ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

 

 

 

 

Предлагаемая вниманию советских читателей в русском переводе книга члена Французской академии наук почетного декана юридического факультета Парижского университета Леона Жюллио дела Морандьера Гражданское право Франции представляет Собой учебник гражданского права для студентов юридических факультетов французских университетов. Но в первых же строках своего предисловия к книге автор указывает, что учебник

 должен быть полезен широкому кругу читателей-неспециалистов. Эта задача разрешена автором весьма удачно.

 Читатель найдет в этой книге не только сжато, ясно, с большой точностью и не без изящества изложенные сведения о современном французском гражданском законодательстве и практике его применения судами. Он узнает немало и об историческом развитии французского права, об устройстве французских судов, о французском гражданском процессе, в частности о системе доказательств в гражданском процессе, и что придает книге особый интерес – читатель составит себе ясное представление об основных течениях в современной французской теории права. Он ознакомится со взглядами французских юристов на место, занимаемое юридической наукой в ряду других общественных наук, на ее соотношение с философией, социологией, историей, политической экономией и психологией. Он увидит, как понимают французские юристы различия между общественными науками и науками естественными. Хотя книга названа учебником гражданского права, ее содержание далеко не исчерпывается изложением и критикой гражданского права.

Надо также заметить, что в системе французского права понятие гражданского права шире, чем в системе

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

 

 

советского права. Французское гражданское право, в соответствии с системой французского гражданского кодекса, охватывает также и право семейное, составляющее в системах социалистического права самостоятельную отрасль права. Для советских юристов, интересующихся семейным правом, а также для всех работающих в нашей стране в области охраны материнства и детей, книга Жюллио де ла Морандьера представляет весьма значительный интерес: ни в советской юридической литературе, ни в книгах, выпущенных в СССР в переводе, до сих пор не было такого детального и вместе с тем простого и полного жизни изложения буржуазного семейного права: законодательства, его истории и богатой судебной практики по самым различным семейным спорам. Глубокие принципиальные различия между социалистическим семейным правом и семейным правом капиталистических стран и высокие преимущества социалистической семьи перед семьей буржуазной выступают перед читателем с непререкаемой отчетливостью. В то же время не надо забывать, что перед нами лишь первый том работы Жюллио де ла Морандьера, состоящей из четырех томов. В пункте 1 настоящего тома читателю сообщается план изложения всего материала, охватываемого работой Жюллио де ла Морандьера в целом.

Изложение и критика гражданского права на широком историческом фоне и на основе принципиальных положений теории права и притом в тесной связи с основными началами гражданского процесса не являются выражением только личных научных и педагогических воззрений автора. Появление в свет книги Гражданское право Франции связано с недавним событием в жизни юридических факультетов французских университетов, значение которого одинаково важно как для практической деятельности французских юристов, так и для развития в ближайшие годы французской юридической науки. Этим событием является осуществленная в 1954 году реформа преподавания на юридических факультетах французских университетов.

Реформа последовала после конференции преподавателей высших юридических школ различных стран, организованной по инициативе ЮНЕСКО в 1952 году в Кем

 

бридже. Конференция выяснила ряд особенностей и вместе с тем недостатков и желательных изменений в системе преподавания права в десяти различных странах. Таким образом, осуществленная во Франции реформа опирается не только на опыт юридических факультетов французских университетов, но также и на опыт юридических школ ряда других государств.

Объяснительная записка к декрету 27 марта 1954 года, который установил новую систему преподавания на французских юридических факультетах, указывает три основные задачи этой системы. Новый порядок работы юридических факультетов должен прежде всего обеспечить расширение теоретической подготовки французских юристов-практиков. Сложность внутренней жизни современных государств, многообразие и сложность форм общения между современными государствами предъявляют к юристу-практику новые, более широкие, чем это было в прошлом, требования. От юриста-практика требуется не только знание законов и других действующих в его стране нормативных актов, не только обладание техническими навыками, необходимыми для применения абстрактных правовых норм к конкретным жизненным положениям.

Юрист должен уметь сопоставлять и критически сравнивать право своей страны с правом, действующим в других государствах. Для этого он должен быть не только знаком с правом других государств, но и более глубоко, чем это было до сих пор, понимать то воздействие, которое право оказывает на жизнь каждого народа в целом и на его взаимоотношения с другими народами.

