IV. Законодательное определение правосубъектности

! Как уже было отмечено, все граждане независимо | от 'каких бы то ни было факторов объективного или : субъективного характера являются субъектами права, т. е. правосубъектными, 'поскольку все обладают качеством правоспособности, хотя и не все—качеством дееспособности.

Соответственно закон признает всех граждан СССР правоспособными: они обладают всей полнотой социально-экономических, политических и личных прав и свобод, провозглашенных законом (ст. 39 Конституции СССР); правоспособность признается в равной мере за всеми гражданам;! СССР и возникает с момента рождения (ст. 8 Основ гражданского законодательства). Ограничение правоспособности возможно лишь в 'случаях, специально установленных законом.

Более детально закон регулирует дееспособность граждан.

Способность собственными действиями приобретать права и обязанности (включая ответственность) присуща человеку, обладающему качеством личности, т. е. индивидууму, имеющему достаточной уровень сознания и воли, благодаря которым он может занять определен

ие

 

пую общественную позицию, разумно оценивая свое и чужое поведение.

Очевидно, что никакими предписаниями закона невозможно наделить 'индивида такими качествами личности, как сознание и воля, однако законодатель с учетом наличия (или отсутствия) этих качеств может и должен определить, кого из 1раждан он признает способными своими действиями приобретать права, обязанности, отвечать за собственное поведение, т. е. указать, какие граждане признаются дееспособными.

Закон признает дееспособными и вменяемыми всех граждан, кроме лиц, не достигших определенного возраста, и душевнобольных. Малолетние и психические больные не обладают необходимым сознанием и волей, чтобы адекватно оценивать и разрешать жизненные ситуации: дети—вследствие недостаточного психического и физического развития, а душевнобольные—вследствие патологического развития (слабоумия) или деградации сознания (душевная болезнь).

Закон устанавливает так называемую .нижнюю возрастную границу дееспособности, при достижении которой человек считается полностью дееспособным; как правило, такой границей является достижение совершеннолетия (18 лет). Подразумевается, что в этом возрасте человек достигает определенного уровня психического и физического развития, вполне достаточного для участия во всех (за редкими исключениями) общественных отношениях, регулируемых правом.

Однако достижение со1вершеннолетия не является единственным возрастным критерием дееспособности. Во многих, случаях закон придает юридическое значение действиям несовершеннолетних. Объясняется это тем, что становление и развитие сознания человека представляет собой не скачкообразный, а постепенный и длительный процесс. С учетом процесса развития сознания, общественно-исторического опыта и традиций закон в ряде случаев допускает личное участие несовершеннолетних в некоторых правоотношениях, предполагая при этом, что в определенном (указанном в законе) возрасте (менее 18 лет) они обладают необходимым уровнем сознания и воли. При этом учитывается характер соответствующих общественных отношений (важность охраняемых интересов, сложность жизненных ситуаций и т. д.).

119

 

Таким образом, при решении вопроса о признании за индивидом качества дееспособности (вменяемости) законодатель руководствуется двумя критериями: уровнем социальной зрелости лица и характером общественных отношений. Соответственно устанавливаются весьма многообразные и различные возрастные грс-ницы дееспособности и вменяемости. С достижением 18 лет индивид признается 'совершеннолетним и полностью дееспособным; он полноправный участник общественных отношений, регулируемых правом, т. е. своими действиями приобретает права, обязанности и несет ответственность.

Одним яз немногих исключений из этого общего правила является ст. 96 Конституции СССР, устанавливающая право быть избранным в Верховный Совет СССР по достижении 21 года, норма ст. 2 Положения о выборах районных (городских) народных судов РСФСР, утвержденного Указом Президиума Верховного Совета РСФСР 28 октября 1960 г.88, согласно которой народным судьей и народным заседателем 'может быть избран гражданин СССР, достигший 25 лет.

Значительно больше случаев, когда закон признает субъектами права лиц, не достигших гражданского совершеннолетия.

Так, согласно ст. 74 Основ законодательства о труде на работу принимаются лица, достигшие 16 лет, и в исключительных случаях по согласованию с фабзав-месткомом профсоюза—15 лет. В члены колхоза принимаются лица, достигшие 16 лет89. С того же возраста наступает административная ответственность граждан в соответствии со ст. 8 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1961 г. «О дальнейшем ограничении применения штрафов, налагаемых в административном порядке»90.

