III. Тенденция повышения роли закона
В системе гражданско-правовых актов закон является главным и основным источником права. Он регулирует наиболее важные общественные отношения, охраняет основные права, устанавливает основные обязанности. Подзаконные нормативные акты детализируют общие нормы закона. Они не могут противоречить закону, отменять, изменять его. Таким образом, законом обеспечивается максимальная о,храна прав и интересов граждан и организаций, социалистический правопорядок и законность.
Конституция СССР поднимает на, новый, более высокий уровень значение закона в регулировании общественных отношений. Соответственно встает вопрос о соотношении, и значении закона и подзаконных актов как источников гражданского права. Проблема, по. нашему мнению, возникает в связи с тем, что при составлении проектов Основ и гражданских кодексов не были до конца преодолены некоторые архаические традиции и. соответственно недостаточно учтен характер гражданско-правовых отношений социалистического общества. В результате этого оказалось, что нормы закона сравнительно подробно регулируют отношения между гражданами и менее полно—отношения с участием граждан и социалистических организаций. Последние регулируются в основном не законом, а подзаконными актами, которые не всегда соответствуют закону.
Наиболее распространенными гражданско-правовыми институтами являются купля-продажа, бытовой подряд, перевозка пассажиров.
В гражданских кодексах содержатся традиционные нормы о названных договорах (гл. 21, 30, 32 ГК РСФСР). Они достаточны, чтобы определить права, обязанности граждан, заключивших между собой такие договоры. Издания каких-либо' дополнительных подзаконных актов не требуется, поскольку эти отношения достаточно, полно урегулированы в самом законе. Что. касается отношений купли-продажи, бытового подряда, перевоз™ пассажиров (как и многих других) между гражданами и специализированными социалистическими организациями, эти отношения не получили необходимого закрепления в кодифицированном законодательстве.
30
Так, в гл. 21 ГК РСФСР есть 18 статей о купле-продаже; из них 9 статей призваны регулировать отношения .между гражданами' и остальные (ст. ст. 237, 240, 242, 245—249, 252) —отношения граждан и организаций. Такое количественное соотношение норм не соответствует действительному соотношению договорных связей по приобретению имущества в социалистическом обществе. Кроме того, большинство статей содержит отсылки к подзаконным актам и непосредственно не регулирует отношений купли-продажи между гражданами и организациями. При этом содержание подзаконных актов не всегда полностью соответствует закону. Так, в Правилах обмена промышленных товаров, купленных в розничной торговой сети, утвержденных Министерством торговли РСФСР (совместно с другими ведомствами), права, покупателя, предусмотренные законом, сужены: граждане лишены в некоторых случаях альтернативы, установленной ст. 41 Основ, и' покупателю предоставлена лишь возможность замены вещи ненадлежащего качества после неоднократного ремонта ее. Таким образом, подзаконный акт не вполне отвечает закону, что приводит к нарушению прав граждан.
К аналогичным вывода1М о недостаточной роли закона в регулировании отношений типа «организация — гражданин» и охраны прав граждан приводит анализ норм гл. 30, 32 ГК РСФСР, отсылающих соответственно. к типовым договорам бытового заказа (ст. 367 ГК), к уставам, кодексам и правилам перевозки п-асса-жиров (ст. 375 ГК), Уставу связи СССР, Правилам пользования электрической и. тепловой энергией и др. Например, при несвоевременной оплате счетов за пользование электроэнергией, телефоном гражданин упла^ чивает пени и может быть лишен пользования этими услугами, в то время как за недоподачу энергии, незаконное отключение телефона ответственность соответствующих организации перед гражданами не предусмотрена. В актах местных органов власти и управления по-разному регулируются отношения сферы обслу-жш.вачрня (различные цены за однородные услуги, санкции за нарушение обязательств).
Закон не регулирует непосредственно названных и некоторых иных отношений, а в подзаконных актах иногда, доминируют, кроме «казанских» и «калужских»
37
интересов, «железнодорожные», «электротехнические», местные и ведомственные 'интересы над интересами граждан.
Союзные, республиканские ведомства, Советы народных депутатов издают акты, содержащие гражданско-правовые нормы, как во исполнение специальных указаний на то закона ил'и в порядке делегирования, так и в соответствии со своей компетенцией при осуществлении организационной, хозяйственной или иной деятельности. Таким образом, создается значительное число подзаконных нормативных актов, регулирующих личные и имущественные отношения. Эти акты трудно обозримы, не всегда соответствуют закону в силу объективных и субъективных причин, не свободны от выражения ведомственных интересов в ущерб интересам граждан. Они как бы «затмевают» закон, поскольку многие должностные лица и граждане не знают содержания норм ГК и при разрешении различных (конфликтных и бесконфликтных) ситуаций обращаются к ведомственным инструкциям, положениям, уставам, тем более что в ГК нельзя найти ответы на основные вопросы, возникающие в практике отношений между пражданамн. и социалистическими организациями.