Второй задачей осуществленной в 1954 году реформы является обеспечение подготовки юристов, которые могли бы надлежащим образом вести не только работу судей, прокуроров, адвокатов, но и быть полезными деятелями административных органов, число и разнообразие которых неизменно возрастает в наше время, а также полезными советниками руководителей крупных хозяйственных организаций и прежде всего, следует думать, государственных хозяйственных организаций, национализированных промышленных, транспортных, страховых предприятий и банков.

 

 

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

 

 

Наконец, третьей задачей реформы было сделать изучение юридических наук в университетах более трудным. Иначе говоря, реформа призвана изжить то распространенное во Франции представление о юридических науках, которое позволяло людям, не решавшимся заняться изучением других, предполагаемых более сложными наук, поступать на юридические факультеты с надеждой на большие успехи в изучении права при небольшой затрате сил. Реформа должна положить конец упрощенному, поверхностному отношению будущих юристов-практиков к задачам права в целом.

Более, чем прежде, трудоемкой делают работу студентов-юристов введенные декретом 1954 года практические занятия и сложная система экзаменов и специальных контрольных работ. Но прежде всего дело изучения права и обучения ему во французских университетах усложняется расширением .круга изучаемых студентами научных дисциплин, новым объемом знаний, которые должны сообщаться каждой из этих дисциплин.

Срок обучения на юридических факультетах продлен с трех лет до четырех.

Значительно расширено преподавание исторических дисциплин, прежде всего истории политических учений.

Значительно повышен в учебном плане удельный вес экономических и историко-экономических наук, в частности введено преподавание истории экономических учений. Расширено преподавание международного права, публичного и частного.

Гражданское право преподается в течение всех четырех лет обучения.

Наконец, с третьего курса начинается специализация учащихся, и в зависимости от избранной будущей узкой специальности варьирует круг дисциплин, изучаемых студентом на последних двух курсах, а также объем, в котором эти дисциплины изучаются. Только на одно, казалось бы само собой разумевшееся, нововведение авторы реформы не решились. Они не ввели самостоятельного курса теории права. Существовавший лишь в некоторых французских университетах до 1954 года в сильно урезанной форме курс теории права не стал обязательным и после реформы юридического образования. Вместо этого

 

курс гражданского права ныне открывается обширным теоретическим введением. По-видимому, авторы реформы юридического образования во Франции разделяли точку зрения Жюллио де ла Морандьера, который пишет: Именно в рамках гражданского права сложились с течением столетий общие начала, лежащие в основе правового строя нашей Цивилизации (предисловие к настоящей книге).

Новое содержание курса гражданского права потребовало создания и новой учебной литературы. Понятно, что одним из первых откликнулся на эту потребность Жюллио де ла Морандьер, давно известный крупными учебно-литературными трудами. В 1956 году вышел в свет первый том написанного им нового учебника гражданского права, с которым советский читатель и может теперь ознакомиться в русском переводе. В 1957 году появился второй том. Изложению основных положений теории права посвящено более четверти первого тома книги Жюллио де ла Мораидьера: пункты 1–35, 68–110, 180–203. К этому специальному изложению основных начал теории права тесно примыкают исторический очерк развития французского гражданского права (п. 117–146) и многочисленные теоретические положения, рассыпанные автором по всей книге.

В то же время автор никогда не забывает о судебной практике. Признание правотворческой роли судебной практики есть важная черта его теоретических воззрений. Судебная практика, указывает Жюллио де ла Морандьер, не раз предваряла и подготовляла изменения законодательства, практика часто восполняет его пробелы и исправляет его, когда оно неточно (п. 156). Для лучшего понимания читателями роли судебной практики в книгу введен раздел, посвященный организации французских судов и основным началам гражданского процесса. Жюллио де ла Морандьер высказывает в своей книге целый ряд прогрессивных взглядов.

