III. Право на охрану здоровья и жизни

Граждане СССР имеют право на охрану и судебную защиту жизни и здоровья (ст. ст. 42, 57 Конституции СССР). Охрана этих высших благ человека осуществляется нормами многих отраслей советского права,

163

 

Так, в уголовных кодексах союзных республик содержатся специальные главы о преступлениях против жизни и здоровья граждан (гл. 3 УК РСФСР). Основы законодательства о труде имеют главы об охране труда, труде женщин и молодежи (гл. VII, VIII, IX). Многие акты административного права, регулирующие отношения по безопасности движения транспорта, производства различного вида работ и др., направлены на охрану жизни и здоровья граждан.

Основы гражданского законодательства (гл. 12) и гражданские кодексы союзных республик (гл. 40 ГК РСФСР) регулируют обязательственные отношения, возникающие вследствие причинения вреда. Закон устанавливает гражданско-правовую ответственность за повреждение здоровья и причинение смерти.

Гражданин или организация, причинившие вред здоровью другого лица, обязаны возместить этот вред. Возмещение выражается в денежной компенсации, размер которой определяется с учетом степени (процента) утраты потерпевшим трудоспособности, получаемой пенсии и заработка после несчастного случая, в пределах средней заработной платы до увечья. При причинении смерти право на возмещение вреда имеют нетрудоспособные иждивенцы, в размере той доли заработка погибшего, которая приходилась на них при жизни кормильца. Кроме того, во всех случаях возмещению подлежат расходы потерпевшего на лечение, протезирование, дополнительное питание и др.

Возложение такой обязанности на причинителя имеет своей целью восстановление материального положения потерпевшего (компенсация), предупреждение подобных правонарушений (общая и частная превенция) и наказание правонарушителя (репрессия), поскольку он терпит невыгодные материальные последствия своего виновного поведения.

Понятие гражданско-правовой имущественной ответственности, основания ее возникновения, субъекты де-ликтных обязательств, размер возмещения и другие вопросы, возникающие при повреждении здоровья, подробно исследовались в многочисленных статьях, диссертациях, монографиях15. Из всей совокупности этих вопросов во избежание повторения и с учетом характера данной работы целесообразно остановиться на двух, не получивших законодательного решения: о моральном вре-

164

 

де и о праве на возмещение вреда гражданам, утратившим здоровье при спасании жизни других людей (не касаясь подробно имущественного вопроса о размере возмещения), и, кроме того, рассмотреть некоторые новые аспекты охраны здоровья, возникающие в связи с прогрессом медицинской науки и загрязнением окружающей среды.

Проблема морального вреда в гражданском праве состоит в следующем. Последствия посягательства на жизнь и здоровье могут иметь моральный и имущественный характер. Под моральным вредом понимается неимущественный вред, выражающийся в причинении потерпевшему нравственных или физических страданий. Они возникают, как правило, в каждом случае повреждения здоровья и причинения смерти.

Возможны случаи, когда увечье или смерть влечет только моральный вред (например, при обезображивании лица), но не имущественный вред (несчастный случай не повлек утраты трудоспособности и заработка и иных расходов или родственники погибшего не состояли на его иждивении); при таких ситуациях причинитель не несет гражданско-правовой ответственности, а потерпевший не получает никакого удовлетворения; уголовная ответственность за повреждение здоровья или причинение смерти также наступает не всегда, а лишь при наличии состава преступления. Подобная безответственность причинителя, несмотря на весьма серьезные последствия его противоправных действий, и абсолютная зависимость права потерпевшего от возможности (или невозможности) денежной оценки последствий правонарушения явились основанием для постановки вопроса о признании морального вреда в гражданском праве.

Против положительного решения проблемы выдвигаются два основных возражения: возмещение морального вреда чуждо социалистическому сознанию и праву;

моральный вред не может быть ни оценен, ни возмещен в денежной форме.