Не исключено, что в какой-то период отдельные нормы закона не 'вполне соответствуют содержанию регулируемых ими отношений: закон может «отставать» от динамики общественной жизни. Однако и в таких случаях недопустимо! «исправление» закона методом издания подзаконных актов. Изменение закона—исключительная компетенция законодательных органов.
Как было отмечено, кодифицированным гражданским законодательством не регулируется ряд отношений, являющихся по своему существу гражданско-правовыми. К ним относятся отношения между специализированными организациями и. гражданами по пользованию телевидением, радио, зрелищными (кино, театр, музеи, выставки' и т. п.), оздоровительными (дома отдыха, санатории, пансионаты, туристические базы, детские сады, пионерские лагеря, поликлиники, больницы) и иными услугами. В законе нет норм, непосредственно регулирующих отношения по подписке на газеты, журналы, собрания научных и художественных изданий и т. п.
В названных случаях между гражданами и соответ-
38
ствующими учреждениями существуют гражданско-правовые договорные отношения, нуждающиеся в регулировании гражданским законодательством.
Кодифицированное гражданское законодательство неполно регулирует отношения личного характера, связанные п не связанные с имущественными. Основы содержат только одну (ст. 7), а гражданские кодексы — несколько отдельных норм (ст. ст. 7, 514 ГК РСФСР) о защите личных прав граждан. Вряд ли может вызвать сомнение целесообразность урегулирования в законе (а не в подзаконных актах), например, отношений, связанных с таким важнейшим личным правом гражданина, как неприкосновенность его личности. В широком смысле оно включает не только конституционное право на свободу личности: «Никто не может быть подвергнут аресту иначе, как на основании судебного решения или с санкции прокурора» (ст. 54 Конституции СССР). Но оно касается и иных случаев, в там числе применения принудительных мер медицинского и воспитательного характера. Применение названных мер, ограничивающих личную свободу, строго регламентируется уголовным законодательством (ст. ст. 58—63 УК РСФСР) и может иметь место только по постановлению суда в отношений невменяемых, алкоголиков, наркоманов и несовершеннолетних, совершивших общественно опасное деяние. Целесообразно было бы установить также в законе судебный контроль и для случаев принудительного помещения в психиатрическую больницу лиц, не совершивших действий, подпадающих под признаки какого-либо преступления. Гражданским законодательствам уже установлен судебный порядок признания гражданина недееспособным вследствие душенной болезни и слабоумия (ст. 15 ГК РСФСР) и ограничения дееспособности, лиц, злоупотребляющих алкоголем или наркотиками (ст. 16 ГК рсфср). В нервам случае над лицом назначается опека, во втором—попечительство и в обоих—ограничивается только свобода совершения определенных юридических действий. Указания закона о правомерности применения принудителыного лечения психически больных тем более необходимы, поскольку в этих случаях ограничивается не только гражданская дееспособность, но и свобода личности.
Все сказанное по поводу ряда норм Основ и граж-
39
данских кодексов .не следует рассматривать в качестве предложений об исключении из закона малоприменяемых положений и «упразднении» гражданско-правовых подзаконных актов. Очевидно, что «частота» применения нормы не служит абсолютным и. единственным -критерием ее эффективности, гражданское право (из отличие, например, от уголовного) не может включать в себя только нормы закона'.
Внимание обращается главным образом на необходимость: более полного применения гражданско-правового метода регулирования общественных отношений;
надлежащего регулирования непосредственно в гражданском законе типичных для социалистического общества отношений между гражданами и организациями, возникающими по поводу личных и имущественных интересов; конкретизации в нормах гражданского закона конституционных положений: права на труд, отдых, охрану здоровья; права на жилище, пользование достижениями культуры, свободу творчества, неприкосновенность личности, жилища, тайну личной жизни и судебную защиту в случае нарушениях этих прав; полное соответствие закону содержания подзаконных актов и применение всеми органами, должностными лицами и гражданами закона, если подзаконный акт любого ранга не соответствует закону.
Гражданский кодекс должен стать подлинным кодексом гражданина, всесторонне регулирующим гражданские отношения и гарантирующим эффективную охрану личных и имущественных интересов.
Повышение роли закона составляет задачу не только законодателя и практики, но и науки гражданского нрава. Необходимы дальнейшие научные исследования личных и имущественных отношений, сравнительное изучение значительного числа подзаконных актов, оценка ^целесообразности, обоснованности и законности установленных в них .правил в целях совершенствования закона, дополнения его' положений и приведения в соответствие с ним содержания других нормативных актов. При этом надо преодолеть традицию преимущественного регулирования нормами закона отношений типа «гражданин—гражданин», сосредоточив значительно больше внимания на непосредственном законодательном регулировании отношений «гражданин—социалистические организации, государство».
