыть канаву или копать яму на проезжей дороге, проходящей через указанную деревню. Кто совершит это преступление, обязан немедленно платить штраф в один рейнский гульден. Кто в других местах деревни по необходимости выроет канаву не в ущерб проезжей дороге, тот может это сделать без уплаты упомянутого штрафа.

И чтобы все то, что здесь написано, во все времена верно соблюдалось всеми жителями деревни Пфлаунлох, богатыми и бедными; все те богатые и бедные, которые теперь лично в свои жилищах живут в Пфлаунлохе, клятвенно дали друг другу руки в том, что они и их наследники и потомки всегда будут вместе. Так как различные господа, духовные и светские, имеют в деревне Пфлаунлох наделы, то пусть наше мнение, порядок и все то, что здесь записано, не затронут ни у одного из этих господ их чинши, богатства, зависимых людей и права...

...Документ написан и зачитан всей общине честным Иоганном Шафлютцелем, являющимся в настоящее время судебным писарем в священном имперском городе Нердлингене. Дано в воскресенье 13 августа 1480 года от рождения Христа.

В. Е. ГУТНОВА

 

КРУПНЫЕ КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ XIV-XV ВЕКОВ

 

...Вызванная общим кризисом домениальной сеньории перестройка феодальной системы хозяйства во многом была выгодна для крестьянства, так как способствовала коммутации ренты и его освобождению от лично-наследственной зависимости. Вместе с тем эта перестройка создала для него и новые трудности. Во-первых, она происходила почти повсюду медленно, порой с рецидивами тяжелой феодальной реакции в самых различных проявлениях. Во-вторых, во многих случаях ликвидации домениального хозяйства сопутствовал значительный рост денежной или натуральной ренты, а также единовременных сеньориальных платежей, посягавших на весь прибавочный продукт крестьянского хозяйства. В-третьих, во всех странах Западной Европы кризис домениального барщинного хозяйства, а также воздействие на деревню товарно-денежных отношений, резко усилили расслоение крестьянства и значительно увеличили количество малоземельных крестьян, безземельных сельских ремесленников и батраков. Положение этих слоев оставалось тяжелым, даже когда они получили свободу. Наконец, усилившееся в этот период во всех странах Западной Европы централизованное государство по мере освобождения крестьянства все больше и больше претендовало на долю в его избыточном продукте, подчиняя крестьян государственному обложению... Обострению классовой борьбы крестьянства Западной Европы способствовали эпидемии середины и конца XIV в., приведшие к резкому сокращению количества рабочих рук в деревне, драконовским антирабочим законам, направленным против сельской бедноты, и к усилению явлений феодальной реакции. Ухудшила положение крестьянства, особенно во Франции и Англии, также Столетняя война и связанные с ней насилия и разорение... Все тяготы, ложившиеся на крестьянство, ощущались им тем более остро, что в конце XIII - начале XIV в. многие его представители уже считали себя свободными. Эти обманутые в XIV в. надежды питали крайнее обострение классовой ненависти крестьян к феодалам и быстрый рост их классового самосознания. Новые трудности, испытываемые массой крестьянства, затрагивали не только беднейшую его часть, но не в меньшей степени среднее и зажиточное крестьянство...

На этом общем социальном фоне в Европе возникают крупные крестьянские восстания XIV-XV вв. В 1304- 1307 гг. происходит восстание Дольчино в Северо-Западной Италии, в 1320 г. - крестьянско-плебейское восстание в Северной Франции и Фландрии, в 1323-1328 гг. - крестьянское восстание в Приморской Фландрии. За ним последовали: в 1358 г. Жакерия, охватившая многие области Северо-Восточной Франции; в 60-80-х годах XIV в. движение тюшенов в Бретани и Нормандии и одновременно в Оверни и Лангедоке; восстание 1381 г. в Англии; восстание тукинов в Северо-Западной Италии в 1382- 1387 гг. В 20-30-х годах XV в. всю Европу потрясает таборитское движение в Чехии. В 1437-1438 гг. произошло крупное восстание в Трансильвании, в 1450 г. - восстание под руководством Кеда в Англии, в 1459 г.- большое крестьянское восстание в Калабрии, в 1462 и 1484 гг. - восстание ременсов в Каталонии. В 1441-1443 гг. вспыхнуло крупное крестьянское восстание в Дании, в 1434-1437 гг. - восстание под руководством Энгельбректа в Швеции, в 1436-1438 - в Норвегии. В 90-е годы XV в. начинается серия восстаний в Юго-Западной Германии, связанных с союзами "Башмака" и "Бедного Конрада". В 1491-1492 гг. разразилось восстание "хлеба и сыра" в Северной Голландии...