Во всех соответствующих положениях книги он исходит из исторической обусловленности мирного сосуществования обществ с различным экономическим и политическим строем. Он выражает сожаление о несовершенстве санкций, обеспечивающих исполнение международных

 

10

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

И

 

 

 

обязательств (п. 29, 30, 31). Он объявляет себя сторонником ограничений эгоистических тенденций в праве, высказывается против преувеличений всевластия индивидуальной собственности, которое может осуществляться во вред общим интересам, против развития в отношениях людей безудержной конкуренции и главенства только имущественных интересов, которое приближается к превращению в подавление слабого сильным (п. 146). Он согласен с тем, что французский гражданский кодекс дал основания называть его кодексом капиталистической буржуазии, буржуазии, извратившей революцию (там же). Он приветствует раскрепощение женщины в семье и сожалеет, о незавершенности изменений, произведенных в этой области отношений французскими законами 1938 и 1942 годов (п. 566, 567). Он осуждает пережитки во французском гражданском праве и гражданском процессе давно утратившего смысл формализма, который усложняет и удорожает судебную охрану гражданских прав, а подчас делает ее недоступной широким кругам населения. Он готов отказаться от многого, что устарело во французском гражданском праве, и широко раскрыть двери ряду демократических реформ.

Но вместе с тем книга Жюллио де ла Морандьера

полна противоречий. Автор говорит, что в современном

своем развитии французское гражданское право колеблется между принятием новых так называемых социальных учений и сохранением в силе положений, опирающихся на старые, индивидуалистические концепции либерализма (п. 19).              .

Выражением этих колебаний Жюллио де ла Морандьер считает прежде всего преамбулу французской конституции, которая, с одной стороны, вновь торжественно подтверждает права и свободы человека и гражданина, освященные Декларацией 1789 года, но, с другой стороны, провозглашает некоторые принципы, необходимые в наше время, в частности передачу в коллективную собственность предприятий, носящих характер национальных публичных служб или фактических монополий (п. 19).

Вместе с французским правом колеблется и сам Жюллио де ла Морандьер. Как это ни покажется на первый

 

взгляд странным, колебания автора придают его книге особый интерес для советского читателя: Жюллио де ла Морандьер – один из крупнейших представителей современной университетской юридической науки во Франции, один из наиболее авторитетных французских цивилистов. Его колебания отражают бесповоротно нарушенный покой всех еще недавно безмятежных комментаторов знаменитого кодекса Наполеона во французских университетах и французской юридической литературе.

Прежде всего читателю бросается в глаза зыбкость методологических позиций автора.

Через всю книгу проходит явственное смешение права и науки права (см. п. 5, 7, 12, 32, 37 и др.). В пункте 5 автор прямо заявляет: Право – это общественная наука ее предмет – это человек, его отношения с себе подобными. В пункте 7 право признается одновременно наукой и искусством, искусством составлять законы ..толковать законы и применять их..

Однако признание права одновременно наукой и искусством не мешает Жюллио де ла Морандьеру противопоставлять естественному праву право позитивное, применяемое и санкционируемое силой принуждения в том или ином организованном человеческом обществе в определенный исторический период (п. 14). В другом месте позитивное право определяется как совокупность правовых норм, регулирующих отношения людей в определенном объединении, которым управляет определенная группа лиц, в совокупности составляющих государство и обладающих властью, необходимой для установления норм права и их применения в случае надобности в порядке принуждения (п. 26). Таким образом, объявив право одновременно наукой и искусством, автор в дальнейшем не считает себя связанным этой характеристикой и видит в праве совокупность норм поведения, охраняемых от нарушения принуждением со стороны государства.

Автор не считает себя связанным также суждением об основе права, или источнике права, высказанном в пунктах 8, 9. Источником права объявлена в пункте 8 философия, а в пункте 9 – нравственность. Тем не менее в том же пункте 9 Жюллио де ла Морандьер говорит, что нормы права устанавливаются волей

 

12

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

13

 

 

 

групп лиц, которым в данном обществе принадлежит власть. На что опирается самая власть тех, кто создает

  нормы  права, Жюллио де ла Морандьер  не упоминает. Классовая природа права и его связь с производственными отношениями общества –Чуждые ему понятия.