40
Таким образом, повышение роли закона выражается в увеличении его «удельного веса» среди нормативного материала и расширении сферы действия в регулировании общественных отношений. Развитие этой тенденции связано также с определением понятия нормы закона и ее соотношением с другими категориями: правилами социалистического общежития, судебной практикой, судебным усмотрением и др.
В литературе было высказано мнение о широком понимании правовых норм: к их числу предлагалось относить не только абстрактные, общие правила поведения, содержащие предписания, дозволения, запреты,.но и декларации, призывы, пожелания, в которых определяются цели закона и пути их достижений38.
Действительно, в нормативные акты нередко включаются названные положения, политическое и юридическое значение которых никем не оспаривается. Однако —это не нормы права, поскольку они не обладают качеством нормативности, не содержат императивных точных правил, обеспеченных санкцией. Именно за декларацией, обращением, преамбулой норматившого акта следуют нормы права—всеобщие масштабы поведения, направленные на обеспечение целей, определенных в начале (в преамбуле) нормативного акта. Следовательно, положения, изложенные в преамбуле Основ гражданского законодательства, не относятся к нормам права; ими следует руководствоваться при толковании, применении норм Основ, но путем ссылки на положение преамбулы не может решаться конкретное гражданское дело.
Основные начала—принципы права могут быть нормами-принципами в зависимости от их изложения и места в нормативном акте (преамбула или статья закона).
Так, принцип ответственности за вину выражен в ст. 37 Основ (ст. 222 ГК РСФСР) в качестве нормы-принципа.
В гражданском законодательстве имеются своеобразные нормы-дефиниции, определяющие понятия, например, право-дееспособности (ст. 8 Основ), сделки (ст. 14 Основ), исковой давности (ст. 16 Основ), обязательства (ст. 33 Основ), договоров купличпродажи (ст. 39 Основ), имущественного найма (ст. 53 Основ) и др.
41
Такие определения следует считать нормами, поскольку они устанавливают масштабы поведения, имеющие всеобщий характер; соответствующие определения могли бы быть включены в следующие за ними правовые нормы данного института, т. е. входить в их содержание; например, каждая норма', регулирующая отношения по договору купли-продажи, могла бы начинаться с определения этого договора (что неприемлемо, конечно, с точки зрения юридической техники, но не по существу).
С нормативностью права и пониманием юридической нормы (в широком смысле) связан вопрос о нормах прямого (непосредственного) и не прямого (опосредствованного) действия, возникший, прежде всего применительно к конституционным положениям; в первом случае конституционные нормы применяются самостоятельно (прямо) при регулировании правоотношений и решении конкретных дел; во втором—они нуждаются в обязательном развитии, конкретизации через отраслевые нормы и могут применяться только в сочетании с последними.
В литературе было высказано мнение о том, что конституционные положения не относятся к нормам непосредственного действия. Так, конституционное провозглашение прав и свобод граждан неизбежно дается в общей форме, не предусматривающей мер наказания за их нарушение. Поэтому конституционные права и и свободы могут считаться с юридической точки зрения гарантированными и фактически осуществимыми лишь при условии, если они получают детальную регламентацию в отраслевом законодательстве, предусматривающем правовые средства их охраны и судебной (право на иск) или иной защиты39.
Согласно другой точке зрения, Конституция СССР (включая Преамбулу) содержит положения непосредственного действия. Конкретизация конституционных положений в отраслевом законодательстве не обосновывает противоположного вывода', поскольку нарушение отраслевой нормы означает одновременно и нарушение соответствующей нормы Конституции СССР40.
Более правильным представляется иное мнение, согласно которому нормы Конституции непосредственно регулируют конституционные (государственно-правовые)'11 отношения и оказывают воздействие на иные от-
42
ношения, не регулируя их непосредственно; в числе конституционных норм можно различать нормы непосредственно-регулирующего характера, нормы общерегу-лирующего свойства (предполагающие издание конкретизирующих актов) и смешанные нормы (сочетающие названные свойства)42.
В самом деле, например, все нормы гл. 13 Конституции (ст. ст. 95—102), определяющие избирательную систему, имеют конкретный характер и, несомненно', являются нормами непосредственного прямого действия (что не исключает определения порядка проведения выборов в специальном законе).
