В.В. Пономаренко
аспирант СЮИ МВД России
БАНКРОТСТВО КАК ОРУДИЕ ПЕРЕДЕЛА
СОБСТВЕННОСТИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ
Принятая в 1993 г. Конституция РФ была призвана вернуть лучшие достижения демократии, приоритет прав личности; принятые конституционные нормы определяют, что экономической основой общества становится рынок. Конституция РФ ориентирует государство на защиту естественных прав на жизнь, свободу и собственность как экономическую базу существования человека, она создает основу правового государства, без которого нельзя реализовать права человека, дает ключ к совершенствованию и реформе законодательства, отстающего от общественного прогресса в современной России, что должно обеспечить нормальное функционирование рыночной экономики, а следовательно, повысить уровень жизни всего населения страны. Такое совершенствование не должно носить лишь вводно-декларативный характер, оно обязано содержать комплекс мер, соответствующих происходящим изменениям в России, создать реальную правовую основу экономической деятельности и не допустить злоупотреблений со стороны отдельных лиц.
В современных условиях рыночной экономики очень остро встает вопрос о защите такой ценности, как собственность, недопустимости ее отчуждения нелегальными способами, которые изобретают предприимчивые граждане, обладающие определенными властными рычагами1. Статья 8 Конституции РФ провозглашает признание и защиту равным образом различных форм собственности. «Нам в России надо потихоньку отходить от первоначального периода накопления капитала, не потрясая экономических основ существования государства. Одной из таких экономических основ является незыблемость права собственности2. Одним из наиболее эффективных способов передела собственности в условиях современной экономики является признание организации несостоятельной (банкротом). Сегодняшнее законодательство о банкротстве, как выразился В.В. Путин, «отстает от жизни», при существующих условиях возбуждения производства по делу о банкротстве и невнимание законодателя к дебиторской задолженности, возможно обанкротить, по существу, «здоровое» предприятие3.
Постепенное знакомство с данной областью правового регулирования, вследствие применения на практике правовых норм, привело к необходимости совершенствования законодательства и принятия нового, уже третьего по счету за последнее десятилетие, Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»4 (далее - Закон от 26 октября 2002 г.). Этот Закон как теоретики, так и практические работники склонны рассматривать как наименьшее из двух зол, поскольку ранее действовавший Закон 1998 г. «О несостоятельности (банкротстве)» изжил себя и уже не отвечал сложившимся реалиям, в то же время редакция ныне действующего Закона также далека от совершенства, но учитывает большинство пробелов, существовавших ранее и позволявших использовать процедуру банкротства для захвата предприятия. Заместитель председателя Высшего арбитражного суда Э. Ренов в своем интервью отметил: «Опираясь на судебную практику рассмотрения дел о банкротстве, мы первоначально внесли более 130 поправок к проекту. Но далеко не все они были учтены». Поэтому отношение к тексту нового Закона от 26 октября 2002 г. у судей осторожное5. Исследователями также обращается внимание на то, что проблема не только в тексте Закона. Для развития экономики и интеграции России в мировой финансовый рынок необходима прочная кредитная культура6, становление которой вполне может обеспечить Конституция РФ, позволяющая совершенствовать законодательство в соответствии с требованиями жизни. В общем, ученые склонны, рассматривать несостоятельность в качестве либо панацеи, либо инструмента для решения текущих экономических проблем (к примеру, как средство борьбы с неплательщиками налогов или как способ передачи имущества предприятий от «неэффективного» собственника к «эффективному»). К сожалению, существует и третья теневая сторона этого института - его используют для передела собственности вопреки гарантиям, установленным Конституцией РФ. Президент России неоднократно выступал по поводу такого нецелевого и нелегального использования банкротства. Так, на совещании с членами Правительства РФ В.В. Путин напомнил Правительству РФ: «Банкротство - это инструмент оздоровления, а не инструмент перераспределения собственности... Это не инструмент для того, чтобы жулики пользовались законом с целью набивать себе карманы и оставлять людей, которые работают, без средств существования. Ясно, что это острый инструмент и он нужен в экономике, но он должен использоваться добросовестно»7.