Каждое из этих восстаний имело свои, порой существенные особенности. Вместе с тем в них было и много общего. Все они отличались широким территориальным охватом, что показывает социальную солидарность больших масс крестьянства, которая выходит уже за локальные рамки. Другой характерной чертой этих движений была их общеполитическая или антицерковная, часто еретическая, окраска. Они имели обычно не только социальные, но и политические или религиозные предпосылки... Подавляющее большинство участников этих восстаний составляли крестъяне... В качестве союзников крестьянства нередко выступали не только городская беднота, но и горожане более высокого ранга, иногда даже городская верхушка... Меньшую роль в большинстве крестьянских восстаний рассматриваемого периода играли дворянские элементы, хотя отдельные представители господствующего класса участвовали почти во всех восстаниях, иногда даже возглавляли их... Во многих из них играли активную роль представители низшего духовенства - бедные приходские священники, капелланы, недоучившиеся студенты-теологи, еретические проповедники... Как правило, в крестьянских восстаниях XIV-XV вв. активно участвовали разные слои крестьянства, в том числе средние и зажиточные...

Крестьянская основа рассматриваемых восстаний отчетливо проявилась и в их целях и задачах. Программы и требования (преимущественно в изложении противников крестьян) дошли далеко не от всех восстаний. Как правило, эти программы, а тем более заключавшиеся в ходе восстаний соглашения выражали минимальные требования крестьян, приемлемые для всех слоев крестьянства, в том числе зажиточных, и не имевшие в виду ликвидации феодального строя в целом. Напротив, высказывания идеологов восстаний, а иногда практические действия всей массы повстанцев выражали более широкие цели восстания, его максимальные требования. Минимальные требования крестьян, выраженные в программах или соглашениях, обычно были очень схожи с теми, которые ранее выдвигались в локальных движениях: личная свобода и уничтожение наиболее тяжелых унизительных повинностей, сокращение размеров ренты, в частности барщины, или ее отмена, иногда - уменьшение или отмена церковной десятины, предоставление свободы пользования общинными угодьями и возврат тех, которые ранее были захвачены феодалами. Новым было почти повсеместное требование сокращения государственных налогов, наконец, часто - амнистии участникам восстания. Там, где восстание сочеталось с крестьянскоплебейской ересью, обычным был лозунг существенных изменений в церковной организации...

...Главной формой борьбы были нападения крестьянских отрядов на феодальные вотчины, их разгром, иногда грабеж, но всегда - уничтожение вотчинных документов, фиксировавших повинности крестьян и их личную зависимость, убийство феодалов и их должностных лиц. С этими действиями был связан лозунг, выдвигавшийся почти во всех восстаниях, - истребление "всех дворян", или "господ"... Даже в тех восстаниях, которые не были окрашены ересью, часто было характерно особенно враждебное отношение к духовенству.

Стихийное и недостаточно социально осмысленное стремление к уничтожению всей существующей общественной структуры, выражавшее максимальные цели восставших, в некоторых восстаниях переросло в более четкие идеологические представления... Это особенно заметно на примере восстаний под руководством Дольчино и Уота Тайлера, а также таборитского движения. Мечты о социальном переустройстве, о сословном и даже имущественном равенстве, а иногда и общности имуществ обосновывались "божественным" и "естественным" правом. Иногда выдвигались уже и контуры будущего общества. Однако в подавляющем большинстве случаев крестьяне в своих восстаниях не выдвигали четких положительных идеалов. Подобные максимальные цели крестьянских восстаний носили всегда утопический и сугубо субъективный характер, который не соответствовал объективному смыслу этих массовых движений, ибо выходил далеко за пределы возможностей эпохи. Объективный же их смысл заключался в создании наиболее благоприятных условий для самостоятельного крестьянского хозяйства, превращения крестьян в товаропроизводителей, уничтожения или смягчения их сословного неполноправия...

 ВОССТАНИЕ УОТА ТАЙЛЕРА

ИЗ ФРУАССАРА

 

Есть в Англии обычай (есть он и во многих других странах), по которому благородные имеют большие права над своими людьми и держат их в крепостной зависимости; а именно, их люди должны, в силу права и обычая, обрабатывать поля благородных, жать хлеб, свозить его на господский двор, складывать в ригу, молотить и веять; в силу той же крепости косят сено и возят его на барский двор, рубят дрова и возят их на барский двор и выполняют другие подобные барщины. И все это люди обязаны делать по крепостной своей зависимости от сеньоров. А народу в Англии больше, чем где бы то ни было, и много там благородных и прелатов, которых он должен обслуживать; а в графствах Кент, Эссекс, Сассекс и Бедфорд живет народу больше, чем где бы то ни было в Англии.