Какой бы ни казалась прогрессивной точка зрения о непосредственном правовом воздействии всех конституционных положений на регулирование конкретных правоотношений, она все-таки не может быть принята, как несоответствующая действительности и самому характеру Основного Закона государства, в котором трудно предусмотреть и отразить все многообразие конкретных вариантов общественных отношений. Например, согласно ст. 44 Конституции СССР граждане имеют право на жилище, которое обеспечивается развитием и охраной государственного и общественного жилищного фонда', содействием кооперативному и индивидуальному строительству, справедливым распределением жилой площади, невысокой квартирной платой. Следовательно, для возникновения конкретных отношений по реализации права на жилище необходимо, чтобы в государственном, административном, хозяйственном, гражданском законодательстве были конкретизированы конституционные положения о «развитии и охране» жилищного фонда, определены конкретные правила «содействия» кооперативному и индивидуальному строительству и «справедливого распределения» жилой площади, установлен точный размер «'невысокой» квартплаты и т. д. Только после этого могут возникнуть конкретные отношения по реализации права на жилище. При этом ©опрос состоит не в простом толковании конституционного положения, а создании в отраслевом законодательстве новых оригинальных норм на основе и во исполнение Конституции. Точно так же требуют конкретизации и другие нормы Конституции, провозглашающие права граждан43.
Конституция, являясь основным и сводным законом,
43
охватывающим по сравнению с другими актами мак-' симально широкий круг общественных отношений, определяет основы общественного строя, провозглашает основные свободы, права и обязанности граждан, отличаясь этими особенностями от текущего законодательства, регулирующего конкретные отношения.
Конституционные нормы, требующие развития в отраслевом законодательстве, можно считать нормами прямого действия, имея в виду правоотношения общего типа. Так, ст. 58 Конституции СССР предусматривает пра)во граждан на обжалование действий должностных лиц в установленном законом порядке и право на возмещение уще)р'ба, причиненного незаконными действиями организаций. Это означает, что компетентные органы обязаны установить порядок рассмотрения жалоб и исков граждан. Следовательно, между определенными государственными органами возникают права и обязанности (составляющие содержание правоотношения общего типа) по проведению текущего законодательства в соответствие с данным конституционным поло'-жением.
Прямое действие конституционных положений проявляется также в том, что они являются базой последующего законодательства, нормы которого должны находиться в полном соответствии с Основным Законом. Во всех случаях несоответствия нормативного акта или правоприменительной практики конституционным положениям вступают в действие конституционные нормы, на основе которых норма текущего законодательства должна, быть приведена в соответствие с Конституцией. Так, ст. 34 Конституции СССР провозглашает равенство граждан независимо от происхождения, социального положения, национальности. Поэтому совершенно очевидно, что постановка соответствующих вопросов в различного рода анкетах, заполняемых гражданами, лишена юридического значения.
В названных двух аспектах все нормы Конституции СССР являются непосредственно действующим Правом, поскольку на их основе возникают отношения общего типа—обязанности компетентных органов по приведению текущего законодательства в соответствие с Конституцией и ответственность за неисполнение этих обязанностей.
По нашему мнению, при анализе норм Конституции
44
следует исходить из того, что ее положения не однозначны с точки зрения признака нормативности; таким качеством не обладают, в частности, преамбула и положения-принципы, имеющие важное политическое значение. Другие положения Конституции, носящие нормативный характер, или непосредственно регулируют главным образом государственно-правовые отношения, или опосредствуются отраслевым законодательством.
С изложенной точки зрения анализ разд. II «Государство и, личность» и гл. 7 «Основные права', свободы и обязанности граждан СССР» приводит к выводу о том, что в целом положения этой главы Конституции составляют базу отраслевого законодательства. Они получили развитие в конкретных нормах прямого действия различных отраслей права и одновременно являются основой для его дальнейшего развития.
Большинство норм гл. 7 Конституции СССР опосредствуется (наряду с другими отраслями) гражданским законодательством; это значительно повышает его роль в охране прав и свобод граждан и определяет одну из важных тенденций развития: расширение сферы гражданско-правового регулирования за счет включения ряда новых отношений, отраженных в Конституции (право на пользование достижениями культуры, на охрану сферы личной жизни, возмещение ущерба, судебную защиту личных прав и др.—ст. ст. 46, 55, 57, 58 Конституции СССР).
В соподчинении — иерархии находятся нормы Конституции СССР, Основ гражданского законодательства и гражданских кодексов. Как было отмечено, некоторые конституционные положения не являются нормами прямого действия. Основы также содержат нормы, требующие конкретизации в целях их практического применения. К их числу относятся, например, ч. 1 ст. 5 Основ об охране гражданских прав лишь в случаях осуществления их в соответствии с назначением в условиях социалистического общества. Это положение получило конкретизацию в ст. ст. 105, 111, 141, 142 и др. ГК РСФСР.
Статьи 41 и 43 Основ, предоставляя гражданам право определенного требования в случае продажи магазином товаров ненадлежащего качества и право приобретения товаров в кредит, отсылают к законодательству союзных республик, которым должен быть опре-
45
делен порядок осуществления этих прав. В ст. ст. 55, 66, 72, 82, 86 Основ, регулирующих соответственно отношения бытового проката, подряда, перевозки пассажира и багажа, страхования, банковской ссуды, содержатся отсылки к законодательству Союза ССР и союзных республик.