В соответствии со ст. ст. 34 и 35 Основ законодательства о здравоохранении медицинские эксперименты, хирургические операции, сложные методы диагностики применяются с согласия больных, достигших 16-летнего .возраста. Уголовной ответственности подлежат лица, которым исполнилось К) лет до совершения преступления; в случае совершения некоторых особо опасных для жизни, здоровья и имущества преступлений ответственность наступает с 14 лет (ст. 10 Основ уголовного законодательства) .

120

 

Таким образом, закон устанавливает две основные возрастные границы правосубъектности—в 18 и 16 лет; с достижением этого возраста граждане становятся субъектами большинства наиболее важных отношений. В ряде случаев закон определяет иные возрастные границы правосубъектности. Некоторые из них были названы как исключения из общих правил о 18- и 16-летней границе правосубъектности, другие установлены в иных нормативных актах.

Так, согласно ст. 25 Закона о гражданстве Союза ССР от 1 декабря 1978 г.91 при изменении гражданства родителей или усыновлении изменение гражданства детей, достигших 14 лет, может последовать только с согласия детей. Отметим, что перемена фамилии, имени, отчества гражданами допускается при достижении ими 18 лет, а фамилия несовершеннолетних изменяется (без их согласия) при изменении фамилии обоими ро-ди1Й1ями или одним из них (в последнем случае фамилия несовершеннолетнего определяется соглашением родителей или органами опеки и попечительства)92.

Согласно гражданскому законодательству лица, достигшие 15 лет, самостоятельно заключают мелкие бытовые сделки, распоряжаются своим заработком или стипендией, осуществляют свои авторские и изобретательские права, вносят в кредитные учреждения вклады и распоряжаются ими (ст. 13 ГК РСФСР), отвечают за причиненный вред здоровью или имуществу других граждан и юридических лиц (ст. 451 ГК РСФСР).

Множество различных возрастных границ установлено трудно обозримыми нормативными актами ведомственного характера (сфера бытового обслуживания, зрелищные предприятия, транспорт и др.)93.

Детальный перечень всех актов, устанавливающих возрастные границы правосубъектности, представляется излишним, поскольку это не повлияло бы на общую оценку законодательства и на некоторые выводы.

Как уже отмечалось, при установлении нижней возрастной границы правосубъектности принимаются во внимание два критерия: социальная зрелость субъекта и характер общественных отношений. Представляется, однако, что эти теоретические положения не всегда достаточно и обоснованно учитываются в нормотворче-ской практике.

121

 

С нашей точки зрения, кажется трудно объяснимым, например, довольно значительное различие в возрастных границах при определении гражданства (14 лет) и фамилии (18 лет); ответственности: по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 июня 1972 г. «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма»94 (с 16 лет) и Указу Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1974 г. «Об усилении борьбы с наркоманией» (с 18 лет)95; или пестрота возрастных барьеров на различных видах транспорта (7, 10, 12 лет) и т. д. Представляется, что во всех этих (и многих других) отношениях, регулируемых нормами одной отрасли права, возрастные границы могли бы быть одинаковыми, если принимать во внимание уровень сознания и воли субъекта и характер общественных отношений.

Известная несогласованность возрастных границ правосубъектности обнаруживается еще в болынейбвте-пени при сопоставлении норм различных отраслей

права.

Так, лицо, совершившее кражу имущества, несет уголовную ответственность с 14 лет (ст. 10 Основ уголовного законодательства), а за мелкие хищения государственного и общественного имущества — административную ответственность с 16 лет96. Это различие в возрасте наступления уголовной и административной ответственности невозможно объяснить тем, что для осознания недозволенного присвоения чужого имущества стоимостью выше 50 руб. (за которое наступает уголовная ответственность) необходима меньшая степень сознания (14 лет), чем для присвоения вещи меньшей стоимости (административная ответственность с 16 лет), скорее наоборот. Кроме того, несоответствие возраста уголовной и административной ответственности имеет отрицательные последствия: как показывает практика, путь несовершеннолетнего к преступлению часто начинается с совершения мелких хищений, за которые он не несет ни уголовной (согласно ст. 10 Основ уголовного законодательства), ни административной ответственности (поскольку не достиг 16 лет); вследствие этого у подростка нередко формируется чувство безнаказанности за проступки, недозволенность и вредность которых им осознаны; в связи с этим в литературе ставился вопрос о понижении возраста административной ответст-

122

 

венности до 14 лет (и таким образом уравнивания его с возрастом уголовной ответственности)97.