Если методологические недостатки книги, написанной представителем университетской науки капиталистической страны, представляются объяснимыми, то гораздо труднее объяснить некоторые другие недостатки книги. Автор хорошо видит неспособность французского гражданского ко

. декса удовлетворять экономическим потребностям Франции в условиях империализма. Об этом свидетельствуют выдвинутые им положения о юридических лицах, о правовом положении замужней женщины, вынужденной, как правило, наряду с мужчиной обеспечивать материальную

 жизнь семьи и тем не менее не равноправной мужчиной, о родительской власти и др. Проблеме юридического лица, которую, в отличие от французского торгового кодекса, совершенно игнорировал кодекс гражданский, автор уделяет немало внимания (п. 38, 39). Не раз он упоминает об участии в гражданском обороте государственных предприятий – одного из важнейших порождений государственного монополистического капитализма (см, в. частности, п. 35). Тем не менее гражданское право – это для Жюллио де ла Морандьера отрасль права, регулирующая отношения частных лиц между собой (п. 1, 25, 26 и др.). И это определение автор относит к гражданскому праву страны, где в руках государства находятся вся промышленность минерального топлива, вся электро- и газовая промышленность, ряд железных дорог, страховых предприятий и банков. Между тем значение четкого регулирования отношений граждан и их объединений с государственными организациями автору вполне ясно. Об этом достаточно свидетельствует ряд выдвинутых им положений, Жюллио де ла Морандьер не берется решать проблему деления права на публичное и частное. Он не желает высказываться по вопросу о том, обосновано или не обосновано это деление (п. 33, 34, 35). Тем не менее гражданское право для него – основная ветвь частного права

 

(другую его ветвь составляет право торговое, а по мнению некоторых, как будто не разделяемому Жюллио де ла Морандьером, также и гражданский процесс). Но эта ветвь, как и частное право в целом, все более сближается с публичным правом, в чем Жюллио де ла Морандьер усматривает результат влияния так называемых социальных учений.

То, что называется в книге Жюллио до ла Мораидьсра социальными учениями, – это многочисленные более или менее широкие концепции французских юристов (причем не только цивилистов), а также юристов других капиталистических стран, опирающиеся главным образом на учение Дюги о социализации права как неизбежном результате роста и укрепления, солидарности между людьми, якобы происходящих на почве усложнения экономических связей между ними. Совершенно очевидно, что учение Дюги есть отрицание марксистского учения о классовой природе права: оно отрицает классовую борьбу, неуклонный рост эксплуатации трудящихся в условиях империализма и реакционный характер тех юридических институтов периода империализма, в которых выражаются организация, планирование, управление капиталистическим хозяйством и которые направлены к ущемлению прав не только трудящихся, но часто и мелких собственников в интересах верхушки монополистического капитала.

Правда, Жюллио де ла Морандьера нельзя причислить к сторонникам социальных учений, опирающихся на солидаристские идеи Дюги, он не согласен с критикой понятия естественного права, выдвинутой сторонниками Дюги (п. 18,19). Он возражает против упразднения понятия субъективного права и замены его понятием социальной функции (п. 22, 23, 24). Он высказывается, в частности, против замены понятия права частной собственности понятием социальной функции (п. 68–72). В ряде случаев о полемизирует с социальными учениями по более частным вопросам.

Но несогласие Жюллио де ла Морандьера с социальными учениями исходит из одного единственного источника: он опасается ущемления индивидуальных свобод (см. особенно п. 21). По сути дела, он предается утопи

 

14

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

15

 

 

 

ческим мечтам о сохранении основ французского гражданского права, заложенных в конце XVIII– начале XIX веков, и о какомто приспособлении этого права к потребностям империализма, которое предотвращало бы злоупотребления, не получившие в книге ясной характеристики.

Нежелание понять действительный социальный характер ряда правовых институтов периода империализма приводит Жюллио де ла Морандьера к удивляющему советского читателя спокойному отношению к некоторым юридическим институтам и выдвигаемым в буржуазной юридической литературе концепциям, непосредственно связанным с правом фашистской Германии, которое частично действовало во Франции во время оккупации. Правда, акты, действовавшие во время оккупации, Жюллио де ла Морандьер неоднократно именует так называемыми законами, а учреждения, которые их вводили в действие, называет органами фактической власти. Тем не менее, он без всяких комментариев упоминает о фашистской концепции корпоративного общественного строя (см, например, п. 40).