Положения, содержащиеся в названных статьях Основ, являются юридическими нормами, поскольку они устанавливают вполне определенные конкретные права, одна.ко для их реализации требуется издание дополнительных специальных актов.
Можно было бы полагать, что в случаях, когда Основы относят конкретизацию того или иного содержащегося в них положения к законодательству союзных республик, соответствующие правила будут установлены в республиканских гражданских кодексах— законах, следующих в соответствии с иерархией за Основами. Однако ст. ст. 246, 252, 294, 367 ГК РСФСР, регулирующие отношении граждан и социалистических организаций по договорам купли-продажи, бытового подряда и заказа, не создают таких правил, а вновь отсылают к подзаконным нормативным актам.
Следовательно, как ст. ст. 41, 42, 55, 66 Основ, так и ст. ст. 246, 252, 294, 367 ГК РСФСР нуждаются в опосредствовании другими юридическими актами. Такой же характер имеет ряд других статей Основ и ГК. Соответствующие отношения остаются недостаточно урегулированными ни общесоюзными, ни республиканскими законами, а подпадают под действие подзаконных актов, которые не всегда соответствуют закону. Конституционное провозглашение основных прав и свобод граждан на уровне Основного Закона; государства свидетельствует о повышении авторитета закона и 'предопределяет другую тенденцию развития гражданского законодательства—повышение роли гражданского закона, нормы которого должны непосредственно устанавливать наиболее существенные личные и имущественные права и обязанности граждан.
Во всех имеющихся в юридической науке отпределе-ниях права (социалистического права и отрасли, права) указывается на систему правовых норм, регулирующих общественные отношения и выражающих волю господствующего класса (народа), обусловленную интересами класса (народа). Таким образом, интерес
46
и нормативность составляют основные и необходимые признаки, элементы права. Будучи общими для всего права в целом, они имеют определенные особенности проявления в отраслевом законодательстве, которые нуждаются в рассмотрении с учетом специфики гражданского права.
Для гражданского права и регулируемых им отношении характерно многообразие охраняемых интересов, непосредственное удовлетворение их в результате вступления граждан в разнообразные личные № имущественные правоотношения. Однако (как это будет показано далее) нормы гражданского права могли бы эффективнее охранять интересы граждан, и в частности их духовные интересы, значение которых непрерывно возрастает. В этом смысле дополнительное исследование категории интереса в гражданском праве представляется важным и актуальным.
Другой необходимый признак права—его нормативность также имеет некоторую специфику в гражданско-правовой отрасли. Если, например, уголовное законодательство и законодательство об уголовном судопроизводстве состоит из общесоюзных Основ, законов, уголовных и уголовно-процессуальных кодексов союзных республик, в гражданское право, кроме законов, входят и иные нормативные акты (ст. 3 Основ гражданского законодательства) —постановления высших и местных органов власти и управления и т. д. Кроме того, в гражданском законе содержатся указания на обязанность осуществлять гражданские права в соответствии с их назначением в социалистическом обществе и уважение правил социалистического общежития (ст. 5 Основ), которые не являются нормами права. В связи с этим категории нормативности!, права, закона, иерархии нормативных актов приобретают особое значение. Пока предварительно можно обратить внимание на известные противоречия во мнениях ряда ученых, которые, с одной стороны, безоговорочно признают нормативность права (в том числе и гражданского), а с Другой — допускают отход от этого признака при анализе источников гражданского права, характеристике правил социалистического общежития, судебной практики, видов правовых норм, проблемы осуществления права, злоупотребления правом. Это обстоятельство также обусловливает целесообразность дополнитель-
47
ного анализа категории нормативности права применительно к гражданскому законодательству.
Нормативность права означает, что правовые нормы представляют собой абстрактные, всеобщие, обязательные правила, масштабы поведения, установленные (санкционированные) и обеспеченные государством. Вместе с тем в норме отражен реальный типичный масштаб поведения, являющийся одновременно и «должным», и «сущ'им»44. Система правовых норм образует объективное право.
Нормы права обязывают, запрещают или устанавливают то или иное поведение, организуя, таким образом, общественные отношения. Нормирование поведения и означает его регулирование. Правовые нормы имеют точное, конкретное содержание, т. е. обладают формальной определенностью. В отличие от других правил (морали, этики, нравственности, выполнение которых зависит от субъективного усмотрении и обеспечивается общественным мнением), правовые нормы являются общеобязательными для всех, кто подпадает под сферу их действия; их исполнение обеспечивается принудительной силой государства45.
Нормативность права, формальная определенность юридических норм составляет его неотъемлемое свойство (признак, элемент), позволяющее отличать право от других категорий. Где нет нормативности—обязательного, конкретного, точного правила,—там нет нормы права.
В связи с этим представляются несостоятельными мнения о «синтетическом» праве, включающем на основе единства систему норм, правоотношения46 и правосознание47.
Отрицание нормативного характера права вызвало аргументированную критику подавляющего большинства советских ученых.