Вопреки этому заявлению данный институт широко используется в неправедных целях. Как отмечается в прессе, тех, кто считает возможным передел собственности, достаточно и в Кремле. Так, даже, руководитель Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству Т. Трефилова признает наличие теневого банкротного рынка и считает, что заказные банкротства составляет 30 (по другим данным - 40) процентов. Вообще-то, признание замечательное: как тоже самое, как если бы руководитель полиции сказал, что треть его сотрудников перевербованы мафией*. В настоящее время в банкротном бизнесе началась настоящая «золотая лихорадка». В судах находится несколько десятков тысяч дел о банкротстве, из которых более 20 тыс. - в конкурсном производстве, иначе говоря, предприятия в состоянии распродажи.
В средствах массовой информации приводится пример, как складывалась ситуация в процессе заказного банкротства крупнейшего производителя минеральных удобрений АО «Фосфорит» (Кингисепп, Ленинградская область) который выпускает около 10% всех фосфорных удобрений в России. Убыток предприятия по итогам 2000 г. составил 40 млн руб. Контрольный пакет акций «Фосфорита» (54%) принадлежит группе «МДМ». В конце января 2001 г. на предприятии было введено внешнее управление. Неожиданно ФСФО запрещает внешнему управляющему завода В. Орешко проводить сделки по отчуждению имущества завода без согласования с ФСФО, и он останавливает производство на «Фосфорите». Внешний управляющий понял, что это означает одно: заводу запрещено вести любую коммерческую деятельность, в т. ч. закупать сырье и реализовывать продукцию.
Вскоре Орешко получил новую телеграмму из ФСФО с разъяснением, что внешнему управляющему запрещается только отчуждение имущества, а на текущую деятельность этот запрет не распространяется. Однако, выполняя указания, данные в первой телеграмме, управляющий уже успел не подписать платежные документы на закупку серы, что привело к приостановке работы сернокислотного цеха. Размер убытков составил несколько сотен тысяч долларов.
Глава Северо-Западного отделения ФСФО счел все это провокацией против ФСФО. Руководитель его ведомства запретила внешнему управляющему распоряжаться имуществом потому, что план внешнего управления не согласован с ФСФО, между тем как 10% акций «Фосфорита» находится в собственности государства. Получается, что внешний управляющий просто не понял, что имеет в виду Т. Трефилова, а уж был ли у него злой умысел или коварный замысел, неизвестно.
А вот замысел внешнего управления, утвержденный на совете кредиторов, был более отчетливым — ликвидировать «Фосфорит» и на его месте создать новую компанию, в результате чего пострадала группа «МДМ». В 2000 г. она скупила акции предприятия, но почувствовать себя собственницей так и не успела: «Фосфорит» подпал под процедуру банкротства (как полагают аналитики газеты «Ведомости», банкротство затеяно в интересах кредитора, который стремится завладеть компанией). Вице-президент группы «МДМ» считает банкротство искусственным. «Фосфорит» — прибыльное предприятие, и вопросы урегулирования его долгов можно было решить, не прибегая к процедуре банкротства.
В возможности существования скрытой функции банкротства виноват во многом сам законодатель, установивший внешние признаки банкротства, не соответствующие нынешней рыночной экономике, как не соответствовали ей они и ранее. Кроме того, он породил и внутренние более широкие возможности передела собственности в процедурах банкротства. Так, деятельность главных участников банкротного бизнеса — арбитражных управляющих — поставлена в такие условия, когда основным источником их дохода могут оказаться теневые доходы от заказчиков неправомерного банкротства.