Взяв понятие субъективного права под защиту от нападок представителей социальных учений, он, тем не менее, на протяжении всей книги пользуется понятием юридическое положение, которым предлагают заменить понятие субъективного права некоторые его противники, связавшие свои взгляды с учением о корпоративном строе общества. Не вызывает критики с его стороны и понятие установления, которое прежде всего применяется к современному капиталистическому предприятию, идиллически изображаемому в юридической литературе различных капиталистических стран как некое объединение предпринимателя с рабочими в целях удовлетворения общих интересов. Не раз возвращается он – без критики и возражений – и к понятию договора-предпосылки, также связанному с корпоративными концепциями, то есть договора, в который стороны вступают по своему усмотрению, но все содержание которого предопределено законом в целях обеспечения нормального функционирования того или иного установления. Таков, в частности, договор о найме труда, в который обе стороны вступают

 

по соглашению, но самим вступлением в договор предприниматель, в силу закона, обязан страховать рабочего от несчастных случаев на производстве, а рабочий, опять-таки в силу закона, подчинен дисциплинарной власти предпринимателя, необходимой для нормальной деятельности предприятия, якобы в одинаковой мере обеспечивающей интересы предпринимателя и рабочих.

Примеров непоследовательности автора в оценке социальной сущности правовых институтов и концепций можно привести немало. В целом складывается такое впечатление: проанализировать до конца сущность ряда трактуемых им явлений автор не может за отсутствием твердой методологической базы исследования.

Не согласится советский юрист и с предлагаемой Жюллио де ла Морандьером конструкцией права собственности как права, точнее правоотношения,4 складывающегося из двух элементов: лица и вещи (п. 40). По сути дела перед нами давно известная трактовка права собственности не как общественного отношения, не как отношения между людьми, а как отношения лица к вещи. Неприемлемость для юристамарксиста этой конструкции очевидна. Во французской буржуазной литературе против нее возражал классик французского гражданского права

Планьоль.

Не удовлетворит советского читателяюриста и предлагаемая Жюллио де ла Морандьером концепция юридического лица (п. 323 и ел.) В этой концепции соединены и старейшая теория фикции, и теория персонифицированного имущества, когда-то выдвинутая в германской юридической литературе Бринцем, и демагогические утверждения сторонников социальных учений, будто существуют бессубъектные совокупности, то есть никому не принадлежащие имущества, которые потому и не принадлежат никому, что служат удовлетворению интересов всех и каждого. Эти утверждения имеют целью прикрыть действительный характер права собственности крупных монополистических предприятий, обслуживающих потребности широких масс и жестоко их при этом эксплуатирующих они стремятся прикрыть прежде всего капиталистический характер предприятий, национализированных буржуазным государством.

 

16

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

17

 

 

 

 

 

Совершенно своеобразное мастерство проявил автор в изложении части книги, посвященной семейному праву, о которой уже упомянуто выше.

Нормы о совершении брака, о личных и имущественных отношениях между супругами, о разводе и раздельном жительстве супругов, о положении законных и вне

брачных детей изложены с такой живостью и человечностью, с такой мягкой иронией, что хотя в этом изложении

иногда и проскальзывает ограниченность мировоззрения

буржуа, тем не менее изза всех этих правил о всевозможных заявлениях и возражениях против вступления в

брак, о сроках и протоколах в денежных расчетах и угрожающем всем и каждому даже в семье – в буржуазной

семье – введении в заблуждение с отчетливостью, достойной романов Бальзака, предстает перед читателем

уклад буржуазной семьи, давно прогнивший в самых основах и поддерживаемый законом потому, что его основы

неотделимы от экономических основ капиталистического

общества.            

В книге Жюллио де ла Морандьера есть несколько замечаний о советском гражданском праве и даже о советском праве вообще. К сожалению, эти замечания не принадлежат к числу лучших мест в книге.

В пункте J76 книги дается краткая характеристика гражданского права стран народной демократии, причем на первом месте среди этих стран назван Советский Союз – страна, построившая социализм и последовательно переходящая к коммунизму.

Характеристика советского гражданского права, по существу, свидетельствует о незнакомстве автора – ибо нет оснований подозревать его в намеренном игнорировании соответствующих положений – с основными началами советского права в целом. Автор утверждает, будто в СССР непосредственная цель законодательства – не охрана прав человека, а установление социальной справедливости. Повидимому, ему неизвестно, что право социалистического общества не может противополагать интересы отдельного человека интересам общества, ибо это исключается социалистическим общественным строем. Неизве

 

стны ему, повидимому, и те законодательные мероприятия, которые осуществляются советским государством прежде всего в непосредственных интересах граждан: широко развитое законодательство об охране прав матери и ребенка, о народном образовании, об обеспечении безопасности труда и о медицинском обслуживании граждан, о государственных пенсиях и много, много других.