Взаимная связь правовых норм, правоотношений, правосознания, вместе составляющих правовую надстройку, не вызывает сомнений. По каждое из этих общественных явлений имеет самостоятельное значение и занимает особое место в правовой надстройке. Правосознание участвует в правотворчестве, правоотношения—необходимая форма существования права. Праву—системе норм права—норме .присущи всеобщее выражение, общезначимость; нормативность —качест-
48
во, которым не обладают ни правоотношения, ни правосознание. Эти признаки права дают возможность определить, правомерно ли то или иное поведение, какие отношения являются правовыми, соответствует ли правосознание действующему праву. Правовые взгляды неодинаковы, правоотношения различны и не представляют собой единого правила поведения, поэтому руководство ими неизбежно вносило бы в правоисполни-тельную деятельность усмотрение, отход от воли законодателя, нарушение принципа законности48.
Индивидуальные правовые акты регулируют общественные отношения. Например, решение суда или. заключенный гражданско-правовой договор определяют права и обязанности истца, ответчика, кредитора и должника. Однако эти акты имеют однократное и локальное применение; им не присуща всеобщность; они не источники права, а его конкретное применение.
Включение в общее понятие права наряду с нормами права и правоотношений ведет к отождествлению права с юридической надстройкой в целом, смешению объективного права с субъективным, нормы права с ее осуществлением, актами применения права49. Всякое отрицание или принижение нормативного значения права в корне противоречит задачам укрепления законности и охраны прав граждан50.
В трудах К. Маркса, В. И. Ленина указывается, что господствующий класс придает «своей воле всеобщее выражение... в виде закона»51, что «всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям»52. «Всеобщность» права -как «одинакового масштаба» поведения для всех людей свидетельствует о нормативности правовых установлении и важности этого признака с точки зрения законности. «Законы—это положительные, ясные всеобщие нормы, в которых свобода приобретает безличное, теоретическое, незави!-оимое от произвола отдельного индивида существование»53.
С учетом признака нормативности и принципа законности к праву в объектнйиом смысле не могут быть отнесены правила социалистического общежития и судебная практика.
Гражданин СССР обязан соблюдать Конституцию СССР, законы, уважать правила социалистичесжого общежития и моральные принципы советского общества,
49
с достоинством нести высокое звание гражданина СССР (ст. 59 Конституции СССР, ст. 5 Основ, ст. 5 ГК).
В названных положениях нормативный характер •имеет указание на обязанность граждан соблюдать Конституцию СССР и советские законы, которым не обладают призывы уважать правила социалистического общежития и моральные принципы. Это вытекает непосредственно из грамматического толкования приведенных законоположений: закон, обеспеченный государственным принуждением, «обязывает» соблюдать асе советские законы, но нельзя обеспечить принуждением «уважение» к чему-либо и к кому-либо.
Правила социалистического общежития имеют важное значение в жизни общества: они1 регулируют общественные отношения, являются масштабом поведения людей. Но правила социалистического о'бщежития неоднородны. В широком смысле — это все нормы общественной жиэни, т. е. нор'мы морали, этики, нравственности, обычаи, традиции, нормы общественных организаций, нормы .права (исключая нормы — пережитки прошлого, в том числе релипиозные нормы, обычаи).
Очевидно, что Конституция СССР (ст. 59) и Основы (ст. 5), призывая уважать правила социалистического общежития, придают этому понятию более узкий неюридический смысл, включая в него все действующие в обществе нормы, кроме правовых, поскольку отдельно указывают на обязанность граждан соблюдать правовые нормы—законы. Таким образом, между этими двумя категориями проводится различие в самом тексте закона, и поэтому правила социалистического общежития в собственном (узком) смысле, хотя и представляют собой определенный масштаб поведения, но не являются источниками права, поскольку не обеспечиваются государственным принуждением и не всегда (не все) имеют формальную определенность писаных правил.
Правила социалистического общежития .не относятся ни к основным, ни к субсидиарным источникам права54. Они могут служить целям толкования правовых норм, выяснения их смысла, ничего не добавляя, не привнося в содержание закона.
Согласно ст. 333 ГК РСФСР наниматель или члены его семьи могут быть выселены из занимаемого поме-
50
щения, если они систематическим нарушением правил социалистического общежития делают невозможным для других лиц проживание с ними в одной квартире или доме. Несмотря на казалось бы прямую отсылку этой конкретной нормы к правилам социалистического общежития, тем не менее последние и в данном случае не могут служить критерием противоправности поведения и основанием для применения названной строгой санкции. Так, в соответствии с'правилами социалистического общежития соседи по квартире, дому здороваются друг с другом, оказывают товарищескую взаимопомощь, например во время болезни, по присмотру за детьми и т. п. Однако нарушение подобных очевидных правил общежития не образует состава гражданского правонарушения, предусмотренного ст. 333 ГК РСФСР. Для этого необходимо нарушение таких норм поведения, которые устанавливаются в нормативных актах, например проявление хулиганства, нарушение санитарных правил и т. д. Таким образом, в этом (та'к же как и других) случае противоправность или правомерность деяния определяются не правилами социалистического общежития (в собственном узком смысле), а нарушением конкретных правовых норм уголовного, административного или иного законодательства.