Первое из названных положений лишено серьезного значения. Если исходить из формального сходства отдельных институтов законодательства государств с различными социальными системами, то тогда пришлось бы исключить из всех отраслей советского права весьма значительное количество правовых норм. Кроме того, в за-

165

 

конодательстве и доктрине буржуазного права вопрос о возмещении морального вреда решается по-разному. Наконец, законодательству социалистических стран вовсе не чужды нормы, предусматривающие возмещение морального вреда16. Более того, советское гражданское законодательство и судебная практика в ряде случаев придают правовое значение неимущественному вреду. Достаточно обратить внимание, например, на Правила смешанного страхования жизни, предусматривающие выплату страховых сумм застрахованному лицу при травмах, не повлекших утраты трудоспособности (незначительные повреждения ушной раковины, крыла носа и др.), или постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. «О. судебной практике по искам о возмещении вреда», ориентирующее суды на признание за потерпевшим (не поддающимся каким-либо видам протезирования) права на приобретение мотоколяски за счет причинителя (сверх возмещения ему имущественного вреда в полном объеме).

Что касается второго довода противников признания морального вреда, то следует заметить, что моральный вред не нуждается в эквивалентной денежной оценке (которой, конечно, не может быть). Вопрос состоит в предоставлении потерпевшему возможности загладить не только имущественные, но и моральные потери. Например, при более серьезном повреждении здоровья, когда потерпевший лишен возможности даже пользоваться мотоколяской, приобретение для него за счет причинителя телевизора, обеспечивающего связь с внешним миром, было бы вполне справедливым решением с практической и правовой позиции. Возможны и иные способы удовлетворения морального вреда с учетом законодательства и опыта других стран.

При этом не следует упускать из вида и другой аспект проблемы — предотвращение правонарушений, устранение безответственности причинителей морального вреда. Соответственно более правильна постановка вопроса о гражданско-правовой ответственности за причинение морального вреда (вместо «возмещения морального вреда», когда проблема как будто бы сводится только к компенсации, не затрагивая превентивно-репрессивного значения данного института17).

Таким образом, проблема морального вреда представляется вполне разрешимой в праве и не чуждой мо-

166

 

ради нашего общества. Журналист Е. Богот высказывается за положительное решение этого вопроса, считая, что если материально вознаграждаются те, кто дает людям радость, то следует взыскивать с тех, кто несет страдания, боль, унижения18.

Следующая проблема совершенствования гражданского законодательства состоит в том, чтобы им предусматривалась правовая норма, стимулирующая действия граждан, направленные на спасение жизни других людей.

При новой кодификации в Основы гражданского законодательства (ст. 95) и гражданские кодексы (ст. 472) включена норма, согласно которой вред, понесенный гражданином при спасании социалистического имущества от угрожающей ему опасности, должен быть возмещен организацией, имущество которой спасалось.

Аналогичное право предлагается предоставить гражданину и в тех случаях, когда он, спасая жизнь других людей, утратил свое здоровье или понес значительные имущественные потери, а в случае гибели спасателя — право на возмещение вреда его нетрудоспособным иждивенцам.

Моральные основы введения подобного правила не могут вызывать сомнений, поскольку речь идет не о «плате» (вознаграждении) за спасание, а о справедливой помощи гражданину, рисковавшему своей жизнью и здоровьем ради жизни и здоровья другого или нескольких лиц.

Например, гражданин, предотвращая крушение поезда, думает прежде всего о спасении людей, и именно с этой точки зрения оценивается его благородный, гуманный поступок обществом. Если он при этом пострадает сам и обратится в суд, то (как это ни парадоксально) подобная оценка поступка судом приведет к отрицательным для спасателя последствиям: в иске будет отказано, так как закон не предусматривает возмещение вреда потерпевшим, спасавшим людей. В данном случае иск будет все же удовлетворен на основании ст. 95 Основ, поскольку, предотвращая крушение поезда, потерпевший спасал не только жизнь людей, но и социалистическое имущество.

В других же случаях, когда действия спасателя были направлены исключительно на спасение людей (на воде, в горящих зданиях, дорожных катастрофах), потерпевший-спасатель, утративший зрение, способность двигаться и т. д. или погибший, остается вне защиты закона.

Несправедливость такого положения очевидна, и в целях ее устранения следует предусмотреть в законе

167

 

право граждан на возмещение вреда здоровью, утраченному в результате спасательных действий в пользу других лиц. Введение такой нормы стимулировало бы совершение подобных поступков и, таким образом, явилось бы еще одной дополнительной мерой, направленной на охрану жизни и здоровья граждан.