Злодейский сей народ начал подыматься в упомянутых мною графствах, ибо, по его словам, его держали в слишком тяжком рабстве; в начале же мира никаких крепостных не было, и никто не мог стать крепостным, разве что он был повинен в измене своему сеньору, как Люцифер Богу; они же не таковы, ибо они не ангелы и не духи, но люди, подобные своим господам, а с ними обращаются, как со скотом; этого они дольше переносить не хотят и не могут, а хотят "быть заодно"; если же будет пахать или совершать другие работы за сеньора, то желают за это получить плату.

Эти безумства еще раньше усиленно высказывал безумный английский поп из графства Кент, по имени Джон Болл, и за безумные его речи неоднократно заключал его в тюрьму архиепископ Кентерберийский. Сей Джон Болл по воскресеньям, после обедни, когда народ выходил из церкви, обыкновенно шел на погост, собирал вокруг себя народ и проповедовал следующее: "Добрые люди, дела в Англии не могут идти хорошо до тех пор, пока имущество не сделается общим, и не будет ни вилланов, ни благородных, и пока все мы не сравняемся. Почему те, которых мы зовем сеньорами, являются больше господами, чем мы? За какую это заслугу? Почему они держат нас в рабстве? Мы все происходим от одного отца и матери, от Адама и Евы. Почему они говорят, что они больше нас господа, и чем они могут доказать это? Разве тем, что они заставляют нас работать и добывать то, что они растрачивают? Они одеты в бархат и шелк, подбитые горностаем и белкой, а мы носим простое сукно. У них вино, пряности и хороший хлеб, а у нас рожь, обсевки, мякина, и пьем мы воду. Им - досуг, им - красивые замки, а нам - тягота и труд, дождь и ветер в чистом поле; и вот, от нас и наших трудов пошло им такое положение. Нас зовут крепостными, нас бьют, если мы тут же не исполняем приказания, и нет у нас заступника, чтобы пожаловаться ему. и чтобы он. вняв нам, дал нам управу. Пойдем к королю, он молод; укажем ему наше рабство и скажем, что мы хотим, чтобы было иначе, или мы сами найдем средство. Если мы пойдем туда действительно все вместе, то всякого рода люди, прозываемые сервами и находящиеся в крепостной зависимости, последуют за нами, чтобы добиться свободы. И когда король нас увидит или о нас услышит, то по-хорошему - или иначе как - он уладит дело".

Таковые и подобные речи произносил обыкновенно сей Джон БОЛЛ по воскресеньям, когда крестьяне после обедни расходились по деревням; за это его весьма хвалил мелкий люд. Всяк, кто был далек от всего доброго, говаривал: "Правильно он говорит!" Слова его повторяли, напоминали о них друг другу в поле, по пути из одной деревни в другую и у себя дома: "Вон что говорит Джон Балл, и говорит он истинную правду"...

О словах, жизни и деяниях сего Джона Болла дошло до Лондона и стало известно всей массе мелкого люда в этом городе. Люди эти завидовали богатым и благородным и стали поговаривать меж собой, что английское королевство управляется-де очень плохо, и что те, которые зовутся благородными, расхищают его золото и серебро. И начали эти злые люди в Лондоне сеять смуту, волноваться и давали знать людям в вышеупомянутых графствах, чтобы те смело шли в Лондон и приводили своих: они-де найдут Лондон не на запоре, а горожан на своей стороне, и так повлияют на короля, что в Англии не будет больше сервов.

В силу таких обещаний поднялся народ из графств Кента, Эссекса, Сассекса, Бедфорда и прилегающих местностей, двинулся в путь и подступил к Лондону, и было их добрых 60 тысяч; главного вождя звали Уотом Тайлером, а с ним в товарищах были Джек Строу и Джон Болл...

И вот, когда эти злые люди подняли восстание, то знайте: лондонцы, за исключением приверженцев этой шайки, сильно перепугались, а мэр Лондона и богатые люди, узнав, что идут со всех сторон, постановили закрыть пред ними ворота и никого не впускать в город; так и сделали. Но потом, разобравшись во всем деле, сказали, что не надо этого делать, иначе будет опасность, что спалят все предместья. Так им и открыли ворота, и они вступали в город целыми деревнями, отрядами по сто или двести, или по двадцать либо тридцать человек, смотря по населенности каждого поселка; и как они вступали в Лондон, так они в нем и расположились...