Законодатель может возвести в ранг правовой нормы какое-то правило социалистического общежития, обычай, традицию, но тогда они «выходят» из своих собственных категорий и «входят» в категорию норм права. Без этого и до этого правила социалистического общежития—неюридичеюкие социальные нормы.
Правовые нормы входят в широкое понятие правил социалистического общежития, поскольку в норме устанавливается или санкционируется правило общежития, имеющее наиболее важное общественное значение. Отсюда следует, что правовые нормы и правила социалистического общежития не могут противопоставляться: поведение, соответствующее правовому предписанию, не может расцениваться как аморальное,- неэтичное. Если бы в каком-то случае обнаружилось такое противопоставление, это' свидетельствовало бы о необходимости уточнения содержания правовой нормы.
В литературе высказаны различные мнения по поводу юридической природы судебной практики55.
51
Согласно одному из н'их закон содержит нее 'необходимое для регулирования подпадающих под его действие отношений, и соответственно суд при рассмотрения, конкретных дел и в порядке руководящих указаний ляшь раскрывает смысл закона, обращает внимание на ошибки, ра.зъяоняет, как следует приметить закон. Таким образом, судебная практика, в том числе постановления Пленумов Верховных судов Союза ССР и союзных республик но 'отдельным категориям дел, не гаривнаются нормативными актами—источниками' права56.
Другое мнение выражено в статье, обобщающей дискуссию по данному вопросу: постановления Пленума Верховного Суда СССР (руководящие указания) могут содержать новые правовые нормы и потому явля-' ются нормативными (подзаконными) актами—источник а;м и права57.
В настоящее время юридическая наука в целом исходит из правильного понимания судебной практики как деятельности судов по применению права. На судебные органы никогда не возлагалась функция право-творчества. Согласно Конституции СССР (ст. ст. 113, 121, 151, 153) на судебную систему возложено отправление правосудия и надзор за судебной деятельностью в пределах, установленных законом; толкование законов осуществляется Президиумом Верховного Совета СССР; Верховный Суд СССР обладает лишь правом закон од ател ыной инициативы.
Руководящие постановления Пленума. Верховного Суда СССР имеют важное значение для единообразного и правильного разрешения судами конкретных дел, точного применения законов, обеспечения социалистической законности в судебной деятельности.
Советское право не признает прецедента; следовательно, решение любого судебного органа по конкретному делу является индивидуальным, но не нормативным правовым актом. Руководящие указания высших судебных органов представляют собой официальные разъяснения закона, н'е выходящие за его рамки и не создающие новых оригинальных норм права. Суды не могут решать конкретные дела, ссылаясь только на постановления Пленума Верховного' Суда СССР;
правосудие отправляется на основании законов, подзаконных актов, а в случае их отсутствия применяется
52
аналогия закона и права (ст. 12 Основ гражданского судопроизводства).
Судебная практика имеет существенное значение также для процесса правотворчества!, формирования правосознания. Отдельные положения, сложившиеся в судебной практике и сформулированные в руководящих указаниях высших судебных органов по гражданским делам, иногда воспринимаются законодателем и включаются в содержание правовых норм. Более того, в некоторых ранее изданных руководящих указаниях Верховного Суда СССР действительно содержались положения, представляющие собой правовые нормы, прячем в отдельных случаях — не нпол.не соответствующие закону.
Например, в нормах главы XIII ГК РСФСР 1922 года указывалось, что причинивший вред обязан его возместить (ст. 404), т. е. восстановить прежнее состояние потерпевшего, возместить причиненные убытки (ст. 410 Г К). Объем и порядок возмещения вреда при повреждении здоровья, с учетом среднего заработка потерпевшего, до увечья, степени (процента) утраты трудоспособности, назначенной пенсии и заработка после увечья, определялись по правилам, изложенным в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 10 июня 1943 г. «О судебной практике по искам из причинения другому вреда.» (и более ранними руководящими указаниями). Причем, если согласно тексту закона потерпевшему предоставлялось право на возмещение вреда в .полном объеме, названное постановление ограничивало это право возмещением утраченного заработка, исключая возмещение вреда от утраты способности к домашнему труду, ведению подсобного хозяйства, ограничивало возмещение заработка при. повреждении здоровья несовершеннолетних, не учитывало общего повышения заработной платы рабочих и служащих, заработка по совместительству и др.