Некоторые спорные моменты могут возникнуть при определении в законе субъекта обязанности по возмещению вреда. Однако и они представляются вполне разрешимыми. В большинстве случаев ответчиками будут организации — юридические лица, которые создали опасную ситуацию или обязаны были обеспечить безопасные условия для жизни и здоровья граждан, а также владельцы источников повышенной опасности, которые согласно действующему законодательству возмещают вред независимо от вины. Обязанным к возмещению вреда может оказаться и само спасаемое лицо. Но и такое решение не будет противоречить общим нормам деликт-ных обязательств: лицо обязано возместить вред, возникший по его вине (ст. 88 Основ); определяя размер возмещения, суд может учесть материальное положение истца и ответчика (ст. 93 Основ).

Не останавливаясь на других вопросах проблемы, подробно освещенных в литературе19, с учетом характера данной работы следует лишь подчеркнуть, что предложения о правовом признании морального вреда и действий граждан по спасанию жизни и здоровья людей заслуживают внимания с точки зрения охраны высших благ человека.

Нормы гражданского и других отраслей законодательства, направленные на охрану жизни и здоровья граждан, применяются в случаях причинения телесных повреждений, травм на производстве и в быту, в результате применения и эксплуатации машин, оборудования, транспортных средств и т. п. воздействий на организм человека. Наряду с этим в современных условиях научно-технической революции во всех областях народного хозяйства и науки проблема охраны жизни и здоровья приобретает некоторые новые и весьма важные аспекты', среди которых можно выделить по крайней мере два, уже сейчас (и тем более в перспективе) имеющих актуальное значение: один из них связан с развитием медицины и другой—с охраной окружающей среды.

168

 

В эпоху научно-технического прогресса развитие медицины, биологии достигло такого уровня, что коренным образом меняет некоторые теоретические представления и практические возможности ученых. Многие медицинские проблемы одновременно выдвигают ряд проблем социального характера, в решении которых заинтересованы не только ученые—медики и биологи, но и каждый гражданин, а также общество в целом. Некоторые из них затрагивают высшие блага человека — его здоровье и жизнь и поэтому требуют четкого юридического регулирования.

Одной из таких проблем является определение понятия жизни.

Установлено, что между моментом остановки сердечной деятельности, дыхания и моментом, когда в клетках и тканях возникают необратимые изменения, существует определенный интервал:

например, сердце может быть оживлено через несколько часов после его остановки, а клетки коры головного мозга—через 4—' 6 мин. после остановки кровообращения. Так были сформулированы два понятия: клиническая (обратимая) и биологическая (истинная) смерть.

В советских и зарубежных клиниках известны случаи, когда больной длительное время живет с мертвой корой головного мозга:

с помощью искусственного питания поддерживается дыхание, сердцебиение при полном отсутствии признаков сознания.

По мнению Н. М. Амосова, жизнь человека — это жизнь его мозга, сознания. Современная медицина позволяет точно установить гибель коры мозга, и при наличии таких данных врач вправе отключить аппаратуру искусственного поддержания жизни и констатировать смерть.

Возражая против такого мнения, М. Д. Шаргород-ский полагает, что право должно охранять жизнь до последнего момента, в том числе и жизнь с умершим мозгом20.

Проблема уже сегодня имеет практическое значение, поскольку врач должен решить вопрос об отключении аппаратов искусственного поддержания жизни. От определения понятий жизни и смерти зависит, в частности, возможность изъятия органов и тканей для трансплантации другим больным21.

В ряде стран организованы национальные и интернациональные «банки» запасных органов и тканей, которые изымаются от умерших, консервируются и в необходимых случаях транспортируются в клиники для

169

 

трансплантации больным пациентам. Одновременно ставится вопрос об использовании органов и тканей пациентов, полностью утративших кору головного мозга, и возможности поддержания такой жизни длительное время в этих целях. С точки зрения спасания жизни и здоровья других больных такое решение рационально, но оно может встретить возражения нравственного порядка. Отрицательное решение должно быть зафиксировано в законе. При положительном решении в законе необходимо установить противопоказания к реанимации, порядок констатации смерти, согласие гражданина стать донором (данное заранее) и ряд других вопросов.