Когда наступило утро пятницы, толпы, расположившиеся на пощади св. Екатерины перед Тауэром, начали готовиться, весьма громко кричать и заявлять, что если король не явится говорить с ними, то они нападут на крепость, возьмут ее приступом и убьют всех, там находящихся. Испугались этих угроз и этих слов, и король возымел решение выйти говорить с ними и послал им сказать, чтобы из Лондона все они перешли на место, прозываемое Майл-Энд, прекрасный луг, где люди летом собираются на кулачные бои; там им король дарует и пожалует все, о чем они попросят..."

 ИЗ АНОНИМНОЙ ХРОНИКИ АББАТСТВА СВ. МАРИИ В ЙОРКЕ

 

...И вот около семи часов король отправился на Майл-Энд и с ним его мать в карете и графы Бэкингэм, Кент и Уорик и Оксфорд, и сэр Томас Перси, и сэр Роберт Ноллис, и мэр Лондона, и много рыцарей и оруженосцев, а сэр Обри де Вер нес государственный меч. И когда он прибыл и общины увидели его, они все склонили перед ним колени и сказали: "Добро пожаловать, наш сеньор король Ричард, и мы не хотим иметь другого короля, кроме вас". И Уот Тайлер, их предводитель и главарь, стал просить его от имени общин, чтобы он позволил им взять всех изменников против него и против закона... И они просили, чтобы ни один человек не был больше крепостным и не приносил феодальной присяги и никакой повинности не нес никакому сеньору, но давал бы по четыре пенса за акр земли и чтобы никто не должен был никому служить иначе, как по своей доброй воле и по договору.

И в это время король велел общинам выстроиться в два ряда и оповестить их, что он хочет подтвердить и пожаловать им, чтобы они были свободны, и вообще все, чего они желают, и что они могут пройти через все королевство Англии и брать всех изменников и в безопасности приводить их к нему и он будет наказывать их, как того требует закон.

Под предлогом этого пожалования названный Уот Тайлер и некоторые общины отправились к Тауэру... и отрубили голову владыке Симону Сэдбери, архиепископу Кентерберийскому, и сэру Роберту Гельзу, приору госпиталя св. Иоанна в Клеркенвелле, казначею Англии, и сэру Уильяму Аппелтону, большому знатоку права и хирургу, главному доктору короля и герцога Ланкастерского. Некоторое время спустя они отрубили голову Джону Леггу, сержанту нашего сеньора короля, и одному присяжному... Когда это было сделано, они отправились в церковь св. Мартина у Винного подворья и нашли в сказанной церкви тридцать пять фламандцев, вытащили их и на улице отрубили им головы.

 И было обезглавлено в этот день 140 или 160 человек. Затем они отправились к домам ломбардцев и других иноземцев, врывались в их дома и грабили их, забирая все их имущество, какое только могло найти, в течение всего дня и наступившей ночи с отвратительными криками и страшным шумом...

...И все это время король велел оповещать по Сити, что всякий должен удалиться в свой округ и в свой дом и не делать больше зла. Но на это они не согласились... Затем король велел оповестить среди всех общин из окрестностей, которые были в Сити, чтобы они отправились на Смисфилд, чтобы встретиться там с ним, и так они и сделали...

...И тогда названный Уот прочел вслух пункты, которых они требовали, и потребовал, чтобы не было никакого другого закона, кроме Уинчестерского закона, и что впредь ни в каком судебном процессе не будет объявления вне закона, и что ни один сеньор не будет иметь сеньории, и все они будут справедливо разделены между всеми, и только один сеньор король будет их иметь, и что имущество святой церкви не должно находиться в руках монахов, приходских священников и викариев, ни других из святой церкви; но те, кто владеет им, будут получать достаточное для жизни содержание, а все остальные имущества должны быть разделены между прихожанами; епископов не будет в Англии, кроме одного; и все земли и держания, находящиеся у этих владетелей, будут взяты у них и разделены между общинами, оставляя им умеренное содержание; и что в Англии не будет ни одного крепостного, ни крепостничества, ни холопства, но все должны быть свободны и одного состояния. На это король спокойно ответил и сказал, что все, что может, он честно им пожалует...

...В это самое время один слуга из Кента, находившийся среди людей свиты короля, пробился посмотреть названного Уота, предводителя общин, и когда он его увидел, он сказал во всеуслышание, что это величайший вор и разбойник во всем Кенте... И за эти слова названный Уот хотел нанести ему удар своим кинжалом и убить его в присутствии короля. Поэтому мэр Лондона, по имени Уильям Уолуорс, стал укорять названного Уота за это насилие и неуважительное поведение в присутствии короля и арестовал его. И за этот арест названный Уот в большом раздражении ударил мэра кинжалом в живот. Но, как было Богу угодно, названный мэр носил кольчугу и не потерпел никакого вреда, но, как человек смелый и мужественный, извлек свой меч и ответил названному Уоту сильным ударом в шею и еще раз сильным ударом в голову...