Тенденция развития современного законодательства о несостоятельности такова: первый вариант Закона 1992 г. практически не работал, т. к. система арбитражных судов в стране только складывалась, а сам Закон носил слишком декларативный характер. Поэтому громких банкротств до 1998 г. почти не было, если не считать случаев дефолта действовавших в то время многочисленных финансовых пирамид; большинство кредиторов предпочитало не возбуждать процедуру банкротства.
Ситуация резко изменилась в 1998 г. с принятием нового Закона. Умышленно или нет, но законодатель дал возможность отдельным кредиторам использовать процедуру банкротства для захвата предприятия. Для возбуждения дела о банкротстве было достаточно представить в суд доказательства трехмесячной просрочки выплаты долга на сумму больше 500 минимальных размеров оплаты труда9. Суд был обязан автоматически возбудить дело и ввести процедуру наблюдения. Мнения должника, в частности, о том, насколько вообще правомерны требования кредитора, суд не спрашивал. В дальнейшем Конституционный Суд своим определением признал такое положение вещей неконституционным10.
О том, что предприятие находится в состоянии банкротства (в стадии наблюдения), руководители узнавали из судебного определения. В дальнейшем назначенный судом по предложению возбудившего дело кредитора временный управляющий убеждал суд, что руководство предприятия вставляет ему палки в колеса, и добивался его смещения. Обнаружив признаки банкротства, а в то время их можно было найти практически на любом предприятии, временный управляющий добивался введения на предприятии внешнего управления. А внешний управляющий, получивший предприятие под свой полный контроль, да еще в условиях моратория на выплату долгов, с помощью нехитрых манипуляций переводил активы должника заказчику такого банкротства.
В результате страну захлестнули скандалы, связанные с очередным витком несправедливого передела собственности через процедуры банкротства. Масштабы этого передела сопоставимы с итогами приватизации начала 90-х гг. прошлого века. Ситуацию удалось несколько выправить только в 2001 г., когда Конституционный Суд признал наиболее вопиющие положения законодательства о банкротстве не соответствующими Конституции. Фактически с этого момента и началась подготовка новой редакции закона о несостоятельности.
По мысли его авторов, Минэкономразвития и Федеральной службы по делам финансового оздоровления и банкротства, новый закон должен прекратить передел собственности. Банкротство должно стать, как и во всем мире, механизмом перехода предприятий от неэффективных собственников к эффективным. Закон от 26 октября 2002 г. усложняет процедуру возбуждения дела о банкротстве. До 100 тыс. руб. поднят минимальный размер долга, начиная с которого можно подавать на банкротство (10 тыс. для физических лиц). По нашему мнению, указанный законодателем порог не является выходом из ситуации. Скорее всего, необходимо построить новую систему определения признаков банкротства, основанную на соотношении актива и пассива должника.
По действующему Закону от 26 октября 2002 г. должник уведомляется о возбуждении дела по его банкротству и теперь может его опротестовать. Даже если процесс банкротства пошел, он в любой момент может расплатиться, и банкротство прекратится.
Вводится новая процедура - финансовое оздоровление, которая, по нашему мнению, должна стать главным инструментом решения возникших финансовых проблем, именно здесь наиболее сбалансированы интересы должника и кредиторов и достижимы цели банкротства.
К заявлению кредитора о возбуждении дела о банкротстве должны быть приложены вступившие в законную силу судебные решения, рассматривавшие его требование, а также доказательства предъявления исполнительного документа в службу судебных приставов и его копии должнику.
Новый Закон пересматривает профессиональные требования к арбитражным управляющим. Они стали значительно жестче, а список их существенно расширился. Теперь за ними должны следить саморегулируемые организации арбитражных управляющих (СРО). Арбитражный управляющий обязан внести на депозит СРО специальный взнос, который пойдет на покрытие убытков участников процедуры банкротства, если действия арбитражного управляющего окажутся неправомерными. Кроме того, деятельность арбитражного управляющего должна быть застрахована как минимум на 3 млн руб. на случай гражданской ответственности за нанесение ущерба должникам и кредиторам.