Определенные успехи, достигнутые учеными различных стран в контролировании пола при рождении ребенка, искусственном зарождении детей22, ставят еще одну социальную проблему, решение которой должно найти отражение в законодательстве.

В связи с этим встает ряд важных юридическо-со-циальных вопросов, в том числе об отцовстве (праве на имя, воспитание, содержание, наследование и т. д.) и о тайне искусственного происхождения детей, поскольку это серьезно может влиять на их психику; и, наконец, о возможности нарушения сложившегося соотношения между количеством мужчин и женщин, которое не исключает серьезных социальных последствий.

В настоящее время в мире проводятся в порядке экспериментов тысячи различных операций по замене органов: пересадке сердца, почки, печени, легких, гортани, суставов, костного мозга и др., применяются многочисленные методы диагностики, а также новые лекарственные средства.

Ученые различных стран пытаются создать искусственное сердце (с атомным зарядом), которое, будучи вмонтированным в организм, могло бы заменить больное сердце человека. В 1974 году между СССР и США подписано Соглашение о сотрудничестве в области научных исследований и разработке искусственного сердца.

Многие экспериментальные операции заканчиваются неудачно: больные умирают на операционном столе или через некоторое время в результате отторжения организмом чужой ткани (органа) либо от других заболеваний, вызванных лекарственными средствами, применяемыми в целях подавления сопротивляемости организ-

170

 

ма. И, поскольку эксперименты таят в себе опасность риска, проведение их следует определить рамками закона. Известный хирург Кристиан Барнард (впервые осуществивший в 1967 году пересадку сердца человека) уже .проводил опыты по пересадке головы обезьян. Очевидно, что в сравнительно недалекой перспективе будет разработана методика таких опытов применительно к человеку.

В связи с этим перед законодателем встанет ряд вопросов, и прежде всего—допустимы ли такие эксперименты. При положительном решении предстоит определить личность пациента: является он человеком, которому принадлежал мозг, или человеком, которому принадлежало тело, или это новая личность. В зависимости от решения этого вопроса находятся многие другие, регулируемые гражданским, семейным законодательством (наследование, брак, алименты и др.), а также государственным, административным, уголовным и иными отраслями права.

В последние годы большое внимание общественности привлекает проблема наследственности. Передатчиками наследственности являются гены. Человек имеет несколько патологических генов, и передача ребенку наследственной болезни в несколько раз вероятнее тогда, когда родители состоят в кровном родстве. В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о внесении изменений в ст. 10 Основ законодательства о браке и семье, которая запрещает лишь браки между родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии, между полнородными и неполнородными братьями и сестрами. Запрещение браков между родственниками по боковой линии до третьей или четвертой степени родства23 значительно уменьшило бы опасность рождения детей с умственной и физической неполноценностью.

Нуждается в правовом регулировании проведение экспериментальных исследований по управлению наследственностью. В науке появилось новое научное направление—генная инженерия: внесение новых генов в существующий генотип организма или избирательное удаление каких-либо генов из такого набора.

Последствия таких экспериментов могут быть как очень полезными, так и весьма опасными. С одной стороны, это может привести к спасению жизни, предупреждению и излечиванию наследственных болезней путем

171

 

введения недостающего или замены неполноценного гена. С другой — возникает опасность создания вредоносных генов, способных саморазмножаться и внедряться в генный аппарат высших организмов и человека, что привело бы к неисчислимым бедствиям. Следовательно, вопрос о возможности проведения, приостановления или запрещения экспериментов следует решать законодательным путем.