Необоснованное несоответствие возраста деликто-способности можно обнаружить в нормах административного и гражданского права. Так,, к гражданской имущественной ответственности может быть привлечено лицо, достигшее 15 лет (ст. 451 ГК РСФСР), а, например, за хулиганские действия, совершенные лицом в возрасте 14—16 лет, административную имущественную ответственность (в форме штрафа) несут родители (даже в том случае, когда несовершеннолетние имеют заработок, стипендию или иные средства)98.

Если несовершеннолетний в возрасте от 14 до 15 лет умышленно наносит другому телесные повреждения, повлекшие расстройство здоровья, то согласно ст. 10 Основ уголовного законодательства он будет признан субъектом преступления (с 14 лет), но в соответствии со ст. 450 Г1< РСФСР освобожден от гражданской ответственности по возмещению вреда, причиненного здоровью потерпевшего ('поскольку такая ответственность наступает согласно ст. 451 ГК с 15 лет). Следовательно, при одном и том же деянии, один и тот же суд, в одном и том же судебном постановлении (приговоре) вначале признает лицо в возрасте от 14 до 15 лет вменяемым (способным осознавать свои действия, отдавать в них отчет, руководить ими) и поэтому подлежащим уголовной ответственности, а затем—при рассмотрении гражданского иска в том же уголовном процессе — это же лицо будет признано недееспособным (неспособным своими действиями создавать для себя обязанности вследствие неспособности осознавать значения своих поступков) и поэтому не могущим нести гражданскую ответственность.

Необоснованность возрастных различий наступления уголовной и гражданско-правовой ответственности с точки зрения наличия определенного уровня сознания и воли лица, достигшего 14 лет, очевидна. Та или иная степень духовной зрелости подростка, дающая или исключающая возможность осознавать значение своих поступков и их последствий, не 'может меняться от того, с точки зрения каких норм (отраслей) права она рассматривается.

Нельзя обосновать, как иногда пытаются, различие возрастных границ уголовной и гражданско-правовой ответственности экономическим фактором, а именно: при

123

 

установлении гражданской ответственности законодатель учитывает не только психические 'способности несовершеннолетних, но и их реальную возможность нести имущественную ответственность, выражающуюся в наличии средств, заработка, который имеют лица, достигшие трудовой правосубъектности. Экономическое обоснование несовпадения возраста уголовной и гражданской ответственности не выдерживает критики. Согласно ст. 74 Основ законодательства о труде на работу принимаются лица, достигшие 16 лет и в исключительных случаях—15. Число подростков, подпадающих под это исключение, ничтожно мало и поэтому нормы ст. ст. 450— 451 ГК. РСФСР, определяющие ответственность с 15-летнего возраста, с точки зрения экономического фактора практического значения не имеют. Руководствуясь экономическими соображениями, следовало бы, очевидно, вносить предложения об установлении гражданской ответственности с 16 лет. Однако и в этом возрасте многие несовершеннолетние учатся и не имеют достаточных средств для возмещения вреда в порядке гражданской ответственности. Переход к всеобщему обязательному среднему образованию отдаляет момент появления у несовершеннолетних самостоятельного заработка и поэтому (руководствуясь экономическим фактором) возраст гражданской ответственности следовало бы соответственно повысить. С учетом акселерации образовался бы недопустимый и неоправданный разрыв между психологическими и экономическими предпосылками гражданской имущественной ответственности.

Изложенное позволяет прийти к выводу, что проблема правосубъектности требует дальнейшей разработки не только с теоретических позиций, но и нормотворче-ской деятельности, при определении возрастных границ участников конкретных отношений. В этих целях необходимо, очевидно, тщательное изучение всех многочисленных нормативных актов, составление сопоставительных таблиц возрастных границ правосубъектности, учет законодательства других социалистических стран, а также исследований в области психологии, педагогики, медицины, социологии и других наук.

В нашу задачу не входит определение точных возрастных границ правосубъектности в различных институтах и отраслях советского права. Более важным и необходимым представляется выявление общего подхода к

124

 

решению этой проблемы и предполагаемых тенденций развития законодательства.

Теоретически мыслимы два противоположных метода законодательного установления возникновения (начала) дееспособности: путем точного указания в нормативных актах возраста, по достижении которого лица признаются дееспособными, или путем признания лица дееспособным судом в каждом конкретном случае.