...И когда общины увидели, что их предводитель Уот Тайлер умер таким способом, они пали на землю среди пшеницы, как люди обескураженные, громко умоляя короля о прощении им их преступлений. И король благосклонно даровал им прощение, и многие из них бросились бежать. И король сам повелел двум рыцарям проводить остальных людей из Кента через Лондон и через лондонский мост, не чиня им никакого вреда, так, чтобы каждый мог отправляться к себе домой...

{Далее следует описание восстания в других областях Англии.)

...После этого король разослал своих посланцев по разным местам хватать злоумышленников и предавать их смерти. И многие были схвачены и повешены в Лондоне. И много виселиц было поставлено тогда вокруг лондонского Сити и в других городах и деревнях в южной части страны. Наконец, с Божьего соизволения король увидел, что слишком много на его подданных погибели я много крови пролито, сердце его охватила жалость, и он даровал им прощение под условием, что впредь они никогда не будут восставать под страхом потери жизни и членов и что каждый из них возьмет грамоту о помиловании и заплатит королю пошлины за его печать 20 шиллингов, чтобы сделать его богатым.

Так закончилась эта несчастная война.

 Е. В. ГУТНОВА

 

ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ЕВРОПЕЙСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА И ЕГО ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ

 

...Крестьянское население Европы в период развитого феодализма в массе своей оставалось неграмотным, Обучение крестьянских детей затруднялось тем, что феодалы, не желая терять рабочие руки, препятствовали поступлению крестьянских детей в школу, а позднее, в XIV-XV вв., и в университеты; за разрешение на это они требовали больших платежей, недоступных рядовому земледельцу.

Все же некоторая, хотя и очень небольшая часть крестьян при особо благоприятных условиях получала элементарное образование... Во Франции во многих деревнях уже в XIII в. имелись церковноприходские школы, в которых обучались и крестьянские дети, готовившиеся к духовному званию... К низшему духовенству принадлежали авторы многих обличительных стихов и песен, а также отдельные крестьянские поэты, например, Уильям Ленглеед...

Поэтическое творчество крестьянских масс находило выражение в фольклоре... Песни, сказки, поговорки, басни, которые по крайней мере до XVI в. повсеместно сохранялись только в устной традиции, бытовали преимущественно в крестьянской среде и чем дальше, тем больше становились выражением собственно крестьянского мировосприятия. То же относится и к новым фольклорным жанрам, возникшим в XIII-XV вв. именно в крестьянской среде... Излюбленные сюжеты баллад связаны в первую очередь с живыми человеческими чувствами и переживаниями - страданиями влюбленных из-за различий в их социальном положении, защитой девушкой своей части или ее местью за поруганную честь (обычно человеку богатому и привилегированному), трагедией семьи, разоренной долгами, столкновениями между бедными и богатыми. В некоторых балладных циклах, например в английских балладах о Робине Гуде, прямо отражены мотивы крестьянского антифеодального протеста...

...Социально-этические оценки каждого из сословий в период развитого феодализма оставались примерно такими же, как и в раннее Средневековье. Привилегированные сословия, презирая физический труд как занятие низменное (в отличие от военной деятельности и отправления религиозного культа), переносили это презрение и на труженика-крестьянина. Неизменным в принципе оставалось и отношение к бедности и богатству, как к двум неразрывно связанным и взаимодополняющим явлениям. Всякая зависимость крестьянства, в том числе и личная, по-прежнему считалась закономерной, установленной богом после грехопадения, а его равенство с другими членами общества признавалось только перед Богом, но категорически отвергалось применительно к реальной общественной жизни... В литературе XIII-XV вв. крестьянин обычно изображается как бедняк или человек, стоящий на грани бедности... Удел бедного труженика плохо согласовался с представлением о личном достоинстве крестьянина. Даже в ортодоксальной церковной литературе, с ее внешним пиететом к бедности, крестьянам охотно приписывались пороки, которые бы служили оправданием их бедности и тяжелого, неполноправного положения. Монах Гильом из Нормандии (XIII в.) видел главный порок бедных людей в том, что они "не желают покорно, по доброй воле, сносить свои страдания и бедность, что они преступны и полны зависти, злословия, гордости... всегда мечтают о приобретении богатства". Другой церковный писатель XIII в. Готье де Куэнси считал, что тяжелый труд и бедность крестьян - это наказание за их равнодушие к Богу и церкви, нежелание платить десятину и ненависть к духовенству.