Особое место занимают операции на мозге. Мозг определяет сознание человека, его поступки, память, характер, эмоции и, таким образом, индивидуализирует личность. Научно-технический прогресс медицины знаменуется интенсивными исследованиями по изучению мозга человека. В целях излечения больных психическими заболеваниями, алкоголиков, наркоманов, глухонемых, слепых, страдающих бессонницей применяются хирургические операции рассечения мозгового тела, вживления в мозг сотен электродов — волосков; мозг облучается ультразвуком, применяются лекарственные препараты—стимуляторы нервной системы. В ряде случаев такие методы лечения дают положительные результаты, в других — приводят к общему ухудшению состояния здоровья, потере памяти, замедлению роста (у детей), раздвоению и деградации личности. Возможность наступления таких последствий обусловливает необходимость четкой правовой регламентации экспериментов на мозге человека.

Некоторые ученые Запада пытаются обосновать теорию «модификации поведения» — использования методов электротерапии, химиотерапии, психотерапии и психохирургии для изменения настроения, поведения, характера или психического состояния отдельного человека и группы людей24.

Советские ученые отвергают возможность воздействия на психику здорового человека с помощью хирургии, фармакологии или электричества25. При подобном вторжении может произойти деформация личности, утрата инициативности, смелости, решительности, активности. Сложнейшие проблемы душевной жизни и социального поведения нельзя решать хирургически. Сознание человека можно переделывать, апеллируя к самому сознанию, а не помимо него. Любое отстранение сознания человека от перестройки его эмоциональной сферы может быть трагедией для индивида и общества. Не-

172

 

сомненно, что эта концепция должна быть учтена законом.

Вместе с тем сторонники психохирургии выдвигают аргументы, которые также требуют обсуждения. В частности, они считают возможным обращение к психохирургическим операциям в качестве права, которого не может быть лишен больной человек, когда традиционные методы лечения или спасения бессильны; обращение к такому «последнему шансу» приносит значительную пользу (полное выздоровление или улучшение здо-ровь^) и потому превосходит опасения относительно побочных явлений. Но кроме заботы о больном нельзя забывать об охране жизни и здоровья других. Не все психически неполноценные люди подлежат изоляции, и иногда они совершают опасные для жизни других («безмотнвные») преступления. Для предупреждения' таких эксцессов считается морально оправданным применение лекарственной терапии в целях корректировки поведения больных при условии установления четких правил такого лечения.

Названные проблемы, связанные с охраной здоровья и жизни личности, могут быть объединены в общую-проблему медицинского (биологического) эксперимента.

Медицинская наука вынуждена обращаться непосредственно к объекту своих исследований — человеку. Вся многовековая история развития медицины—это путь экспериментов, ибо сотни тысяч современных апробированных лечебных средств сначала были неапробированными. Таким образом, эксперименты на человеке нельзя полностью запретить, но можно и должно предусмотреть в законе условия их применения, имея в виду, что проведение опыта связано с риском и, таким образом, не исключает неблагоприятных последствий.

Проблема медицинского эксперимента имеет острое социальное значение, так как касается самых высших благ (здоровья, жизни) отдельной личности и интересов. общества в целом. Для общества (настоящих и будущих поколений) всегда важны данные научного эксперимента (даже при отрицательном результате опыта), однако конкретный больной не мирится с утратой здоровья или жизни во имя науки и будущих поколений. Решение этой сложной и важной проблемы должно основываться на принципе максимального учета личных.

173

 

.и общественных интересов, при строгом юридическом регулировании границ эксперимента.

Право на медицинский эксперимент и условия его проведения установлены ст. 34 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохранении, согласно которой в интересах излечения больного и с его согласия (а в отношении лиц до 16 лет и психически больных — с согласия их родителей, опекунов или попечителей) врач может применять новые научно обоснованные, но еще не допущенные к всеобщему применению методы диагностики, профилактики, лечения и лекарственные средства в порядке, установленном Министерством здравоохранения СССР.

Следовательно, для проведения эксперимента необходимо наличие: научно обоснованнного метода, согласия больного и уверенности в излечении путем применения нового метода.

В соответствии с первым условием необходимо определить в законе круг медицинских учреждений, способных обеспечить научно обоснованный уровень эксперимента с учетом достижений отечественной и мировой науки.

Второе условие эксперимента — согласие больного будет налицо лишь в том случае, если оно основано на полной информации пациента о болезни и возможном результате опыта (степени риска). При отсутствии информации, дезинформации согласие пациента следует считать недействительным, а эксперимент—противоправным.