Наконец, 3акон меняет порядок назначения арбитражных
управляющих. Теперь его кандидатура должна быть согласована должником и кредиторами.
При таких условиях, казалось бы, можно не беспокоиться - заказных банкротств больше не будет. Однако сомнения остаются. К примеру, возникают вопросы относительно требований, выдвигаемых к профессиональным участникам процедуры банкротства - арбитражным управляющим. Их квалификация в области законодательства сопоставима по уровню с квалификацией судей, а в области навыков управления - с топ-менеджментом предприятия. Но станет ли такой высококлассный специалист работать на условиях, которые устанавливает Закон?
Закон от 26 октября 2002 г. обязывает арбитражного управляющего получить страховой полис. Страхование - достаточно тонкий бизнес. Очевидно, что большинство арбитражных управляющих, скорее всего, будут покупать самый дешевый полис, содержащий ряд существенных ограничений. В результате вполне может оказаться, что, несмотря на страховку, пострадавшие от деятельности недобросовестного арбитражного управляющего не покроют всех причиненных им убытков. Однако и за такой полис арбитражным управляющим придется платить. По предварительным данным, стоимость такой страховки составит около 0,5% от страховой премии, т.е. при минимальной сумме страхового возмещения в 3 млн рублей около 15 тыс. рублей в год11.
Каждый арбитражный управляющий должен вступить в одну из СРО. Однако такая организация несет расходы на содержание аппарата (от $10 тыс. до $30 тыс. в месяц в зависимости от региона), аренду помещений и т.п. Кроме того, СРО должна сформировать компенсационный фонд в размере 50 тыс. рублей на каждого члена СРО для покрытия возможных убытков. Разумеется, что все расходы будут оплачены из кармана арбитражного управляющего. Помимо всего прочего арбитражный управляющий, разумеется, должен тратить время и деньги на свою профессиональную подготовку, повышение квалификации и т.п.
Возникает вопрос: может ли арбитражный управляющий легально заработать деньги, которые не только компенсируют все затраты, но и дадут возможность получать доход, сопоставимый с доходом специалиста такой же квалификации в других областях управленческой деятельности? Для решения этой проблемы законодатель установил минимальное вознаграждение за труд арбитражного управляющего, если раньше суды зачастую назначали чисто символическую компенсацию, то теперь минимальный размер вознаграждения согласно ст. 26 Закона от 26 октября 2002 г. не может быть меньше 10 тыс. руб. за каждый месяц работы12. Вообще говоря, не всякий секретарь, например, в Москве пойдет на такую зарплату, но и арбитражный управляющий может вести не одно предприятие, а несколько13. По нашему мнению, в таком случае представляется невозможным нормальное осуществление управляющим функций, связанных с руководством организации, т.к. руководитель должника, скорее всего, не работал и на другом предприятии и все же подвергся процедурам банкротства. Поэтому вопрос о том, справится ли арбитражный управляющий, остается открытым. Кроме того, Закон устанавливает лишь нижнюю планку, а сколько платить арбитражному управляющему за ведение конкретного дела, решает собрание кредиторов. Впрочем, собрание кредиторов вряд ли назначит арбитражному управляющему сколько-нибудь значительное вознаграждение: никаких реальных стимулов для этого у кредиторов должника нет. Крупному кредитору будет гораздо проще договориться с арбитражным управляющим. Например, по вопросам о том, кому достанутся активы должника, как будут организованы торги и т.п.14
Таким образом, практика заказных банкротств сохранится. Другое дело, что такое банкротство будет стоить несколько дороже: ведь заказчику нужно еще и договориться с руководством СРО, чтобы оно предложило нужные кандидатуры арбитражных управляющих. В итоге заказное банкротство станет инструментом в основном крупного и очень крупного бизнеса, поскольку обойдется значительно дороже, чем раньше. Войны за передел собственности через процедуры банкротства продолжатся, несмотря на заверения власти и положений Основного Закона нашей страны.