Вне поля зрения автора остается и принцип социалистической законности как неотъемлемое начало государственного строя СССР. Он утверждает, будто бы диктатура пролетариата, означая единство власти, означает тем самым и силу, хотя бы и противных закону, административных актов и судебных решений, если только они соответствуют условиям социализма. Нельзя не пожалеть о том, что такой крупный юрист, как Жюллио де ла Морандьер, не задумался над тем, соответствует ли условиям социализма то возведение в принцип нарушение законов, которое он без всяких оснований приписал Советскому Союзу.

Весьма неопределенным является и утверждение Жюллио де ла Морандьера будто хозяйственная жизнь планируется, управляется и контролируется организациями, выражающими общую волю трудящихся. Следовало сказать так, как это сказано в Конституции СССР, что хозяйственная жизнь направляется государством, которое, конечно, выражает в нашей стране общую волю трудящихся, но которое не делит своих хозяйственноорганизаторских функций ни с какими организациями, широко привлекая при этом трудящихся и общественные организации к участию в деятельности соответствующих государственных органов.

Трудно понять, что имеет в виду автор, когда говорит (п. 70), будто концепция злоупотребления правом доведена до крайних пределов учением социализма. Советское право не пользуется термином злоупотребление правом. А статью 1 гражданского кодекса РСФСР и соответствующие статьи ГК других союзных республик суды с ликвидацией эксплуататорских элементов в нашей стране применяют очень редко. Нельзя не отметить, что статью 1 гражданского кодекса РСФСР автор называет

Статьей гражданского кодекса СССР. Между тем

 

18

 

Вступительная статья

 

Вступительная статья

 

19

 

 

 

общесоюзный гражданский кодекс не существует и, согласно пункту х статьи 14 .Конституции СССР, издан быть не может.

 

Во избежание некоторых затруднений, которые могут

возникнуть при чтении книги Жюллио де ла Морандьера,

следует указать следующее.           

Имя Жюллио де ла Морандьера неразрывно связано

с историей одного из крупнейших курсов французского

гражданского права: трехтомного Колэна и Капитана, занимающего среди курсов французского гражданского права одно из первых мест рядом с классическим

курсом Планьоля.             

В 1938 году, после смерти Колэна, Жюллио де ла Морандьер по приглашению Капитана принял участие в подготовке нового, восьмого издания курса. Девятое издание было выпущено после смерти Капитана в 1939 году под редакцией Жюллио де ла Морандьера. Он же является редактором и, по существу, соавтором последующих изданий этой книги, поскольку глубокие изменения, которым подверглось французское гражданское право во время и после второй мировой войны, потребовали очень значительной переработки и многочисленных дополнений курса Колэна и Капитана. Параллельно с работой над этим курсом Жюллио де ла Морандьер вел другую работу: вслед за каждым изданием курса он выпускал в свет учебник французского гражданского права, в основу которого клал курс Колэна и Капитана.

После упомянутой выше реорганизации преподавания на юридических факультетах, когда потребовалась срочная перестройка учебной литературы, Жюллио де ла Морандьер заново написал первый том учебника, в основе которого лежит, однако, еще дореформенный курс Колэна и Капитана в издании 1953 года. На него и делаются в учебнике ссылки в начале каждой главы, кроме глав, посвященных теории права. В книге Жюллио де :ла Морандьера встречается также много ссылок на судебную практику, на решения судов и определения кассационного суда. Ссылки делаются с указанием издания, где соответствующее судебное постановление опубликовано.

 

В пункте 156 книги названы основные сборники решений

и определений французских судов. Из этих сборников наиболее часто цитируется Периодический сборник Далло

за – Dalloz Penodique,– причем автор обозначает его

начальными буквами двух слов, входящих в состав его

французского названия: D. Р. Иногда встречается ссылка

на издание, обозначаемое буквами D. Н. Эти буквы озна

чают Еженедельник Даллоза – Dalloz Hebdomadatre

Издание, обозначаемое в ссылках буквой 5. или Rec. Sirey

означает сборник судебных решений и определений выпускавшийся Сире. Ныне оба издания Даллоза и Сире

объединены.       

Е. Флейшиц.

 

 

Предисловие автора

 

21