В ст. 35 Основ указывается также, что эксперимент может проводиться «в интересах излечения больного». Представляется, что эта формулировка закона нуждается в ряде уточнений. Очевидно, что эксперимент допустим, если он имеет своей целью не только полное излечение больного, но значительное продление его жизни или улучшение состояния здоровья и трудоспособности. Представляется также, что названное условие «в интересах излечения больного» необоснованно сужает определение медицинского эксперимента и не вполне соответствует существующему фактическому состоянию практики.

Общеизвестно, что опыты проводились, проводятся и, очевидно, с неизбежностью будут проводиться не только «в интересах излечения», т. е. не только на больных,

174

 

но и на здоровых людях. Например, установлен порядок испытания и внедрения в практику новых и усовершенствованных вакцин на здоровых людях-добровольцах. Медицинские эксперименты с участием добровольцев проводятся в глубине земли, вод, в космосе. Истории медицины известны многочисленные примеры самозаражения врачей различными болезнями в чисто научных целях.

Следовательно, необходимо различать два вида клинических экспериментов: первый имеет своей целью как оказание помощи больному, так и апробирование новых научных методов лечения, и второй — имеющий исключительно научные цели. Соответственно первый вид эксперимента проводится с больным пациентом в инте-' ресах человека и человечества и второй — на здоровых людях в интересах науки и будущих больных.

Для проведения экспериментов второго вида также необходимы названные выше условия: научная обоснованность эксперимента, гласность, коллегиальность, проведение его в заранее определенных медицинских учреждениях, согласие лица, с которым проводится эксперимент.

Кроме того, возникает весьма серьезный вопрос об «объектах» экспериментов второго вида (чисто научных экспериментов).

Из истории медицины известно, что научные эксперименты проводились на здоровых людях, на больных, которым применение новых медицинских методов не могло оказать никакого положительного эффекта, на врачах, на детях, на военнопленных, заключенных. Известно, что французский ученый — врач А. Ф. Бюлар, успешно испытавший на себе в 1834 году самозаражение чумой, предложил французской комиссии по борьбе с чумой проводить опыты на приговоренных к смертной казни с их согласия и при условии помилования или смягчения наказания при удачном исходе. Пяти осужденным добровольцам была привита чума, и лишь один из них умер.

Исходя из того, что сознательное добровольное согласие лица является необходимым условием проведения научного медицинского эксперимента, следует отрицательно решать вопрос о его производстве в тех случаях, когда такого согласия нет или оно не может быть получено. Соответственно закон должен запретить экс-

175

 

перименты на психически больных, несовершеннолетних и эксперименты со здоровыми лицами, если не исключаются тяжкие повреждения здоровья или смерть добровольца.

Отношения между добровольцем и медицинским учреждением должны носить безвозмездный характер. «Плата за услуги» добровольцу противоречила бы нравственным принципам общества. Однако это не исключает возмещения добровольцу всех фактически необходимых расходов, связанных с проведением эксперимента (компенсация утраченной заработной платы, расходов на дополнительное питание, посторонний уход, лечение, включая санаторно-курортное, и др.).

Необходим запрет экспериментов, отрицательные результаты которых еще не могут быть четко определены.

Проведение экспериментов (всех видов) должно быть гласным. Гласность совместима с врачебной тайной: заранее информируя общественность (через радио, печать) о предстоящем научном эксперименте, можно не сообщать анкетных данных пациента (если он не дал на это согласия). Гласность не может повредить авторитету медицинской науки в высоко развитом обществе. Принцип гласности обеспечивает право граждан на информацию, способствует формированию общественного мнения, необходимого для обсуждения и участия в решении жизненно важных, социальных вопросов, является одной из гарантий соблюдения социалистической законности.

Таким образом, можно резюмировать, что условия проведения медицинских экспериментов должны устанавливаться в законодательном порядке с учетом достижений медицинской науки, практики и норм медицинской этики и деонтологии, на основе принципа сочетания интересов личности и общества. Соблюдение социалистической законности в медицинской деятельности (и при производстве медицинских экспериментов в особенности) является необходимым условием, гарантирующим важнейшие блага людей — их здоровье и жизнь.