Оба эти метода имеют положительные и отрицательные стороны. Первый метод обеспечивает формально четкое, единообразное, удобное для практики решение. Однако 'при таком стандартном решении, рассчитанном на типичную, абстрактную личность, не учитываются особенности конкретных людей. Между тем участниками общественных отношений являются всегда конкретные индивиды, а не «абстрактные фигуры». «Паспортный» и «социальный» возраст совпадают далеко не всегда, а значит применение возрастного стандарта правосубъектности во многих конкретных случаях не соответствует действительности и тем критериям (уровню психофизической зрелости личности), на основе которых он установлен законодателем.

Второй метод определения дееспособности снимает эти недостатки, поскольку суд в каждом отдельном случае учитывал бы уровень сознания и воли данного конкретного человека. Однако это преимущество «нейтрализуется» в значительной степени другими факторами:

судебный (или иной, например, административный) процесс стал бы весьма громоздким и дорогостоящим, поскольку для решения того или иного дела по существу вначале необходимо было бы установить степень духовной зрелости одного или нескольких участников процесса. При этом, если первый метод не исключает ошибок «в общем плане», то второй — не застрахован от ошибок конкретного характера.

В законодательстве социалистических стран применяются оба из названных методов определения начала возникновения дееспособности, гражданской и уголовной делпктоспособности.

Как известно, советское законодательство отдает предпочтение первому методу, указывая в нормах различных отраслей права твердые возрастные границы. Однако в некоторых, редких случаях законодатель и

125

 

практика используют в той или иной степени и второй метод. Так, согласно ст. 392 УПК. РСФСР при наличии данных об умственной отсталости несовершеннолетнего, не связанной с душевным заболеванием, суд должен выяснить, могло ли это лицо полностью создавать значение своих действий и руководить ими. Аналогичные указания даны судам в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. «О практике применения судами законодательства по делам о преступлении несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность»99.

Что касается гражданского права, то в его нормах учитывается в ряде случаев, что лица, не достигшие совершеннолетия, обладают необходимым уровнем сознания и воли для участия в определенных отношениях. Соответственно за несовершеннолетними признается право совершать некоторые (мелкие, бытовые) сделки (ст. 14 ГК РСФСР), а по достижении 15 лет, кроме того, право самостоятельно распоряжаться заработком, стипендией (ст. 13 ГК РСФСР) и обязанность по возмещению вреда (ст. 451 ГК РСФСР). Однако и 'в этих случаях различный уровень социальной зрелости несовершеннолетних учитывается законодателем путем установления общих (пониженных) возрастных границ, но не судом—в отношении каждого несовершеннолетнего при рассмотрении конкретных дел.

Впрочем, в гражданском праве все же есть нормы, предусматривающие решение вопроса о правосубъект-ности 'применительно к конкретному субъекту. Так, согласно ст. 13 ГК РСФСР несовершеннолетние, достигшие 15 лет, имеют право самостоятельно распоряжаться своим заработком или стипендией. Однако, несмотря на установление твердой возрастной границы, в той же норме предусмотрена возможность лишения или ограничения несовершеннолетнего этого права органами опеки и попечительства при наличии достаточных оснований. Одним из таких оснований является неразумное использование средств. Следовательно, компетентный орган решает вопрос о правосубъектности конкретного лица с учетом его 4)£^ктического интеллектуального уровня. К числу таких же норм может быть отнесена и ст. 15 ГК РСФСР, предусматривающая ограничение дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими веществами. Принимая то или

126

 

иное решение, суд учитывает волевые качества данного конкретного субъекта.

Интересно отметить, что некоторые нормы применяются в судебной .практике с учетом волеизъявления несовершеннолетних, хотя они не наделяются соответствующими правами. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 5 августа 1963 г. «О судебной практике по гражданским делам, связанным с воспитанием детей»100 указывалось, что 'при решении вопроса о том, с кем из родителей будет проживать ребенок, суд обязан выявить желание ребенка (во внесудебном порядке, с участием педагога или через органы опеки), если по своему возрасту и развитию он в состоянии его выразить. Таким образом, хотя желанию ребенка и не придается абсолютно решающего значения (т. е. несовершеннолетний не наделен соответствующей дееспособностью), однако оно принимается судом во внимание (наряду с другими обстоятельствами дела).

Законодательству некоторых социалистических стран известен иной метод определения начала правосубъектности (без установления в законе возрастных границ).

