И.В. Шугурова

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 

кандидат юридических наук СГАП

СОБСТВЕННОСТЬ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ

СОБСТВЕННОСТЬ: ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ

Несмотря на довольно широкое использование понятия интеллектуальной собственности в зарубежном и междуна­родном законодательстве, а ныне и в отечественных норма­тивных актах, исследования концепции интеллектуальной собственности появились сравнительно недавно. В начале 90-х гг. среди большинства ученых-правоведов сложилось представление о том, что право собственности регламен­тирует отношения как вещной, так и интеллектуальной собственности в том или ином объеме и с учетом специ­фики объектов. Распространению подобного понимания, вероятно, во многом способствовали принятые в то время законы, которые признавали продукты интеллектуально­го и творческого труда объектами права собственности. Поэтому интеллектуальная собственность определялась как особый вид собственности, которая выражает отношения присвоения результатов интеллектуальной деятельности. С предложением различать традиционный тип вещной собс­твенности (недвижимой и движимой) и интеллектуальной собственности (промышленной и интеллектуальной в узком смысле слова (авторское право)) выступали Л.Б. Гальперин и Л.А. Михайлова, полагающие, что «интеллектуальная собственность — это отношения владения, пользования, распоряжения идеальными объектами, выраженными в ка­ких-либо объективных формах»1.

С принятием ч. 1 ГК РФ многие противоречия, заложен­ные законами о собственности, были в значительной мере устранены. Как известно, результаты интеллектуальной де­ятельности, а также исключительные права на них (интел­лектуальная собственность) определены в качестве самосто­ятельных объектов гражданских прав, отличных от вещей и иного имущества. В то же время дискуссия о соотношении таких категорий, как «собственность» и «интеллектуальная собственность», продолжает оставаться актуальной и по сей день, поскольку затрагивает фундаментальные основы, пожалуй, ключевого института гражданского права — права собственности. Считается, что разграничение между ними проходит через вопрос приемлемости юридической модели классических вещных прав в отношении категории интел­лектуальной собственности.

Справедливо указывая на недопустимость отождествле­ния идеи с формой ее выражения, И.А. Зенин подчеркива­ет, что в отношении нематериальных объектов, каковыми являются все продукты умственного труда, неприменимо правомочие владения: нельзя физически обладать идеями и образами2. Существует только доступность и известность, которыми в силу неограниченности объекта в пространстве может располагать бесчисленный круг лиц. Из нематериаль­ного характера объекта вытекает и отсутствие правомочия пользования, предпосылкой которого является владение, Оно трансформируется в другое правомочие использо­вания, имеющее отличия в силу нематериального характера объекта. По своим натуральным свойствам такой объект может использоваться одновременно неопределенным кру­гом лиц. Правомочие распоряжения, хотя и совпадает по названию, имеет несколько иное содержание. К примеру, правообладатель может не только передать право использо­вания другому лицу, но и предоставить аналогичное право одновременно третьим лицам, оставаясь при этом право­обладателем. Отсюда вытекает, что распространение клас­сической триады правомочий собственника на отношения, связанные с объектами интеллектуальной собственности, невозможны.

В ответ на данное критическое замечание в работе СВ. Усольцевой утверждается: «Юридическая специфи­ка права собственности заключается не столько в перечне правомочий собственника, который может быть самым раз­личным, сколько в самом их характере». И далее: «Право собственности, как субъективное право, является правом абсолютным. Закон предоставляет собственнику право тре­бовать устранения любого рода препятствий, мешающих ему осуществлять свои правомочия... Исходя из изложенно­го, для того, чтобы опровергнуть теорию интеллектуальной собственности, ее критикам следовало бы... попытаться опровергнуть абсолютный характер правоотношений по поводу указанных объектов»3. Однако право собственности, помимо того, что оно является абсолютным, характеризует еще такой признак, как право следования, позволяющее от­граничить вещные права от других категорий. Право следо­вания означает, что право собственности следует за вещью при всех ее переходах от одного лица к другому. Вполне очевидно, что оно применимо к результатам творчества, которые, с одной стороны, не могут быть вполне отделены от личности творца, а с другой — окончательно отчуждены, т.е. не способны к обороту в его обычном виде. Из этого следует, что абсолютный характер прав на результаты ин­теллектуальной деятельности существенно отличается от абсолютного характера права собственности как вещного права.

Сторонники проприетарной концепции интеллектуаль­ной собственности (от лат. proprietas - собственность) выдвигают и другие аргументы. В частности, они обраща­ются к экономическому аспекту содержания данной кате­гории. «Интеллектуальная деятельность и ее результаты с точки зрения своей экономической сущности тождественны деятельности материальной, продукты интеллектуальной деятельности... обладают определенной экономической ценностью и могут быть присвоены конкретными лицами, что дает основание говорить о возникновении отношений собственности»4. Однако, как мы уже выяснили, результаты интеллектуальной деятельности не поддаются присвоению в силу своей невещественной природы, вследствие чего приведенное высказывание представляется юридически некорректным. И, наконец, довод о том, что классическая римская юриспруденция рассматривала собственность как свободное от ограничений и абсолютное право исключи­тельного господства лица над вещью, также не доказывает существования права собственности на нематериальные объекты: они подвержены территориальным и временным ограничениям (в авторском праве даже присутствует связь срока охраны с продолжительностью жизни автора), что в корне противоречит идее собственности как вечного и экс­территориального права.

Таким образом, результаты интеллектуальной деятель­ности обладают существенными особенностями, позволяю­щими отграничить их от материальных объектов вещного права и определяющими специфику правового режима. Особенностями объектов обусловлены и особенности воз­никновения прав на них. Так, приобретение права возможно в силу создания результата интеллектуальной деятельности или заключения договора. Согласно проекту раздела ГК РФ5 права интеллектуальной собственности возникают в резуль­тате создания, начала использования или государственной регистрации соответствующего объекта интеллектуальной собственности, а также по иным основаниям, предусмот­ренным законом или международным договором РФ (кур­сив наш. — И. Ш.).

Итак, права на нематериальные объекты связаны с лич­ностью автора, устанавливаются на определенное время и территориально ограничены, не заключаются в триаде пра­вомочий, свойственной праву собственности, они охраня­ются особыми способами, отличными от способов защиты вещных прав (обычная виндикация, например, здесь не при­менима) Наиболее обоснованной теорией, учитывающей специфику результатов интеллектуальной деятельности, а также средств индивидуализации юридического лица, ин­дивидуализации товаров, работ и услуг и подчеркивающей особенности их правовой охраны, явилась концепция ис­ключительных прав, воспринятая современным законода­тельством России и большинства иностранных государств.