Еще резче настроено было в XIII-XV вв. по отношению к бедным, и в частности к крестьянам, рыцарство, особенно во Франции и в Англии. Около 1260 г. французский поэт, рыцарь Робер де Блуа в поэме "Наставление государям" призывает "более всего воздерживаться от доверия к сервам", ибо "против природы возвышать тех, кого она желает принизить". Сервы же существуют только для того, "чтобы служить". Они лишены чувства верности и ежедневно готовы менять по своей воле сеньора, ибо не умеют любить всем сердцем. Широко известны инвективы против крестьян знаменитого трубадура Бертрана де Борна (конец XII в.): "Мужики, что злы и грубы, на дворянство точат зубы, только нищими мне любы. Любо видеть мне народ голодающим, раздетым, страждущим, необогретым" ...Среди феодалов имели хождение унизительные для крестьян поговорки "спина Жака-простака все вынесет", "мужик тот же бык, только без рогов" и прозвища "пентюх", "войлок", "гужеед", "земляной крот" и т. д. Эти принижающие достоинство крестьянина характеристики оказывали известное влияние на его самооценку...

...Но социальный, жизненный опыт крестьянства постепенно порождал в его среде более реалистические и естественные для него представления о своем положении в обществе. Этот опыт прежде всего убеждал крестьянина в том, что за счет его труда живут как светские, так и духовные феодалы, церковь как организация, отчасти и горожане, а также король с его слугами... В XIII, особенно в XIV в. в Западной Европе в крестьянских массах эта мысль получает отнюдь не ортодоксальное развитие: все другие сословия расцениваются как тунеядцы, а крестьянский труд прославляется как высшая добродетель. В поэме Вернера Садовника "Крестьянин Гельмбрехт" трудовая жизнь крестьянина резко противопоставляется бесчестной жизни рыцаря-тунеядца, к которой стремится крестьянский сын Гельмбрехт-младший. Отец, увещевая непутевого сына, говорит ему с гордостью, что мужик "не словом - делом всех кормит в мире целом" и далее замечает: "Благодаря твоим трудам и короли упрочат власть, когда свою получат часть. Богатым не был бы богатый - не помогай ему оратай". Еще более резкое противопоставление труженика-крестьянина тунеядцу-рыцарю звучит в немецкой балладе "Крестьянин и рыцарь" (записана в XV в.). На похвальбу рыцаря своей знатностью крестьянин отвечает: "А я горжусь, что я тружусь и хлеб насущный сею. Когда б не сеял я зерно, не рыл бы огород, подох бы с голоду давно твой знаменитый род"...

В XIV в. отдельными представителями крестьянства делаются попытки как-то идеологически осмыслить это новое отношение к крестьянскому труду. Весь пафос поэмы Ленгленда "Видение Уильяма о Петре Пахаре", например, заключается не только в противопоставлении труженикапахаря тунеядцам-расточителям, но и в религиозном обосновании особых достоинств, далее "святости" крестьянского труда... Крестьянский труд выступает в поэме как средство спасения, как одна из высших христианских добродетелей.., ставится выше созерцательной жизни, даже если она проходит в постах и молитвах...

...[Но] в крестьянской среде в XIII-XV вв. существовали и иные представления о труде и лени. Они особенно ярко отразились в поэмах и балладах о стране изобилия, ...бытовавших и во Франции ("Страна Кокань"). и в Англии ("Страна Кокейн"), и в Италии ("Страна Куканья"), и в Германии ("Страна Шлараффия"). Содержание всех этих поэм очень сходно и, возможно, восходит к общему источнику. Схоже оно и со сказочными сюжетами о пряничных странах и городах, о молочных реках и кисельных берегах и т. д. Но главная прелесть этой страны - и это подчеркивается во всех вариантах, - что там не надо работать... В этом неоднозначном отношении к труду и лени проявлялась, однако, не столько противоречивость взглядов крестьянства в этих вопросах, сколько различные аспекты их рассмотрения - утопический и реалистический...

Богатство в широких массах крестьянства всегда вызывало подозрение в моральной нечистоплотности, стяжательстве, ассоциировалось с неправедно нажитым добром. В памятниках фольклора богатые люди чаще всего выводятся глупцами, которых легко обводит вокруг пальца умный бедняк, часто прослой крестьянин. Один из излюбленных сказочных сюжетов в средневековой Европе - о богатом и бедном крестьянине. Бедняк все время обманывает жадного богача, готового ради обогащения верить всяким небылицам, которые рассказывает ему бедняк, и я конце концов бросается с моста в реку, убежденный бедняком, что на дне реки пасется множество овец. Напротив, положительным персонажем большинства народных сказок Средневековья является социально обездоленный бедняк человек, крестьянский, часто младший, сын, лишенный наследства, пасынок или падчерица, также живущие в нищете...