Так, согласно § 9 ГК ЧССР несовершеннолетние обладают способностью к таким юридическим действиям, которые по своему характеру соразмерны их умственной и нравственной зрелости, соответствующей их возрасту. Несовершеннолетний отвечает за причиненный им вред, если он способен владеть своими действиями и иметь суждение об их последствиях (§ 422 ГК ЧССР). Таким образом, гражданское законодательство Чехословакии при установлении как сделкоспособности, так и делик-тоопособности исходит из субъективного критерия. Согласно ст. 31 УК НРБ несовершеннолетнее лицо, достигшее 14 лет, но которому не исполнилось 18 лет, признается уголовно ответственным, если оно могло понимать свойство и значение своего деяния и руководить им. И в этом случае закон, устанавливая презумпцию вменяемости лиц в возрасте 14—18 лет, допускает ее опровержение, представляя суду право в каждом конкретном деле решать по существу вопрос о вменяемости .подсудимого с учетом уровня его сознания и воли.

В законодательстве ГДР сочетаются два метода установления правосубъектности (деликтоспособности). Согласно ч. 1 § 348 ГК ГДР дети до 6-летнего возраста

127

 

во 'всех случаях не отвечают за причиненный ущерб. Следовательно, закон устанавливает твердую (весьма низкую) возрастную границу деликтоопособности. Но ч. 2 § 348 П< предусматривает, что несовершеннолетние в возрасте от 6 до 18 лет ответственны за причиненный ими вред, если будет установлено, что ко времени нанесения вреда они по уровню развития были способны вести себя в соответствии с обязанностями (со знанием дела). Таким образом, законодательством ГДР применяются одновременно оба метода установления деликто-способности—объективный и субъективный.

Каково же общее направление развития законодательства о •правосубъектности и какими факторами (тенденциями) оно должно определяться? Несомненно, что на развитие всех сторон жизни общества в современный период влияет научно-техническая революция. При решении проблемы правосубъектности необходимо принимать во внимание, в частности, с одной стороны, фактор акселерации, и с другой — тенденцию гуманизации советского права.

Акселерация означает ускорение физического и психического развития детей. Процесс акселерации, связанный с научно-техническим прогрессом, развитием науки, техники, средств информации и другими факторами, интенсифицирует умственное развитие детей, ускоряет процесс перехода от детства к юности и становлению личности. Следовательно, акселерация представляет возможность постановки вопроса о снижении возрастной границы правосубъектности. Однако такая ориентация была бы односторонней.

Правосубъектность включает в себя не только способность иметь права, но и .нести обязанности. В числе последних значительное место занимает ответственность за собственные противоправные деяния и их последствия, именуемая ^еликтоспособностью. т. е. возможностью нести гражданскую, административную, уголовную и иную юридическую ответственность. Ответственность имеет элемент Наказания; она влечет отрицательные последствия личного или имущественного характера той или иной степени тяжести. Очевидно, что распространение этих последствий на несовершеннолетних путем снижения возраста дел икто способности с учетом акселерации не соответствовало бы принципу гуманизма советского права.

128

 

Следовательно, при определении тенденции совершенствования законодательства необходим рациональный учет двух факторов: акселерации и гуманизма права.

Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних»101, Указы Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. «Об уголовной ответственности несовершеннолетних за действия, могущие вызвать крушения поездов»102 и от 7 апреля 1941 г. «Об уголовной ответственности несовершеннолетних»103 устанавливали уголовную ответственность с 14 лет и по некоторым преступлениям—с 12 лет. Основы уголовного законодательства 1958 года (ст. 10) внесли существенные изменения в возрастные границы субъекта преступления, определив их соответственно в 16 и 14 лет. В этом нашел проявление принцип гуманизма в уголовной политике Советского государства.

При новой кодификации гражданского права было принято несколько иное решение. Так, согласно ГК РСФСР 1922 года полная гражданская дееспособность возникала с 18 лет (ст. 7 ГК), а частичная сделкоспособ-ность и полная деликтоспособность—с 14 лет (ст. 9 ГК). По ГК РСФСР 1964 года частичная сделкоспособность несовершеннолетних (примерно в том же объеме, как это было определено ст. 7 ГК РСФСР 1922 г.) и полная деликтоспособность возникают по достижении 15-летнего возраста.

Таким образом, при изменении уголовного и гражданского законодательства нижние возрастные границы правосубъектности были повышены и, следовательно, преимущество получил принцип гуманизма, хотя с учетом акселерации возраст гражданской сделкоспособ-ности не нуждался в повышении.