Некоторые из положений названного постановления вошли в подзаконный акт—Правила возмещения .предприятиями, учреждениями, организациями ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем либо иньим повреждением здоровья, связанным с их работой, утвержденными Государственным комитетом Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы и ВЦСПС 22 декабря 1961 г. Однако издание новых
53
правовых норм не входит в .компетенцию судебных органов, имеющих иные функции: существуют точно установленные правила устранения пробелов законодательства. Поэтому констатация факта наличия в некоторых руководящих указаниях Верховного Суда СССР положений, представляющих собой по существу юридические нормы, не может служить доказательством нормативной природы судебной практики.
Признание за судом правотворческих функций — создавать, изменять, «подправлять» закон—противоречило бы принципам верховенства закона и социалистической законности.
Признание важности повышения роли закона в регулировании общественных отношений и необходимости совершенствования четкости правовых норм предопределяет отрицательное отношение к противопоставлению (конкуренции) законности и целесообразности, нормы права и судебного усмотрения.
В литературе по этим вопросам содержатся в целом правильные положения, однако имеющие иногда, по 'нашему мнению, нежелательный акцент.
Например, не вызывающие возражений положения о динамичности общественных отношений, в результате развития которых возможно отставание законодательства от потребностей общественной жизни, вряд ли уместно сопровождать утверждением о том, что «в последнее время в советской правовой науке намечается более правильный подход к вопросу о соотношении законности и целесообразности, чем в прежние годы, когда прочно бытовала формула «закон всегда, целесообразен»58.
По нашему мнению, формула «закон всегда целесообразен» является принципом советского Права и со^ "циалттСТйческой законности. Можно говорить об «устарении» отдельного акта (статей, пунктов), но не о законе в целом (в смысле права), поскольку приведенное высказывание объективно (помимо воли автора) способно формировать нигилистическое отношение к закону. Такое отношение весьма опасно и, к сожалению, еще «бытует». Это обнаружилось, например, в ходе длительной (1973—1974 гг.) дискуссии в «Литературной газете», начавшейся статьей с характерным названием «По инструкции или по совести?»59. Некоторые из участников дискуссии высказались за це-
64
лесообразность обхода «инструкций» в «интересах дела»60.
Совершенно очевидно, что действующее законодательство (законы и подзаконные акты) подлежит точному и неуклонному исполнению до тех пор, пока в соответствии с целесообразностью оно не будет изменено или отменено компетентными органами в установленном порядке.
В другой работе, наряду с правильным обоснованием значения формальной определенности норм права, утверждается, что «советскому праву органически чужды формализм, слепое преклонение перед буквой закона» и что формальная определенность права имеет свои пределы, вследствие чего прайоприменительные органы руководствутоггся «усмотрением»61.
В действующем советском праве существуют, конечно, различные по степени формальной определенности нор.мы. Однако на основе этого вряд ли целесообразно порицать «преклонение перед буквой закона» (противопоставляя таким образом ее «духу» закона) и обосновывать непреодолимость пределов формальной определенности норм права.
В соответствии с социалистической законностью задача состоит не в обосновании ограниченности, пределов четкости и определенности выражения правовых предписаний, а в утверждении необходимости этого, используя известные юридические приемы (приведение в тексте закона различного вида перечней, дефиниций и т. д.). Укрепление правовой основы государственной и общественной жизни (ст. 9 Конституции СССР) невозможна без усиления роли закона как всеобщего, ясного и четкого правила.
Можно говорить о целесообразности и судебном усмотрении в границах закона, но не в порядке конкуренции с ним.
Так, наличие (или отсутствие) в деянии состава преступления или проступка определяется на основе уголовного и административного закона, но при назначении наказания (в частности, его сроков, размеров) допускается судебное усмотрение — при специальном на то указании в законе, т. е. на основании и в пределах закона.
Гражданский закон также оставляет определенное место для судебного усмотрения с учетом целесообразности, например в тех случаях, когда допускает несколь-
55
ко вариантов решения. Так, с учетом конкретных обстоятельств дела суд может по своему усмотрению выбрать наиболее целесообразное решение о восстановлении или отказе в восстановлении пропущенного срока исковой давности, о размере алиментов, взыскиваемых с детей на содержание нуждающихся нетрудоспособных родителей, и в ряде других случаев. Но во всех из них целесообразность, с точки зрения судебного усмотрения, допустима лишь на основе прямого указания закона. Так, суд не может не применять правил об исковой давности или не устанавливать размер алиментов с родителей в пользу несовершеннолетних детей, руководствуясь целесообразностью и своим усмотрением, поскольку названные правила изложены в законе в императивной форме, не допускающей подобной инициативы суда.
Таким образом, в самом законе «заложена» целесообразность с точки зрения «усмотрения» общества и государства и потому судебное усмотрение и целесообразность не могут конкурировать с законом, противопоставляться ему и подменять закон. Судебное усмотрение и целесообразность возможны на основе и в границах закона. В этом выражается главенствующее значение закона.