 Чувство личного и сословного достоинства, все отчетливее выступавшее в XIII-XV в. в социальной психологии крестьянства Западной Европы, было трудно совместимым с его личной несвободой. Личная зависимость теперь сплошь и рядом воспринимается крестьянскими массами как оскорбление и унижение. В 1392 г. в Йоркшире (Англия), где в это время происходили крестьянские волнения, была популярна бунтарская боевая песня: "Но презрения мы не потерпим, ни от Хоба, ни от Джона, ни от кого другого. Мы были бы последними негодяями, если бы потерпели пренебрежение к вилланам, все равно от большого или малого человека". Позднее, в конце XV в., крестьянскую жажду свободы один английский виллан выразил так: "Если бы я мог добиться свободы, я был бы гораздо более счастлив, чем если бы имел любой материальный достаток"...

Социально-политические взгляды средневекового крестьянства представляли одну из наиболее идеологизированных сфер его духовной жизни... Мыслительным материалом для их идейного оформления, как и в более ранний период, служила официальная церковная политическая теория "трех сословий". Даже французские крестьяне во время Жакерии объясняли свою непримиримую ненависть к дворянам не в последнюю очередь тем, что они не выполнили свою сословную обязанность защиты королевства, и в частности крестьян... Но на более позднем этапе получают распространение и новые социально-политические идеи, связанные со стремлением изменить существующий строй. Среди них наиболее популярной была идея уравнения сословий... Эта идея нашла практическое осуществление в одном из пунктов Смитфилдской программы 1381 г., который наряду с отменой личной зависимости требовал, чтобы все люди были "свободны и одного состояния"...

В определенных кругах крестьянства пользовалась популярностью и идея уравнения имуществ, которая обычно сочеталась с требованием его обобществления... В описании страны Кокейн говорится, что там "всё вместе у всех - у юнцов, стариков, у кротких, у смелых, худых, толстяков". В своих проповедях Болл выдвигал в качестве условия

8-1074 225

 благополучия Англии не только уравнение сословий, но и такое положение, "когда все станет общим". Идею общности имуществ проповедовали и левые табориты во главе с Мартином Гуской... Примитивно-уравнительная оболочка этих требований, иногда связанная с проповедью крайнего аскетизма, естественно, могла привлечь лишь беднейшие слои крестьянства, остро нуждавшиеся в земле и не державшиеся за свое жалкое имущество, но они обычно оставались чуждыми для широких крестьянских масс, стремившихся, напротив, к максимальному улучшению своего положения, к укреплению своего личного хозяйства и не желавших делить свое имущество с бедняками...

Уравнительные идеи в смысле уравнения как сословий, так и имуществ были тесно связаны со стремлением крестьянских масс к полному переустройству общества на основе социальной справедливости... Такого рода социальные утопии сочетались обычно с призывом к активному революционному действию и насилию. Так, Дольчино призывал своих соратников во время восстания истреблять последователей римской церкви, требовать с них выкупа, отнимать их имущество, утверждая, что это не является грехом. Табориты оправдывали "божественным правом" призыв "обагрить свои руки кровью злых" ...Джон Болл призывал крестьян перебить всех магнатов, убить архиепископа, изгнать всех судей и законоведов и установить порядок, при котором у всех будет "одинаковая свобода, одинаковая знатность и одинаковая власть".

Уравнительные взгляды и вытекавшие из них планы переустройства общества на основе социальной справедливости были новыми в крестьянском общественном сознании. Этот комплекс радикальных революционных социально-политических взглядов питался уже не ортодоксальной христианской доктриной, как более умеренные крестьянские взгляды, но ее явно еретической интерпретацией...

 

Интеллектуал

 

Город - не только центр ремесел, торговли, политической активности. Будучи органической составной частью феодального общества, он вместе с тем являл собой особый и сложный мир с собственной системой ценностей, социальной иерархией, коллективной солидарностью и своеобразной культурой. Он был той средой, где формировался особый социокультурный тип людей - горожан, отличавшихся своим образом жизни, внешним видом и своим самосознанием от обитателей сельской окрути - крестьян и сеньоров.

Вместе с тем, само понятие горожанин далеко не однозначно. Оно скрывает за собой сложную реальность: в городе живут ремесленники и купцы, знатные и простой люд - "большие", "средние", "меньшие"; "жирные" и "тощие", согласно средневековой терминологии, неграмотные, "неотесанные" и люди книжной культуры. Все эти разряды отличались не только местом в обществе, но и своей психологией.