Трудно безоговорочно установить общую тенденцию развития советского законодательства, поскольку изменения возрастных границ лравосубъектности наблюдаются как в сторону понижения, так и повышения их и соответственно в одних нормативных актах в большей степени принимается во внимание фактор акселерации, а в других—доминирует принцип гуманизма (наряду с иными факторами). В общей теории права и его отдельных отраслей нет пока единообразного понятия правосубъектности и ее критериев.

129

 

Тем не менее с учетом теоретического и законодатель* ного материала можно прийти к некоторым выводам. Следует условиться, что теоретические выводы могут иметь лишь общий характер. Представляется бесплодным в юридической печати спорить по поводу какого-то конкретного, установленного отдельным актом возраста правосубъектности (например, должен ли быть возрастной ценз судьи 22—23 или 24 года). Очевидно, что при установлении конкретных возрастных границ авторитетное слово остается за представителями психологии, биологии, медицины, педагогики, философии, экономики (хотя не исключается, конечно, и мнение юристов). При этом важно иметь в виду прежде всего правосубъект-ность гражданина в целом, как его личную способность быть участником наиболее важных и имеющих наибольший удельный вес общественных отношений, а также целесообразность такого участия с точки зрения интересов данного субъекта, интересов других субъектов (граждан, организаций) и общества в целом.

Обзор советского законодательства показывает, что в большинстве его норм правосубъектность определяется путем указания точного возраста. Таким образом, наше право ориентируется на абстрактного субъекта, который считается психически и социально готовым к участию в общественных отношениях, регулируемых законом. Естественно, что такая презумпция далеко не всегда оправдывается в жизни. Например, если лицо не достигло 15 лет, то его поведение ни в каких случаях не подлежит гражданско-правовой оценке с точки зрения виновности (ст. 450 ГК. РСФСР). Однако, очевидно, что с точки зрения разумности совершенно неодинаковы поступки перебегающего улицу в неустановленном месте 3-летнего ребенка и 7—14-летнего подростка, изучающего в школе правила уличного движения. Вместе с тем (как уже отмечалось) .применение субъективного метода определения уровня зрелости несовершеннолетнего в каждом случае было бы затруднительно, да и вряд ли необходимо (например, в самом раннем детском возрасте).

С учетом достоинств и недостатков объективного и субъективного методов представляется целесообразным их рациональное сочетание. Так, в законе можно было бы установить значительно более низкий (против существующего) возрастной критерий, до достижения которого исследование фактических способностей несовер-

130

 

шеннолетнего к приобретению прав и несению обязанностей становилось бы практически ненужным в абсолютном большинстве случаев. Таким критерием мог бы быть, например, факт поступления в школу, т. е. 7-летний возраст. Именно начало обучения является одним из качественно важных этапов в интеллектуальном развитии детей. Правосубъектность несовершеннолетних, достигших школьного возраста, могла бы определяться судом с учетом характера общественных отношений и обстоятельств конкретного дела. Это общее правило могло бы иметь, .конечно, необходимые (но немногочисленные) исключения, специально оговоренные в законе.

Одновременно целесообразна унификация возрастного критерия гражданской (в широком и узком смысле) правосубъектности. В сущности, речь идет об изменении сравнительно небольшого числа норм некоторых отраслей права. Уже сейчас по действующему законодательству по достижении 16 лет граждане имеют право поступать на работу, быть членами колхоза, становиться субъектами административного права, несут уголовную ответственность, получают паспорт гражданина СССР. Представляется, что и для участия в отношениях, регулируемых гражданским правом, психофизический и социальный уровень 16-летнего вполне достаточный. С учетом того, что указанный возраст является общим для признания правосубъектности большинства отраслей советского законодательства, а также принимая во внимание фактор акселерации, целесообразно было бы внести в гражданское законодательство соответствующие изменения. Таким путем снималась бы известная (отмеченная ранее) несогласованность норм различных отраслей советского права.

Тем более желательна унификация возрастных критериев внутри одной отрасли права в целях устранения названных необоснованных различий.

Установление общего правила о наступлении полной правосубъектности по достижении 16 лет не является препятствием для некоторых обоснованных исключений из него. К их числу может быть отнесен повышенный возраст для избрания судей, депутатов Советов, заклю-, чения брака и некоторые другие случаи. •,| Особого рассмотрения заслуживает такой элемент !| правосубъектности, как деликтоопособность. При реше-' нии вопроса о возрастной границе наступления юриди-

131

 

ческой ответственности необходимо исходить из гуманных принципов советского права (не абстрагируясь, конечно, и от факта акселерации).

Уголовное законодательство, устанавливая сравнительно низкий возрастной критерий (16—14 лет), предусматривает вместе с тем значительные ограничения применения наказания к несовершеннолетним. К ним не применяются некоторые виды наказания (смертная казнь, ссылка и высылка — ст. ст. 22, 24 Основ уголовного законодательства), сокращен предельный срок лишения свободы до 10 лет (ст. 23 Основ).

Новым проявлением демократизации и гуманизма советского права является .принятие Указов Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1977 г. «О внесении изменений и дополнений в уголовное законодательство Союза ССР» и от 15 февраля 1977 г. «О допол-

. нении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик статьей 39'», а также ряда других актов104. Введен новый институт отсрочки исполнения приговора несовершеннолетнему: если осужденный в течение отсрочки примерным поведением и честным отношением к труду и учебе докажет свое исправление, то по ходатайству комиссии по делам о несовершеннолетних и органа внутренних дел суд может освободить его от наказания.

Определенную тенденцию .можно установить и в развитии норм административного права. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1977 г. несовершеннолетние правонарушители в возрасте от 11 до 14 лет направляются комиссиями по делам несовершеннолетних в специальные общеобразовательные школы, а правонарушители в возрасте 14—18 лет— в специальные профессионально-технические училища. Названные меры имеют воспитательный характер, но, очевидно, они являются и мерами ответственности (во всяком случае имеют элемент наказания и государственного принуждения, характерные для юридической ответственности, тем более, что в Указе прямо говорится о несовершеннолетних «правонарушителях»). С учетом этого следует еще раз признать предложения о снижении общего возраста административной ответственности заслуживающими внимания.

Однако при этом речь должна идти не об усилении репрессивного элемента, а о индивидуализации и гума-

132

 

низации мер административной ответственности, применяемых к несовершеннолетним.

Например, в упоминавшихся ранее Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. и Указе Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 июня 1972 г. за хулиганство и появление в общественных местах в нетрезвом состоянии подростков в возрасте от 14 до 16 лет ответственность в форме штрафа, налагаемого в административном порядке, несут родители (или лица, их заменяющие). Прежде всего следовало бы установить, что ответственность родителей может иметь место лишь при наличии их вины (в отсутствии должного надзора и воспитания детей). Главное же состоит в том, что несовершеннолетние .в указанном возрасте сами' должны привлекаться к административной ответственности.

Как в случаях хулиганства и пьянства, так и при совершении других административных проступков важное воспитательное и предупредительное значение имеет принцип неотвратимости ответственности (а не переложение ее на родителей или других лиц). При этом применение мер административной ответственности к подросткам могло бы иметь значение при наличии в их действиях вины в форме умысла (но не неосторожности), а применяемые меры должны содержать элемент воспитания, общественного воздействия (но не прямой репрессии), например сообщение о совершенном проступке по месту учебы, работы, месту жительства, обсуждение в соответствующем коллективе, вынесение предупреждения, .порицания,выговора и т. л.

Специфичны нормы действующего гражданского законодательства об имущественной ответственности несовершеннолетних.

За вред, причиненный лицом, не достигшим 15 лет, отвечают его родители, опекуны, воспитательные, лечебные, учебные заведения, под надзором которых состоял малолетний, если не докажут отсутствия своей вины (ст. 450 ГК РСФСР). Несовершеннолетний в возрасте от 15 до 18 лет отвечает за причиненный им вред на общих основаниях (ч. 1 ст. 451 ГК РСФСР), т. е. самостоятельно, но если у него нет для этого достаточного имущества или заработка, то вред должен быть возмещен в соответствующей части или полностью его родителями (попечителями), если они не докажут отсутствия

133

 

своей вины; эта их обязанность прекращается, когда причинитель достигнет совершеннолетия или когда у не-. то появится заработок (имущество), достаточный для возмещения вреда (ч. 2 ст. 451 ГК РСФСР).