Город подчиняет человека, торжествует над ним. Но есть там люди, сильные духом, выделяющиеся критическим разумом. К их числу принадлежали те, кого, пользуясь современной терминологией, мы могли бы назвать интеллектуалами.

Интеллектуалами называли тех, кто работал "словом и разумом" и передавал свою ученость другим. Средневековье не знало понятия "интеллигент". Занятых умственным трудом называли "доктор", "профессор", "магистр", "литтерати" (знающий латынь, в противоположность невеждам, "идиоти"); "философом Бога" именовал себя Абеляр.

К "интеллектуалам" по своему самосознанию принадлежали клирики. Люди духовного звания, они не имели церковных поручений и должностей, но были связаны со школой и университетом. Они получали материальную поддержку от городского магистрата или церкви и вознаграждения от учеников. Это были люди книги, сознававшие свою особость и свое превосходство над теми, кто занимается ручным трудом.

Социокультурный тип "интеллектуала"-профессионала формируется на Западе в XII-XIII вв., когда представление об учености как бесплатном "даре Божьем" сменяется убеждением в том, что знания - такой же товар, как и прочие, а преподавание - один из видов городского специализированного труда, который оплачивается. Именно как корпорация интеллектуалов возник средневековый университет.1 Но самосознание интеллектуала строится не столько на сближении его труда с ремеслом, сколько, как уже отмечалось выше, на противопоставлении умственной деятельности и "работы руками". "Интеллектуал" понимает себя как человека книги (которую не любит давать другим) и слова, настаивая на том, что отдаляет его от ремесленника

и возвышает над ним. Еще одна важная характеристика этого типа средневекового человека - стремление к распространению своих знаний и идей (стр. 230-232, 236-242).

Таким образом, "интеллектуал" - человек, сознающий свою особость и в то же время - член корпорации. Он - "человек мира": часто переезжает из одного университета в другой, из одной школы в другую, ибо всеобщим языком грамотности и обучения остается латынь. Он не женат, так как не желает стеснять себя брачными узами и семейными обязанностями, именно об этом говорит Элоиза Абеляру (стр. 235-236). Он - человек "авторитета", которым наделены изучаемые им и распространяемые обязательные тексты, начиная с Библии. Но он не следует им слепо, он знаком с критикой, подвергает их рациональному истолкованию или вообще предпочитает им рациональное знание. И это порой очень осложняло его жизнь. Пример тому Сигер Брабантский, руководитель кружка "аверроистов" в Парижском университете (приверженцев идей арабского философа Аверроэса). Обвиненный епископом Этьеном Тампьером в "ереси", он был подвергнут тюремному заключению. "Интеллектуал" постоянно вовлечен в идеологические споры своего времени.

На переходе от XIII к XIV столетию появляется новая сфера интереса интеллектуалов - политика. Недовольные церковью, они критиковали светскую власть пап и становились на сторону императоров. Таков итальянец Марсилий Падуанский (1275/1280-1343 гг.), помогавший императору Людовику Баварскому в борьбе с папой Иоанном XXII; в 1327 г. он был отлучен от церкви и заочно приговорен к смертной казни. Таков Уильям Оккам (1300-1349 гг.) - английский философ, не признававший "непогрешимости" папы и выступавший за независимость государства от церкви. В 1324 г. он был обвинен папской курией в ереси и находился в заточении в Авиньоне, откуда бежал в 1328 г. в Мюнхен к Людовику Баварскому; у него было много последователей и он оказал большое влияние на деятелей Реформации.

Был ли интеллектуалом Данте? Частично да, считает Ж. Ле Гофф: он не занимал официальный пост, но был  приписан к корпорации медиков и лавочников и, наконец, он был политиком1. История сохранила нам славные имена средневековых "героев духа": философ и магистр Пьер Абеляр (1079-1142 гг.); "отец" средневековой схоластики и мистики архиепископа Ансельм Кентерберийский (1033- 1109 гг.); ученик Абеляра Арнольд Брешианский (рубеж XI/XII вв. - 1155 г.) пропагандировал идеи равенства и дешевой церкви раннего христианства; Ян Гус (1371- 1415 гг.), магистр и ректор (1409-1410 гг.) Пражского университета, проповедник Вифлеемской церкви в Праге, превратившейся в центр распространения идей реформы церкви; Джон Уиклиф (1320/1330-1384 гг.), профессор Оксфордского университета, доктор богословия, стоял у истоков европейского реформационного движения. В 1382 г. реформационное учение Уиклифа было осуждено английскими епископами как еретическое. В 1415 г. Констанцский собор объявил Уиклифа еретиком и по его повелению останки Уиклифа были сожжены в 1428 г. (стр. 242-244).