При анализе этой нормы возникает ряд вопросов. Как видно из текста закона, родители (попечители) признаются наряду с несовершеннолетними причинителями вреда: между их поведением (как правило, бездействием, выражающемся в неосуществлении должного надзора за детьми и их воспитания) и возникшим вредом у других лиц устанавливается причинная связь, причем поведение родителей должно быть виновным. Следовательно, на родителей (попечителей) возлагается имущественная ответственность по возмещению вреда при наличии в их поведении состава гражданского правонарушения (противоправность, вред, причинная связь, вина). Но если это так, то не вполне ясно, почему родители несут не солидарную, а дополнительную105 ответственность ' («ответственность второй очереди») и почему они освобождаются от ответственности при наличии достаточных средств для возмещения у самого несовершеннолетнего причинителя? Совершенно очевидно, что рассматриваемое правило ,не соответствует понятию, функциям и признакам юридической ответственности. В данном случае родители (попечители) «подстраховывают» ответственность несовершеннолетних в целях обеспечения материальных интересов потерпевших по «модели ответственности».

С точки зрения понятия ответственности и логики следовало бы в законе или возложить безусловную ответственность на родителей, в поведении которых есть состав гражданского правонарушения, не зависящую от материального положения самого несовершеннолетнего, или же отказаться от ответственности родителей совсем, а обязанность возмещения вреда оставить полностью на самих причинителях, т. е. лицах, достигших 15-летнего возраста. Отсутствие у них в ряде случаев средств, достаточных для возмещения вреда, не препятствует предлагаемому решению, поскольку подобные ситуации воз-

•никают сравнительно часто я в других случаях—при причинении вреда совершеннолетними (например, при незначительном заработке причинителя, меньшем, чем у

•потерпевшего, получении причинителем инвалидности, его смерти, осуждения по приговору суда, при наличии

134

 

другй^ удержаний из заработной .платы причинителя и отсутствии у него имущества и т. п.).

В подобных случаях действует правило ст. 93 Основ гражданского законодательства, разрешающее суду уменьшение размера взыскания с причинителя вреда — гражданина с учетом его имущественного положения. При этом закон не привлекает в качестве «ответчиков второй очереди» каких-либо иных лиц (в том числе родителей, в вину которых можно было бы вменить отсутствие должного воспитания своих детей в раннем возрасте) в целях обеспечения интересов других лиц—потерпевших. Интересы последних обеспечиваются другими правовыми институтами, как-то: социального обеспечения, социального и государственного страхования, али-ментирования и др.; дополнительно к ним в литературе давно предлагается ввести в нашем праве институт страхования гражданской ответственности106, известный законодательству большинства (в том числе и социалистических) государств.

Согласно ст. 15 ГК РСФСР гражданин, не способный вследствие душевной 'болезни или слабоумия понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признан судом недееспособным; сделки от его имени совершает опекун; за вред, причиненный недееспособным, отвечает не он, а его опекун или организация, обязанные нести за ним надзор, если не докажут отсутствие своей вины (ст. 452 ГК РСФСР). По уголовному законодательству такие лица признаются невменяемыми и потому не подлежащими уголовной ответственности (ст. 11 УК РСФСР).

Следует обратить внимание на тот факт, что хотя в Гражданском кодексе говорится о признании гражданина недееспособным, в действительности же соответствующее решение суда имеет более широкое значение. Так, лица, признанные в установленном порядке недееспособными, лишены права избирать и быть избранными депутатами народных Советов (ст. 39 Конституции СССР), права заключения брака (ст. 16 КоБС). В таких случаях названные лица не только признаются недееспособными, но и ограничены в правоспособности. К такому же выводу можно прийти и с точки зрения гражданского 'права. Например, совершение сделки—завещания не допускается через представителя—опекуна; значит, ^ажданин, признанный на основании ст. 15 ГК недееспо-

135

 

собным, одновременно частично лишен и гражданской правоспособности.

Вторым важным моментом признания недееспособными граждан, страдающих душевными заболеваниями, является обязательная судебная процедура, предусмотренная в законе. Она позволяет в максимальной степени учесть все обстоятельства каждого конкретного дела и гарантирует его законное и обоснованное разрешение.

Естественно, что в делах данной категории не может быть какого-то стандартного подхода и применим лишь конкретный субъективный критерий.

Психическая болезнь влечет определенные изменения личности, деградацию, когда человек становится неспособным правильно ориентироваться в окружающей обстановке, сознательно определять свои действия. Недееспособность, невменяемость—юридические понятия, но они отражают объективно существующие (независимо от права) явления—состояниеупсихики, благодаря которому человек фактически уже отключен от нормальных общественных отношений; признание такого человека недееспособным — есть юридическая констатация, имеющая существенное значение для интересов как больного, так и других лиц и общества. Следовательно, в подобных случаях речь идет не о лишении или ограничении правосубъектности, а именно о «признании» недееспособности.